Митинги 26 марта — что это было и что еще будет

Модест Колеров, главный редактор ИА REGNUM:

Здравствуйте, товарищи. Мы собрались сегодня, чтобы обсудить выводы, которые можно сделать из событий 26 марта, воскресенья. На поверхности событий 26 марта два вопроса для меня. Наверняка уважаемые наши гости обнаружат еще больше проблем. Но для меня видны два вопроса.

Первый. Капитуляция власти, как минимум в Санкт-Петербурге перед незаконным мероприятием. Что, в сравнении с некапитуляцией власти в Москве, создает впечатление, что у двух столиц разная политическая повестка дня в России, разная власть и разный приоритет. Это первое наблюдение, о котором я в качестве предыстории хотел сказать.

Второе — то, что широко обсуждается в сетях. Потому что государство на своих федеральных телеканалах отказалось это обсуждать, пытаясь спрятать голову в песок, но вместо песка там оказался асфальт. Пытаясь замолчать ситуацию, государство оставило соцсетям пространство для широкого обсуждения участия школьной и младшей студенческой молодежи в мероприятии, которое ни одним краем не касается прямых интересов молодежи, студенчества и школьников. Использование школьников и молодежи в качестве «пушечного мяса» для политических амбиций, превращение их в массовку для нового «Крестового похода детей», который кончился, как известно, продажей всех детей в рабство в Алжире, — это второй вывод, который лежит на поверхности. И из этого, как минимум, я бы сделал неутешительный вывод: власть частично капитулирует.

Платные патриоты, типа «Ночных волков» на своих мопедах, успешно продвигают проекты многосотгектарных парков «Патриот», а там, где они должны быть, их нет. Парк «Патриот» есть, патриотического движения на улице — нет. И это тоже явный результат.

Хотелось бы попросить наших уважаемых экспертов выступить и сказать, что это значит, и чего это требует от нашей власти.

Дмитрий Журавлев, генеральный директор Института региональных проблем:

Я бы хотел обратить внимание на одно обстоятельство. Дело в том, что, действительно, Навальный [проводя незаконные уличные акции 26 марта], занимался политикой, да и невозможно с помощью уличных акций победить коррупцию. Ее, кстати, победить никогда и никому не удавалось, потому что отсутствие коррупции — это отсутствие прямого управления. К сожалению, в развивающейся стране отменить прямое управление не удастся.

Да, этих детей просто обманули, конечно же. Это точно, это факт. Но ведь их обманули на том, что они хотели услышать. Их раздражает не высшая коррупция, которую они не видят, о которой они только слышали. Их раздражает бытовое вот это... Вы зря считаете, что дети не сталкиваются с коррупцией. В наших школах ее вполне достаточно. Да, они с ней сталкиваются, и главное, понимаете, ведь они сталкиваются с одной очень важной вещью: те, кто получают от этого [выгоду], с презрением относятся к тем, кто не получает. И вот это оскорбленное самолюбие, может быть, в данном случае важнее для 14-летних. Мы с вами, взрослые люди, скажем: «Да и черт с ними, пусть подавятся». Так что господин Навальный просто проэксплуатировал эмоциональную усталость молодежи от этой низовой системы «чем я богаче, тем я умнее». Да, вот у нас, к сожалению, эти 25 лет как бы основной моральной идеей было, что разум, счастье и права выдаются прямо пропорционально количеству денег. Молодежь всегда с этим была несогласна, и сейчас она с этим несогласна. Другой вопрос, что это активно используется. А почему это активно используется? Потому что это не используется властью в обратную сторону. Мы ведь не делаем ничего в ответ. Мы их оставляем с этой низовой системой, говоря: «Ну вы там сами разбирайтесь, живите, как хотите». Как говорил один политик 90-х, «демократия — это когда власть за народ не отвечает». Знаете, это официальная цитата одного известного политика 90-х годов. Она опубликована в тогдашней ведущей газете, я не выдумал и даже не переформулировал.

Поэтому проблема даже не в отсутствии молодежной политики. Проблема, скорее всего, в отсутствии социальной политики. Проблема в том, что мы постулируем социальное государство, при этом сохраняя в основе всего этого в качестве моральных, точнее, этических и социальных норм — нормы 90-х. И у нас этот разрыв постоянно существует. А молодежь не переносит двоемыслия, она не переносит этого разрыва. Вот поэтому они и вышли. А что касается молодежной политики, ведь молодежная политика — это образ будущего. Что, собственно, мы, взрослые, хотим им предложить? Пока мы им ничего не предлагаем, всегда будет побеждать «навальный». Потому что ему же отвечать ни за что не надо, а критика без ответственности — штука легкая, веселая, и, главное, детям понятная, потому что простая.

Во Франции в конце 60-х были молодежные бунты, помните? Это был период, когда материальные условия... Так хорошо Франция не жила никогда — но при этом молодежь была принципиально недовольна. Потому что, как французские исследователи правильно говорят, взрослые, вышедшие из войны, наслаждались собственным материальным благополучием, им было не до детей. И образ будущего сформирован не был. Не потому, что не мог быть сформирован, не потому, что общество не могло этим детям ничего предложить. А потому что даже мысли такой не было — что-то им предлагать.

