Стрит-арт — бунт молодых творцов или опасная субкультура?
На улицы Санкт-Петербурга за последние две недели выплеснулось довольно большое количество «народного творчества» в виде стрит-арта: это и камера видеонаблюдения на статуе на стене дома Кирилловых, и отдельная статуя с камерой слежения вместо головы на улице Валерия Гаврилина, и «QR-лицо» у обезглавленной русалки на стене дома Николаевых на Садовой улице, и чуть позже на стене того же дома лица русалок выкрасили серебряной и золотой краской, а некоторым подрисовали кровавые слезы. «Творения мастеров» очень активно освещали региональные СМИ и различные паблики.
Что такое стрит-арт и почему на него такое пристальное внимание обращают СМИ, корреспонденты ИА Красная Весна попытались узнать в беседе с известным художником-иллюстратором, живописцем, графиком, педагогом и членом правления Союза художников Санкт-Петербурга Борисом Аникиным.
Корр.: В Санкт-Петербурге, культурной столице России, творческая молодежь очень любит показывать свою вписанность в культуру. Правда иногда это носит довольно странный характер. Стрит-арт очень распространен в нашем городе, но зачастую, особенно в последнее время, — это даже не создание чего-то, пусть и пустого, а просто порча существующих произведений: вспомним камеру на месте головы статуи или QR-код вместо головы русалки. Вы, как художник, как можете прокомментировать эту тенденцию?
Борис Аникин: Знаете, в Англии за это бы, скорее всего, посадили. Там за год собирают около миллиарда фунтов штрафов за такого рода деятельность. Есть и уголовные дела. В США полегче, но не намного. Поскольку автор известен, то непонятна реакция правоохранительных органов. Вернее понятна — им дана команда «художников» не трогать. И вот здесь начинается настоящая работа для пытливого журналиста.
Характерную раскрутку так называемого стрит-арта нужно рассматривать не как всплеск творческой активности молодежи, а как культурную агрессию со стороны «западного» мира.
Они прекрасно понимают, что если им удастся уничтожить нашу культурную идентичность, основанную на классическом искусстве, то они вместо серьезного противника в виде великого народа с огромной историей и культурой получат разрозненную массу людей, не способную на осмысленное сопротивление.
Поскольку при наличии у России серьезного ядерного арсенала повторить югославский или иракский сценарий для них невозможно (по крайней мере, пока), наши «партнеры» целенаправленно осуществляют культурную политику, направленную на продвижение в России своих ценностей в самом широком смысле. От навязывания нашему обществу так называемой «толерантности» по отношению к разного рода извращенцам и психически больным людям до продвижения через лоббистов в нашем госаппарате и СМИ маргинальных форм практически во всех видах искусства.
Странные режиссеры получают огромные деньги на фильмы и спектакли, за которые в любой стране, защищающей свое историческое и культурное достоинство, они гарантированно сели бы в тюрьму. Странные музыканты исполняют то, что, по их мнению, является музыкой. На улицах возникают памятные доски военным преступникам и предателям, а передовым явлением в изобразительном искусстве объявляется почему-то субкультура негритянского гетто — стрит-арт.
Практика использования культуры как основного инструмента во внешней политике США и ЕС законодательно оформлена и находится в открытом доступе на сайтах правительств этих стран.
Корр.: То есть местные СМИ именно поэтому так активно освещают любую, даже самую незначительную, стрит-арт новинку?
Борис Аникин: Практически все наши «передовые» арт-группы занимают ярко выраженную «либеральную» позицию. Они активно участвуют в медийных атаках, инициируемых с Запада при поддержке наших либеральных СМИ. Достаточно заглянуть на их сайты и страницы в соцсетях.
Их вписанность в повестку прозападных СМИ, занимающих, к сожалению, значительную часть нашего медиапространства, позволяет им успешно проводить информационные атаки и громко заявлять о себе, используя все те же приемы, которые используются для раскрутки так называемых «меньшинств» во всем мире. Они — талантливые и беззащитные, противостоят тоталитарной пропагандистской машине, безжалостным полицейским, неоправданно суровым законам и закостеневшему от постоянного промывания мозгов обществу, которое они хотят изменить к лучшему.
В случае обострения политической ситуации они станут агитационным инструментом цветной революции.
Корр.: А может все-таки тут нет никакой опасности? Может это бунт молодых творцов? Помните, как дадаисты разрушали «буржуазные каноны» и позже это вылилось, в том числе в сюрреализм?
Борис Аникин: Молодые люди с баллончиками, скорее всего, не ставят перед собой политических задач. Но у них есть те, кто управляет их деятельностью, подкидывая идеи и определенные взгляды. Между «художниками-бунтарями» и последователями Навального можно провести вполне жизнеспособную параллель. И те и другие видят объективные недостатки окружающего мира, хотят что-то предпринять, но из-за возраста и непонимания смысла политических процессов откликаются на ложные популистские призывы, не думая о последствиях.
Массовое внедрение в культуру таких явлений как рэп, стрит-арт, «современный театр» и так далее, по сути, иллюстрирует движение к разделению общества (не только у нас, но и во многих странах мира) на касты. Высшей касте будет доступны классическая музыка, живопись, литература. Для остальных — рэп, стрит-арт и футбол.
Корр.: Буквально пару дней назад появилась новость о том, что в одном из районов Петербурга появилась, как ее назвали в СМИ, легальная галерея стрит-арта под открытым небом: стены, ограждающие новый жилой комплекс, застройщик разрешил раскрасить уличным художникам. Может это и правильно? Спустят пар?
Борис Аникин: У нас в стране есть разные «культурные центры». Например, Ельцин-центр. Было бы очень правильно, если бы люди реагировали на культурный центр со стрит-артом так же, как они реагируют на Ельцин-центр. Это явления одного порядка. И там и тут насаждаются неприемлемые для нашего народа ценности.
