Родина, честь и совесть в Диком поле

Иногда приходится слышать, что Советский Союз распался бескровно — без гражданской войны. Насколько возмутительны подобные утверждения, могут сказать те, кто, как проданные с землей крестьяне, внезапно оказался в странах с националистической властью. Приднестровцы, среди которых были русские, украинцы и молдаване, отдали за право жить на своей земле 809 жизней. По официальным данным Приднестровской Молдавской Республики, за ее независимость погибли 538 человек, защищавших ее с оружием в руках, и 271 мирный житель, включая 41 женщину и 13 детей.

О том, почему защитникам Приднестровья удалось сплотиться, и о том, на каких ценностях построена жизнь республики, рассказал писатель, глава местной писательской организации Валерий Кожушнян.

Кожушнян родился в 1951 г. в Дубоссарах. Хотел стать моряком, но провалил экзамен и отправился в тайгу на комсомольскую стройку. После этого он работал плотником и рабочим на строительстве железной дороги. После ушел служить в армию. После возвращения вернулся в Днестровск. Работал художником-оформителем, и в то же время публиковал фельетоны в газете «Энергетик». Поступил в МГУ, на факультет журналистики, в 1980 г. Валерий Кожушнян окончил полный курс. Через два года после этого он на 10 лет переехал с женой и сыном в Иркутскую область, где возглавил местную газету «Лесохимик Усть-Илима». В 90-е годы вернулся в Приднестровье, где активизировалась не только политическая, но и литературная жизнь и Кожушнян стал одним из основателей местного союза писателей и литературного фонда. Под его редакцией вышло несколько десятков изданий. Сам литератор является автором рассказов, пьес и нескольких повестей. Его произведения публиковались в разных странах на постсоветском пространстве. При этом приднестровская творческая интеллигенция Кожушняну во многом обязана контактами с коллегами из России, Южной Осетии, Абхазии, Украины и Молдовы.

Корр.: Валерий Иванович, в чем была вера тех, кто защищал Приднестровье в 1992 г.?

ВК: Родина, честь и совесть. Это может звучать очень высокопарно, но тем не менее это так. Дело в том, что все, кто поднялся тогда, в 90-е годы, против молдавского национализма, даже мирные, совсем не военные люди, поняли, что такое — национализм. А когда поняли, чем это грозит многонациональному региону, восстали. В каком плане восстали? В Приднестровье начались забастовки. Был создан забастовочный комитет, сразу определился лидер — председатель Тираспольского горисполкома Игорь Николаевич Смирнов. В принципе, с этого забастовочного комитета и началась история сопротивления — это прежде всего. Но началась и организация будущего республики. Мы сразу поняли, что с молдавскими националистами нам не по пути. Тем более, перед этим был референдум о сохранении СССР, на котором все проголосовали «за». Точной цифры не назову, но то, что зашкаливало за 90% — это однозначно (при явке на референдуме 84% за сохранение СССР в Приднестровье проголосовали 98% – прим. ИА Красная Весна). Мы хотели быть в составе Советского Союза, потому что из Кишинева пошел оголтелый национализм, и ясное дело, что в такой обстановке мракобесия, — а я другого слова не подберу, — выжить никому не удастся из тех, кто говорит и думает по-другому. Националисты — это кто? Это узкая группа, жаждущая неограниченной власти, то же самое происходит сейчас на Украине, всё повторяется, к сожалению. Но мы ценой крови, потерь, отстояли свою республику, и никто ее никуда не отдаст.

Из повести Валерия Кожушняна «Горнюха»:

Колесница перестройки подминала под свои беспощадные колеса все наработанное и припасенное за десятилетия мирного труда, пусть и не шибко резвого, но спокойного и целеустремленного. Еще не совсем отчетливо, но неотвратимо, словно грозовая туча среди ясного неба, надвигалась на издерганную страну разруха. Первыми забеспокоились старики на селе: потихоньку от своих дочерей и сыновей стали закупать соль, сахар, муку, спички, табачные изделия. Прилавки катастрофически пустели. Крестьянина на лозунги и политические уловки не возьмешь. А когда ухнула по стране реформа денег в виде обмена 50-рублевых купюр, многие и вовсе остались без сбережений. И все же основная масса первый напор государства сдюжила. Это потом уже, после развала страны, сгорели дотла все сбережения рядовых граждан. Союзный премьер давал свою руку на отсечение, обещая никаких реформ не проводить, но все обернулось жесточайшим обманом. Никто не нашелся отрубить ему руку, и дело кончилось как обычно: виноватых нет, пострадавшие — весь народ.