К сожалению, у нас ситуация похожая, мы тоже ничего им не предлагаем — вот в чем беда. И пока мы им ничего не предложим, это им будут предлагать другие. И мы можем собираться в этом зале, в других залах, собираться с той или иной частотой и обсуждать, как это опять получилось... Но это будет постоянно воспроизводиться. Потому что пока молодые люди не видят своего места в будущем этого общества, у них только одна позиция: «Значит, нужно другое общество». Это плохая позиция, она неэффективна, она вредна для общества и для них самих, потому что в результате революции победят, выиграют только их лидеры, а народы всегда живут только хуже. Но молодые люди этого не знают. И это наша задача, взрослых, предложить им этот опыт.

Мария Мамиконян, председатель ОООЗС «Родительское Всероссийское Сопротивление»:

Мы давно знаем, давно говорим о том, что у нас упущена по большому счету вся сфера, связанная с воспитанием и формированием личности детей. Этим никто на самом деле не озабочен. Родителям в основном некогда, и нынешняя центрированность взрослых на материальных сторонах жизни — у кого-то выживания, а у кого-то наращивания благополучия и так далее, — приводит к тому, что детьми по-настоящему не занимаются. Между тем, у них есть перед глазами тот образ мира, тот образец поведения, который транслирует семья, общество в целом. И он их по большей части не устраивает, потому что они взыскуют какой-то большей правды и большего смысла.

Недавно прошло несколько крайне встревоженных телепередач по поводу «пабликов смерти», «групп смерти» в соцсетях. Все обсуждали, как репрессивными мерами с этим справиться, навести шорох в сетях, как покарать тех, кто делает это, а делают это специально. И как не велеть детям заходить в такие группы, вообще ограничить их доступ к сети. Но ограничить сейчас практически ничего невозможно. Запретительные меры, все мы знаем, далеко не лучшие. Что-то запрещать, конечно, надо, и карать кого-то надо, но считать, что этим можно справиться с проблемой — достаточно наивно. Дети хотят смысла.

Как только начинаешь во взрослой аудитории — на телепередачах, где идет бурное, очень обеспокоенное обсуждение, непривычное для ток-шоу, поскольку детская тема, естественно, всех крайне волнует, особенно под углом суицидов... как только начинаешь говорить о том, что «Юность — это возмездие» (слова драматурга Генрика Ибсена, взятые А. Блоком в качестве эпиграфа к поэме «Возмездие» — прим. ред.), что общество потеряло своих детей, и что сейчас начинается расплата за безразличие к тому, как они растут, — честно говоря, не возникает понимания у коллег. Потому что им кажется, что все это «не про то». А ведь на самом деле именно это — «про то». Все мы знаем, что воспитанием в школах было просто запрещено заниматься. Но ведь это не значит, что им не занимались через телевизор, интернет, через все остальное, что предлагало общество. Занимались, и еще как! В результате у нас выросло поколение (наверное, уже второе поколение) детей, которые — не сформировавшись как личности! — выходят во взрослую жизнь.

А взрослая жизнь предлагает не только всякие скверные соблазны, но и в чем-то дает возможность откликнуться этому взыскующему, как-то желающему выразить себя идеальному юношескому началу. И что получается? Получается, что когда такие, прямо скажем, дикие, несформированные как личности подростки попадают в толпу, ими страшно легко манипулировать. И в результате мы имеем то, что мы видели на Майдане три года назад, и то, что сейчас уже начинаем видеть у себя. Тогда казалось, что у нас этого не произойдет, что этого произойти не может, что общество вовремя опомнится и что-то сделает. Но, всячески осуждая происходящее там, ужасаясь, понимая, что детьми манипулируют, у нас все-таки так ничего и не сделали. Причем, больше даже возмущает не пассивность государства и тех инстанций, которые должны были бы заниматься детьми, подростками, а в целом позиция взрослых, родителей. Потому что спасение утопающих, увы, как всегда, в руках самих утопающих.

Мы, взрослые, выросли в то время, когда было множество внешкольных занятий, все мы их посещали, были ими увлечены — мы ходили в походы, мы ходили в кружки и секции, и все это и было живой жизнью. Сейчас жизнь скукожилась, переместилась в сети, и дети, не имея живой альтернативы такой виртуальной псевдожизни, естественно, оказываются идеальным объектом для манипуляций. Так вот, пока взрослые, родители, сами не займутся этим вопросом, ничего не изменится. И мне кажется, пора уж взять голову в руки и самим что-то начать делать.

Здесь было сказано, что не было дано отмашки тем патриотическим организациям, которые должны были бы реагировать. Да, ее не было дано. Хотя не совсем... Кажется, это было к вечеру пятницы, до нас дошла некая отмашка, которая гласила, что родительским организациям надо как-то предупредить «нечто», что должно произойти, что будет совсем не здорово. Что надо сказать родителям, чтобы они не велели детям выходить в эти выходные на площади, держали их дома. Когда я это услышала, то очень удивилась. Потому что понятно: когда подросткам скажут: «Не ходи!», то в ответ услышат: «А чего? Я уже большой, я пойду».