Корр.: Как эта борьба отпечаталась в литературе?

ВК: В то бурное время рождались стихи, сначала неумелые, непрофессиональные, скажем так, но тем не менее это был крик души, который призывал к сопротивлению, к тому, чтобы отстоять свою родину, своих детей, землю свою. Вот что написал, например, кадровый военный, участник военных событий в Приднестровье, впоследствии ставший членом Союза писателей России — Михаил Ковалев:

Напоминаю

Убийцы, бандиты, фашисты,

Звериная дикая рать,

За каждый раздавшийся выстрел

Вы будете все отвечать.

За то, что лишили вы крова

Сограждан родимой земли,

За стоны, за слезы Молдовы,

За тех, что в боях полегли.

За то, что повергли в руины

Квартал за кварталом,

Что войско свое, как скотину,

Вы гнали убить ПМР.

Корр.: В Приднестровье писали много стихов на русском?

ВК: Создавали, более подходит к стихам, на русском, подчеркиваю, на молдавском. Молдаване, которые живут в Приднестровье, писали на молдавском языке. В Кишинёве уже всюду насаждался румынский язык и латинская графика.

Корр.: Создать Приднестровскую Молдавскую Республику понадобилось, чтобы обеспечить реальное многоязычное существование!

ВК: Да, ведь в ПМР живут еще и украинцы. Говорят, что мы сформировались незаконно, но на самом деле, все было сделано правильно: мы ратовали за Советский Союз, а потом, когда он распался, образовали республику, чтобы обеспечить свое многонациональное, многоязычное существование (население ПМР делится практически поровну на три части: треть русских, треть молдаван, треть украинцев — прим. ИА Красная Весна).

Союз писателей Приднестровья сразу провозгласил, что издаваться будем на трех официальных языках: русском, молдавском и украинском. С того момента в республике выпускают журналы и книги на трех языках. У нас очень мощная молдавская секция. Чуть поменьше — украинская, но тем не менее есть и лирика, и гражданская поэзия, и проза.

Я стал инициатором издания журнала «Литературное Приднестровье». До этого выходил «Днестр» и альманах, который дал название новому журналу. На это всё не хватало средств. Вот и объединили эти издания в один журнал. Пока выходим один раз в год, поскольку трудно по-прежнему со средствами. Это, по сути, не журнал, а альманах, но мы все равно назвали его журналом и надеемся, что он будет хотя бы раз в квартал выходить.

Я ввел художников в этот журнал. Их секцию возглавляет Сергей Панов, а секцию фотохудожников — Александр Паламарь. Эти люди столько альбомов и проспектов выпустили — просто восхищение берет!

Корр.: Приднестровская литература – какая она?

ВК:Что такое сейчас литература? Это идеология государства. Политики уже девальвировали себя. Политика людей раздражает до невозможности. И только высокое, настоящее искусство может пробиться к душе. Исходящая из души и сердца поэзия, проза…

Говорилось в иные времена, что писатель или поэт живет в золотой клетке, что он должен быть отрешен от всего, ради высокого искусства. Это чушь собачья... Настоящие произведения рождаются у писателя, который живет в гуще своего народа и знает до мельчайших деталей его боль, чаяния, мечты. Мы сейчас хотим, чтобы произведения приднестровских писателей больше изучались в школе. Нужна государственная программа по культуре. А то какая-то апатия возникает... молодежь, к сожалению, мало интересуется литературой.

Корр. Тут ключевое слово — честность. Вот Солженицын — крайне идеологичен, но не честен. У вас его тоже изучают в школе?

ВК.: Да, один писатель, а сколько вреда... Нет, у нас его еще не изучают, слава богу. Некоторые вещи, конечно, преподают, какой-то уклон в либерализм есть, говорят: «Ну, надо». Да не надо! Я один из противников. Зачем это все нужно? Нужно учить всему здоровому, красивому, нравственному — это те столпы, на которых общество может прожить много веков. Это шанс на бессмертие в своих детях, внуках, правнуках. Нужно менять отношение к литературе. Везде. Детям нужно давать те образцы литературы, которые действительно ориентированы на человеческое сердце и душу.