Но главное, что это не те вещи, которые могут делаться по указке сверху. Я сказала: «Слушайте, мы на эту тему несколько дней пишем, говорим, печатаем статьи, мы пытаемся пробиться к сознанию взрослых людей, которые сами должны понять опасность и определить, как поступать со своими детьми, что им сказать, какие слова, и мы действовать по вашим запоздалым и неумным «указивкам» не будем». Откуда этот вечный расчет на указания сверху? Надо, наконец, понять, что только мы сами можем что-то сделать.

Хотела бы добавить еще одно. Дело в том, что два года назад в Петербурге произошла крупная скандальная история, которая была связана с нашим проектом «Шаги Истории». Тут сейчас говорилось, что надо воспитывать на позитивных примерах, а не на том, что наша история — это один сплошной ужас. Это самоочевидная вещь, только этим почему-то почти никто не занимается. Мы этим занялись и начали выпускать большой красочный плакат — «Шаги Истории».

Один раз в неделю каждая школа (и таких школ очень много по стране) получает эти плакаты, по которым дети могут ознакомиться с историей своей страны, с ее событиями, с людьми, которые творили эту историю, с российской культурой и со многим другим. В школах, надо сказать, «Шаги Истории» отрывают с руками, потому что учителя давно не понимают, как им воспитывать детей, а у детей огромный интерес к истории. И появилась возможность сделать уроки более осмысленными в плане воспитания личности. Так вот, в Петербурге некоторые известные либералы — депутаты Вишневский и Резник — устроили травлю этого проекта. Они стали говорить, что это какой-то «грязный листок». На самом деле это — прекрасный, красивый плакат, который выходит четырежды в месяц, и чтобы назвать его «грязным листком», надо было сильно постараться. Так что происходит дальше? Мы занимаемся этим — то есть воспитанием и формированием личностей, а кто-то параллельно занимается ровно противоположным. Олег Васильевич Барсуков, к примеру, привез сегодня очень интересный рисунок — с конкурса детских рисунков против коррупции, который является частью — чего бы вы подумали? — «программы патриотического воспитания».

Я вчера передала этот материал сенатору Елене Борисовне Мизулиной, потому что она сейчас серьезно занимается вопросами семьи, детей, и за последнее время очень много сделала, чтобы общество наконец столкнулось с правдой. Елена Борисовна на пленарном заседании в Совете Федерации показала тот рисунок, о котором сейчас говорил Олег Барсуков. На нем детской рукой изображены всякие наручники, решетки, а также пирамида, в самом основании которой вторая по коррумпированности страна — Россия. Зачем это пятиклассникам? Елена Борисовна все это показала, и тут же получила в ответ от сенатора Нарусовой, что это и есть патриотическое воспитание, это и есть гражданско-патриотическое воспитание, а как же иначе? И возникает вопрос: знает ли госпожа Нарусова, что воспитывают обычно на позитивных примерах, а не на негативных?

Так эта подмена гражданско-патриотического воспитания вбросами на тему коррупции в детское сознание делается случайно или по чьему-то злому умыслу? Появление подростков на несанкционированных акциях — это результат планомерной работы последних лет или это какое-то явление природы, в котором молодежь вдруг выступила таким образом?

Олег Барсуков, адвокат:

В Санкт-Петербурге, откуда я приехал, в Ленинграде, в городе-герое Ленинграде, такая технология была организована. На протяжении, как минимум, двух, а может, даже и трех лет, в Ленинграде практически во всех школах вместо патриотического воспитания проводится совершенно открытая пропаганда борьбы с коррупцией. Эта пропаганда борьбы с коррупцией выглядит тем навязчивее, чем она глупее. Чем неуместнее она в школе, тем более навязчиво насаждается.

Как это выглядит практически? Директор школы на педсоветах объявляет педагогам, что они на родительском собрании просто обязаны поговорить о коррупции с родителями. Педагог, нормальный учитель, спрашивает: «Послушайте, о чем я буду говорить? С родителями о коррупции — о том, что я, учитель школьный, — коррупционер? Или может быть вы, директор школы, — коррупционер? О чем?» Директор отвечает: «Неважно, о чем. Но главное, чтобы в протоколе родительского собрания было отмечено, что вы с родителями о коррупции говорили». Сейчас я не могу показать фотографии, но на стендах, которые озаглавлены как «Патриотическое воспитание», размещены плакаты о борьбе с коррупцией. Только об этом и находятся плакаты в школах, причем во всех.

Более того, проводятся семинары, конкурсы среди детей на тему борьбы с коррупцией. Дети рисуют рисунки, в которых они изображают борьбу с коррупцией в виде битвы какого-то богатыря с какой-то страшной гидрой или в виде долларов, пачки долларов, которая заключена за решетку. Либо это выглядит как, знаете, такая пирамида, в которой указаны места разных стран, по степени коррумпированности. Россия при этом, разумеется, в числе лидеров — снизу, естественно.

И вот это течение, когда патриотизм заменяют на «борьбу с коррупцией», оно никак государством не регулируется. Это все какими-то устными распоряжениями спускается по директорам школ. Наверное, мы попозже сообщим, как точно это делается, и кто именно к этому причастен. Сейчас можно заявить об этом, как о факте, который есть. Он задокументирован. Причем он не один.

В чем выражается глупость? Например, в отчетах по борьбе с коррупцией, которые публикуются на сайтах каждой школы... Там указано: объяснение этой самой борьбы с коррупцией на примере... книги Булгакова «Собачье сердце»... Или на примере книги Максима Горького «Старуха Изергиль»... Казалось бы, причем здесь «Собачье сердце»? У меня есть и скриншоты с этих сайтов, и более того, никто не собирается их снимать. Директора школ совершенно искренни... Раз им сказали, что нужно патриотическое воспитание заменить борьбой с коррупцией, то они это делают совершенно серьезно и очень ответственно.

Что сейчас произошло? Пришли некие организаторы... Естественно, Навальный тут не самый главный кукловод, Навальный тут — пешка, которой что-то придается. Совершенно понятно, что он такой же абсолютный коррупционер, он обвинялся по таким же коррупционным статьям, и это ни для кого не секрет. Но, тем не менее, этим школьникам... показывают какой-то жупел в виде борьбы с коррупцией. Дескать, вот он, перед вами: это премьер-министр Дмитрий Медведев. Я не питаю никаких особых чувств к Дмитрию Медведеву, но в данной ситуации он использовался в виде этого чучела, которое отдали на заклание. Так что те властные органы, которые организовали разогрев молодежи до состояния, в котором ею легко манипулировать, они же сейчас с этим и потерпели неудачу.

Александр Коваленин, политолог:

Использование детей в этих митингах — это подлость вдвойне. С одной стороны, это подлость просто потому, что это манипуляция подростковым возрастом, «возрастом бунта», когда, естественно, независимо от того, что происходит в политической реальности, дети отказываются от авторитетов родителей, и говорят, как детский классик написал, «прошу не учить меня в 14 лет!». «Да, папа, ты говоришь вот это, а Вася из 9-го класса — другое», и Вася для него авторитет, это естественное состояние подростков, которым играют. И они выходят на любую «правду», которая просто ярко прозвучала.

Но вторая подлость — чисто политическая, потому что этот протест подростков изображают как серьезный протест некоторой политической массы, некоторого электората. А это, как мы видим, не просто правдоискательство, не просто борьба за новое общество. Дескать, сказали, что они хотят нового общества, а значит, мы в чем-то виноваты. Да если бы они хотели нового общества и шли бороться за идеалы нового общества, — мы, быть может, включились бы и помогли, и научили, и подсказали что-то. А они хотят другого. И мы видим это по тому, как идет обсуждение у них же, — они вышли на тусовку. Они вышли на квест, на забавную игру. «Нам запрещают, а мы идем, с полицейскими в салочки поиграем...» Это в принципе несерьезное поведение чисто «майданного» типа.

Почему молодежь все больше в это состояние сознания погружается? Ведь это же прямая работа школы! Сейчас родители не так сильно могут влиять на подростков, как школа и соцсети. Процитирую одного из организаторов школьной реформы, директора Института развития образования Асмолова. В 2012 году он писал в журнале «Дети в информационном обществе»: «До некоторой степени те, кто выходил на Болотную площадь и площадь Сахарова — я оцениваю эти события не политически, а психологически, — это люди, прошедшие школу вариативного образования, они уже привыкли делать свой собственный выбор. То, что было начато нами в 1991–1992 годах, когда мы делали школьную реформу, сработало в 2011–2012».

То, что мы с тревогой оцениваем как появление людей с чисто «майданным» несерьезным сознанием, он расценивает как свое собственное достижение, как достижение своей школьной реформы. А мы знаем, что в ходе школьной реформы всякое системное знание объявлено ненужным, и что полностью исчезла культура сомнения. Исчезновение культуры сомнения — это и есть «майданное» сознание. Когда люди готовы пойти под любой быстрый лозунг.

Почему «оранжевая» революция в 2012 году не набрала нужной силы? Потому что русский интернет, через который распространялись призывы, оказался более умным, чем, может быть, в других странах, более скептическим. Он задал кучу неудобных вопросов тем, кто подсовывал разные ложные идеи и образы. Сейчас чем дальше, тем меньше этой критичности — и в интернете, и, особенно, у молодежи, потому что школьная реформа дает свои плоды. И то, что творится в школе — это самая серьезная проблема. Нужно заниматься школой сейчас. Всё.

Сергей Кургинян, лидер движения «Суть времени»:

Прежде всего я должен напомнить собравшимся, что развал Советского Союза начался тоже борьбой с коррупцией. Тогда были пресловутые два героя этой борьбы — следователи Гдлян и Иванов, которые поднимали массы для борьбы с «ужасным коррупционером Лигачевым». При этом никаких следов коррумпированности Лигачева не было.