Корр.: Какие у вас школьные программы по литературе?

ВК.: Программы учебные у нас свои, но всё, что шаталось по России, мы, к сожалению, скопировали. Бездумно посчитали ЕГЭ великим достижением. Но ЕГЭ — чушь, для дебилов, надо вернуться к советской системе образования. Моя жена преподает в начальной школе и может подтвердить, что наша начальная школа доказала великолепное восприятие детьми советской школьной программы. Во многих школах как-то удалось это не разрушить. Но вот в старших классах уже пошла «чехарда». Но детский опыт ведь остается на всю жизнь, его нужно развивать! Зачем-то понадобилось делать эксперименты... Почему-то Финляндия не отвергла, а наоборот, взяла за основу советскую школу, воспитание и обучение, только модернизировала все это под свои потребности! Стержень финской методики — советский, на него все нанизывается. И дети там великолепно все усваивают.

Корр.: Чем отличается приднестровская молодежь от московской?

ВК: У нас нет такого повального потребительства, как в Москве, особенно в небольших городах. Потому что мы ближе к земле, у каждого дачный участок, на котором он что-то выращивает. Я не говорю, что это панацея, но тем не менее, люди привыкли жить своим трудом. У нас много рабочих, чиновного люда немного. Правда, чиновников с открытием всяких там структур прибавилось.

Корр. Приднестровье с уважением относится к эпохе СССР. Что вы думаете по поводу антисоветской пропаганды, которая продолжается, несмотря на то, что Советского Союза нет?

ВК: Это уже не антисоветская пропаганда, это — презрение к истории своей страны. Те, кто ее презирают, по инерции повторяют то, что говорили ненавидящие Советский Союз силы. Молодежь, точнее некоторые из них, это бездумно повторяет.

Корр: А как у вас относятся к искажению истории Великой Отечественной войны?

ВК: Приднестровье обагрено кровью — еще с Османской империи... Войны бесконечные. Не зря эту землю когда-то называли Дикое поле. А в Великую Отечественную — дважды война прокатилась. У нас там могил этих братских, не сосчитать, понимаете... Вся земля усеяна братскими могилами. Каждое 9 мая к павшим воинам приходят взрослые и школьники с цветами, поют песни, читают стихи. Проходят митинги. У нас никакого пренебрежения к этим святым местам нет.

Понимая это, сторонники фальсификации нашей истории выпячиваться не будут. Будут подтачивать исподтишка. Спокойно, как жуки-древоточцы, под кору залезут и потихонечку... Но земля у нас настолько обагрена кровью, настолько там много тех, кто погиб, что просто не допускают в семьях такой глупости, не позволяют. Для нас это свято.

Корр.: На Украине-то тоже обагрена...

ВК:Украину предала верхушка. Предала, а потом начала зомбировать людей. А зомбировать как: выпячивать свою нацию, говорить, что она лучше всех, что мы — русские у них всё украли. А своих людей напрочь изолировали информационно. Приднестровье находится рядом с Одесской областью. Они к нам приезжают, мы к ним — на море. Ну, сейчас пожестче стало, похуже, но тем не менее, мы как-то передвигаемся, встречаемся с творческой интеллигенцией. Я не про Западную Украину говорю, а про места поближе к Киеву. Такое ощущение, что там обухом по голове стукнули каждого, они просто не видят альтернативной информации, ее отключили. А на подконтрольной Киеву территории Донбасса телевидение вообще отключено, в том числе российское. Есть только европейское, а там кроме гендерных дел — ничего.

Корр.: Как у вас с гендером, кстати?

ВК:У нас как жили женщины и мужчины, так и живут, «голубизны» нет и, надеюсь, не будет. Вековые традиции у нас незыблемы. Мы очень компактны, у нас все на виду.

Корр. Как сейчас в Приднестровье относятся к России?

ВК:Сегодня нет выстрелов, мы все в политическое русло перевели. Точнее — руководство и дипломаты. Россия — посредник, благодаря которому мир стал устойчив. Кто живет в Приднестровье, все утверждают одно: мы — единый народ с Россией, Россия— это наше всё, а мы — форпост ее на этом направлении. В общем-то, мы опираемся на Россию. Она — наша мать. Это все утверждают, кто бы то ни был: молдаванин, русский, украинец...