Должен сказать, что когда я был в горячей точке под названием Нагорный Карабах, там уже сидела группа Вольского. При этом долго обсуждалось, наградить меня пайком группы ЦК КПСС или не награждать? И когда меня повезли есть этот паек, оказалось, что там в меню суп из консервированной сайры, жареная картошка с плохой котлетой и компот. Я сказал: «А чего вы прячетесь в эти самые ваши помещения и делаете вид, что вы едите осетров, угрей, икру, устриц? Вы сядьте на полянку и покажите всем, что вы кушаете, просто элементарно, и все будет по-другому». Но ведь это было воспринято как кощунство, как посягательство на закрытость системы...

Так вот, Гдлян и Иванов поднимали всех на борьбу с коррупцией, а Ельцин ходил в ботинках фабрики «Скороход» и ездил на трамвае или троллейбусе... Правда, потом Ельцин создал один из самых мощных кланов, у которых были уже не ботинки-«Скороход», а яхты, частные самолеты и все прочее. А по поводу Гдляна и Иванова выяснилось позднее, что решения о том, как осуждать коррупционеров, принимались на квартирах узбекских воров в законе. И смысл заключался в том, что ГБ была обеспокоена теневой экономикой и усилением цеховиков, и поэтому использовала воров в законе для того, чтобы подавить это цеховое движение. И, соответственно, воры в законе наводили на конкретные адреса, по которым шли потом комитетские дела. Так что на самом деле благими намерениями — антикоррупционными, например — очень часто вымощена дорога в ад. И это не ад смены политической фигуры. Как говорил когда-то Савинков: «Мне все равно, кто именно ездит к Яру, — пьяный великий князь или пьяный матрос с серьгой: ведь дело не в Яре. <...> Мне все равно, чья именно власть владеет страной, — Лубянки или Охранного Отделения...»

Ну, будет сидеть другой властитель...Но у нас же так не умеют. У нас когда меняют властителя, заодно разрушают государство. Я совершенно был не против того, чтобы вместо Горбачева президентом Советского Союза стал Ельцин, может быть, он что-нибудь бы и соорудил. Но у нас заодно распалась страна. Она умылась кровью.

Гдлян и Иванов не были коррупционерами. Но они уже играли с бандами, уже использовали политический заказ. А кончилось это чем? Это кончилось колоссальной мировой катастрофой. Так что если сейчас все это нужно только для того, чтобы кого-то на кого-то поменять (скажем, Медведева на Кудрина или кого-нибудь еще), то причем тут мы? Пусть меняют... Но если речь идет о том, что все происходящее волочет в распад России и в катастрофу (а у нас как-то не умеют отдирать одно от другого, у нас не умеют так работать в пространстве власти, чтобы заодно не задеть государство), то тогда извините, государство это — мое. Оно — не Путина, не Медведева, не Навального и не кого-то. Оно мое лично, как гражданина, и таких же людей, как я. Второй раз разрушить его я не дам. Я прекрасно понимаю, что живут фигово. Но если страна распадется, тут будут жить не фигово, а ужасно. Я прекрасно понимаю, что воруют, но если оно распадется, воровать будут в десять раз больше. И вообще, ничего нельзя исправить в системе, если распадается государство. Нельзя проводить модернизацию в условиях распада государства. Сначала укрепи государство — потом проводи что угодно.

Если корабль государства просто плывет, а кто-то выясняет отношения по поводу того, кому рулить и какой будет курс — мне это неинтересно. Но если на этот корабль идет торпеда, то ее надо контрторпедой взорвать! И даже если корабль идет на скалу, если он уткнется в нее через пару-тройку лет, то все равно сейчас нужно взорвать торпеду, а уже потом поворачивать. Мы не можем еще раз — так, как это было в 1917 году, — работать на любые трансформации путем распада государства. Потому что когда распад государства начнется, то над нашей территорией будут висеть американские вертолеты и не будет никакой конницы Буденного, все будет совсем иначе. Вот это задача безумно ответственная.

С моей точки зрения, все, что происходит с Навальным, нельзя рассматривать как происходящее только с Навальным.

Первое. У самого Навального нет таких ресурсов, он не может поднять такой митинг. Митинг пока — холодный, молодежи этой не так много, как говорят, можно посчитать. Много «братков» (во Владивостоке и где-нибудь еще просто видно, кто вышел на это дело). Совершенно не хочу сказать, что нет оснований для того, чтобы негодовать по поводу случившегося — оснований до и больше. Но вот это централизованное управление большой структурой акций ставит вопрос: чья это структура? То, что она не Навального — это понятно.

Второе. Что хочет Навальный? Фильм, который он снял — это барахло. Я убежден, что в стране творится огромное количество мерзостей, в том числе самых крупных, но фильм — барахло, это дешевка, оскорбительная для общества. Хотите разговаривать о тех делах, которые творятся? Давайте разговаривать всерьез, но только не на таком барахле. Этот фильм почему-то было запрещено обсуждать. В каком смысле запрещено? В том смысле, что центральные каналы, находящиеся в руках системы, это не обсуждали. А почему? Что происходит «в датском королевстве»? «Какая-то в державе датской гниль»...

Более того, перед тем, как это произошло, из государственного эфира были убраны те люди, которые десятилетиями обсуждали коррупционные и антикоррупционные сюжеты — например, Андрей Караулов. Не кажется ли вам странным, что он был убран из эфира именно перед тем, как возник фильм Навального? При этом сам Караулов выпустил антинавальновский фильм, но этот фильм шел в интернете... А ведь сила государства до сих пор была в государственных СМИ!

Дальше возникает вопрос о том, что Медведев — такой же человек, как и мы... Может быть, он что-нибудь творит? Так давайте обсуждать! Это не сакральная фигура, это политик, такой же, как и все. Навальный предъявил обвинение — ну давайте обсуждать! Сделайте это, раз уж всё закрутилось, элементом повестки дня, предложите эту тему для объективного разбирательства 10–12 людям, и Навальный свою кандидатуру после этого в золотари не выставит, а не то что в президенты! Но ведь этого не происходит. Почему этого не происходит, граждане? В чем проблема?

Если хотите знать, то в оранжевых делах 2012 года огромное значение имело то, что какое-то число ребят начало подходить с камерами и снимать что-то у американского посольства и т. п., пошла какая-то контринформационная волна. Почему теперь такой информационной волны нет? Почему господствует Навальный? Что, никто не понимает, что такими сложными способами кроссовки покупать нельзя, что с ума сойдешь от этого? Вы понимаете, что там (в фильме Навального) просто абсолютно паленый материал? Тосканские виноградники — это убыточный продукт, и если кто-то хочет обогащаться, то не на тосканских виноградниках. Могу назвать 10–12 продуктов, на которых обогащаются. Так давайте это обсуждать!

Если Медведев виноват — пусть он отвечает. Но если он не виноват, то скажите что-нибудь, потому что дело не в Медведеве, а в правде. Почему эта тема оказалась запрещена и, тем самым, самым вкусным образом отдана Навальному? Кто это сделал? Это не ЦРУ сделало, и не Моссад, и не МИ-6. Это сделал кто-то здесь. Кто?

Дальше... Зачем создан фильм «Димон»? В чем цель — снять его с поста? Но так не снимают. Один наш либеральный политик ельцинской эпохи пользовался услугами одной оппозиционной партии, причем экономически рентабельными. И когда Ельцин хотел его снять, то он договаривался с этой партией, чтобы партия потребовала отставки этого политика. И с этого момента Ельцин его не снимал. Так было 3–4 раза в ельцинскую эпоху. Так что если бы Навальному на этот фильм дал деньги Медведев, то все было бы понятно. Возникла проблемная ситуация, говорит: «Давай, меня поругай, у меня положение укрепится»... Но Медведеву невыгодны эти митинги, это перебор. Так кто это делает и зачем? Медведев тут в абсолютной безопасности. Так с Медведевым никто не разбирается, разбираются с чем-то другим. И кто?

Третье. Прошли митинги. Вы хотите их обсуждать — обсуждайте. Вы хотите их не обсуждать — замалчивайте. Но помните, что вы существуете в информационной обстановке, когда ваша карта — только открытость. Если в стране нет интеллектуально-политического актива, который в состоянии в информационных баталиях разгромить всех этих «навальных», то «навальные» все равно придут к власти. Но ведь такой актив есть. Тогда почему он бездействует? Он не понимает, что на карту поставлена вовсе не какая-то политическая мелкая интрига, а нечто другое?

Дальше. Почему это (акции протеста — прим. ред.) запретили?

Если люди хотят выходить и говорить о коррупционерах — пусть выходят. Почему вместо того, чтобы это все разрешить и обсудить, это запретили и не обсудили?

Я уже действовал как молодой политик в эпоху перестройки, и я это все хорошо помню. Потом это все было названо — Александр Николаевич Яковлев. Так вы говорите нам прямо: кто устраивает этот балаган? Зачем было запрещать?

Дальше следующий вопрос: вы запретили, но тогда, если это запрещено — «мочите», у вас достаточно сил! Ах, там дети? Тогда ставьте гвардейца или кого-то еще, берите ребенка нежно в лапки и несите к родителям, без единой травмы и без всяких задержаний. А всех остальных «мочите» так, как это сделает Америка, как это сделает Франция, как это сделает Англия и кто угодно еще. Или не запрещайте. Совершенно непонятно, зачем запретили. Но уж если запретили, то все должны понимать, что это власть, и она запретила. Но самое страшное, когда запрещают и одновременно разрешают — вот где начинает рушиться система.

Дальше — все эти разговоры, «скажите родителям, чтобы не выводили». Вы этот анекдот помните? «Дети, не берите чайник, не наливайте в него воду, не лейте на розетку, не суйте туда пальцы», — сказала мама, уходя на работу. «Это идея», — сказали дети... Любая агитация по принципу «не выводите, потому что...» означает, что подросток выйдет. Разве этого не понимают? Что творится в нашем обществе? Это же касается государства, а не власти!

Кто такой этот Навальный? В какой степени Навальный действует — здесь, Мария Гайдар — на Украине, а все это вместе — происходит в некой увязке? Чего добиваются? Ну никак не Медведева! Так за Медведевым не охотятся. Так охотятся совершенно на другое.

Теперь — дальше. Если он (Навальный — прим. ред.) человек совсем мелкий, и его не сильно ведут, то он сейчас, конечно, получил какую-то долю от того ресурса, который был выделен на это великое мероприятие. А на это мероприятие было выделено не меньше 10 миллионов долларов. Откуда выделено? От верблюда. Еще разберемся — откуда. Я просто знаю, сколько это стоит. И я знаю, что такое Владивосток. Такие вещи бесплатно не делаются. А когда они делаются бесплатно, то другая обстановка в стране, и другие выражения на лицах, тогда не стоит «браток» в кожаной куртке и не говорит: «Медведева — к ответу! Медведева — к ответу!» Этого «братка» пригнали.

Дальше... Есть такой господин Белковский... Он стебался по поводу того, что, по зороастрийскому календарю, в конце марта должен начаться госпереворот. Но совершенно ясно, что господин Белковский знал об этом событии примерно месяца за три. От кого он это знал? А то, что он знал — это очевидно.

Теперь про систему. Мы имеем дело с ситуацией определенной работы системы. Система может работать четырьмя способами:

Что сейчас делает система?

• она может работать против себя, и это есть перестройка;
• она может бездействовать, и это есть апатия, импотенция, пассивность;
• она может работать грубо;
• и она может работать тонко.

Что сейчас делает система?

С моей точки зрения, сейчас начался процесс, при котором система, в существенной ее части, работает против лидера. И надо еще разбираться — в какой. Не могло произойти такое событие (то есть выход фильма и несанкционированные акции — прим. ред.) в случае, если, по крайней мере, существенная часть системы не работает против лидера.

Мы не можем не оценить очень высоко то, что президент России в последний момент, перевернув все с ног на голову — или, точнее говоря, с головы на ноги назад — с этими «законами о шлепках» что-то изменил. Но перед этим система уже осуществила 12–15–20 шагов к тому, чтобы в стране была ювенальная юстиция — вопреки тому, что Путин твердо сказал, что ее не будет. «Васька слушает да ест»... И она абсолютно озверела от того, что были осуществлены шаги по остановке всего этого. Это классический пример того, как система работает против лидера. Начался процесс такой работы. Кто-то работает против, а кто-то находится в пассиве или в таком неразумии, которое хуже пассива.

И мы опять будем спрашивать: «Глупость или измена?» А это неправильная постановка вопроса. И глупость, и измена! И импотенция, и бездарность, и провокация! Без этого не могло сложиться всего того, что сейчас сложилось.

А потому, как я заявлял в момент, когда все было парализовано и шла оранжевая волна несколько лет назад, так я заявляю и сейчас: «У гражданского общества есть свой объект защиты — государство! Мы это государство под снос «навальным» не отдадим!» И нам совершенно не интересно, что именно думает система и думает ли она вообще. У нее разжижение мозгов? Она начинена провокацией? В любом случае совершенно ясно, что так не работают. Поэтому, если гражданское общество хочет защитить государство от Навального и компании (а речь идет об этом, а не о борьбе с коррупцией), то надо действовать.

В ближайшее время движение «Суть времени» и РВС соберет чрезвычайный съезд, на котором мы эти действия обсудим. Никакого отношения к системе, характеристики которой я описал, это иметь не будет. И если эта система так хочет разрушать государство, то в той части своей, в которой она этого хочет, она такой же наш враг, как Навальный. Я не хочу сказать, что можно сделать государство хорошим. Я хочу сказать, что оно должно быть — хотя бы в том виде, в каком есть, и потом медленно улучшаться. А работать через его обрушение мы не дадим никому. По крайне мере, мы будем сражаться против того, что это происходит. Если какая-то часть элиты или власти хочет еще защищать государство — милости просим. Но тогда мы должны это увидеть. Почему они держат свое желание в «топ-сикрет»? Что это за пассив?

Что происходило тогда (во время информационной кампании по дискредитации парламентских выборов 2011 года — прим. ред)? Почему все каналы телевидения не были накалены и не объясняли элементарно избирателям, что есть первичные протоколы избирательных комиссий, начальные протоколы на участках, что эти протоколы легко собрать и просуммировать? И что либо в подлоге участвовали оппозиционные партии, либо подлог выявляется очень быстро? Почему по этому поводу не говорили, не кричали? Почему молчало телевидение? Почему обманывали граждан, которые считали, что какой-то «волшебник Чуров» что-то наверху электронно может сделать? Не наверху это делают, а внизу! Я же не говорю, что подлогов не совершают на первичных избирательных участках. Ну так существуют операции, которые позволяют собрать протоколы вместе и проверить. И извините, в Латинской Америке гибли за то, чтобы протоколы были правильными, и чтобы происходили демократические изменения. Что происходило тогда, в 2011 году, и где были эти движения, которые перед этим готовили, готовили и готовили?

Что происходило тогда? И что произошло бы через какое-то время, если бы мы, движение «Суть времени», не начали собираться на ВДНХ? Я вам скажу, что бы произошло: на Болотную пришли бы более крупные фигуры, вот и все. И они уже готовились. А с этого момента процесс бы стал необратимым.

Поэтому, я не говорю: Украина это или не Украина... Я не прослеживаю нити связей — Мария Гайдар... Навальный... Ашурков... хотя они очевидны... Но «если бы я был директором», и если бы нужно было что-нибудь сделать украинцам с русскими (при том, что сейчас происходит на самой Украине), то действенны могут быть только мятежи в Москве и на местах, в Донбассе, и всё. Только тогда они (то есть бандеровский Киев — прим.ред.) выигрывают, а в противном случае — им конец.

А значит, по существу произошедшие события — это акт системной гибридной войны. А то, что внутри этой войны обнаруживаются молодые люди, которые, так сказать, чего-то хотят... Им неймется, они хотят кроссовки, или они хотят смысла жизни, или того и другого... «Я сидел дома и ... не знал, что с собой делать. Чего-то хотелось: не то конституции, не то севрюжины с хреном...», — это Салтыков-Щедрин. Так вот, хотят ли они конституции, севрюжины с хреном, того и другого вместе или просто побазарить — но это реальное живое явление, оно всегда есть. Вопрос заключается в том, кто его оседлывает.

Это то же, что спрашивать: «А как вы разрушаете мост? С помощью собственных колебаний моста или с помощью вынуждающих колебаний?» Только с помощью сочетания одного и другого! Собственные колебания есть в любой системе. Вопрос в том, кто при этом работает на вынуждающие колебания, а кто против. А то, что живые реальные процессы есть... Это ведь не происходит так — всем дают деньги, и все выходят... Это неправда...

Пройдет еще неделя-полторы — и мы назовем организации, которые были в ядре этого дела. В ядре таких штук всегда работает две организации, и не только у нас. И, наконец, ждите этих революций, там есть ядро, а есть молодежь. Видно же по лицам, что есть ядро. Понимаете, это как у клетки — есть ядро и периферия. Если периферии нет, то клетки нет, но если ядра нет — тоже. Почему мы не обсуждаем это явление, как профессионалы (то есть как явление, которое имеет ядро и периферию), а считаем, что это либо благородная молодежь, либо агенты американского империализма?... А ведь это же сочетание...

Кстати, я хочу сказать, что те же организации, которые участвовали в этом у нас, участвовали и во вполне конструктивных мероприятиях в ряде восточно-европейских стран. Поэтому я не могу обвинить их в том, что они всегда действуют в чьих-то интересах. Это более сложная картина. Она должна быть восстановлена и предоставлена обществу. И спокойно обсуждена.

И, конечно, я верю только в предельную открытость такого обсуждения — это единственное лекарство от всего происходящего. Правильно говорят: «Давайте говорить людям правду!». Так давайте ее говорить!

И в чем еще надежда на русское общество? Что оно, как ни странно, все еще сложнее и умнее, чем его оценивают. Его пытаются оглупить и опростить, а оно сопротивляется. Это неправда, что наши граждане не в состоянии понять сложных вещей. Они очень в состоянии их понять, и очень хотят понять! И как только эти все вещи будут раскрыты и обсуждены, возникнет другой ландшафт. Так именно для того, чтобы этого ландшафта не возникало, и хотят убрать все, что готово к таким обсуждениям: это или подавляют, или убирают для того, чтобы развязать руки «навальным».

И я это помню по перестройке, я это помню. Если бы в газете «Правда» или в газете «Известия» можно было описывать подоплеку действий Ельцина или кого-нибудь, Гдляна и Иванова... Но знаете, как это тогда называлось? «Антиперестройщики!..» «Подкоп под нашу перестройку!..» «Не сметь!..»

Вся государственная система сама тормозила любое обсуждение. И она же сама открывала возможности для обсуждения деструктивным антигосударственным элементам. Она же сама! Кто может снять с КПСС ответственность за развал Советского Союза или возложить ее только на Горбачева? А люди, которые голосовали за отмену 6-й статьи Конституции? Там был только Горбачев, что ли? Съезд народных депутатов отказывался за это проголосовать (т. е. за отмену 6-й статьи — прим. ред.). Тогда был собран Пленум, и этот Пленум почти единогласно проголосовал «за», т. е. за свое уничтожение.

Сейчас я по первым штрихам этого абсолютно нового явления, с тревогой делюсь тем, что я в них вижу. Посмотрим, как это будет развиваться. А главное — не посмотрим, а поучаствуем. В отличие от той эпохи, когда я надеялся на КПСС и на все прочее, на этот раз я надеюсь только на движение «Суть времени» и РВС, на другие здоровые патриотические силы. И просто призываю их как можно быстрее включиться в свою кампанию по защите государственности от деструкторов, никоим образом при этом не оглядываясь на систему. Кто-то из системы хочет подключаться — пусть подключается. Не хочет — его проблема. Государство наше, а не системы. И если она решила еще раз его развалить, то по рукам ей за это! Потому что это чревато огромным народным горем.