Красная Армия в Венгрии

На исходе сентября 1944 года войска 2-го Украинского фронта под командованием маршала Родиона Малиновского вместе с 1-й и 4-й румынскими армиями пересекли венгерские границы. Началось так называемое освобождение Венгрии.

Почему так называемое? Подробно это объяснялось в первой статье цикла, сейчас же скажем кратко. Венгрия была добровольным союзником гитлеровской Германии, ее армия воевала против СССР, а венгры радостно встречали солдат вермахта. Сегодня эту реальную историю изо всех сил стараются переписать, но нельзя бывшее сделать небывшим. Но тогда, во времена СССР, Венгрии, входившей в состав социалистического лагеря, дали идеологическую льготу, и венгерский народ стали считать пострадавшим от нацизма и потому достойным «освобождения». Мол, как же, ведь венгерские добровольцы (надо сказать, в очень небольшом составе) сражались на последнем этапе вместе с советскими войсками!

Однако теперь, когда нет нужды в лживой политкорректности, когда ясно видно отношение Венгрии и к тогдашнему Советскому Союзу, и к теперешней России, когда Венгрия одной из первых вступила в НАТО (как, впрочем, и практически все страны бывшего соцлагеря), — почему бы не назвать вещи своими именами?

Венгерское королевство во главе с регентом Миклошем Хорти связало себя с Гитлером еще до начала Второй мировой войны, приняв в 1938–1939 годах вместе с Германией активное участие в дележе Чехословакии. Затем в апреле 1941 года Венгрия, вновь вместе с Германией, оккупировала большую часть территории Югославии, нарушив подписанный четырьмя месяцами ранее венгерско-югославский договор о «вечной дружбе».

Какая уж там «дружба», когда речь идет о выгоде…

Миклош Хорти был закоренелым антикоммунистом, пришедшим к власти на руинах Венгерской Народной Республики. Поэтому он горячо поддерживал нацистов в их планах нападения на СССР. 22 июня 1941 года он отправил в Берлин телеграмму, в которой признавался, что счастлив начавшейся войне. На следующий день Венгрия разорвала дипломатические отношения с Советским Союзом, а 27 июня объявила ему войну, причем за отсутствием реальных претензий обвинила Москву в устроенной неизвестно чьими самолетами бомбардировке города Кошице.

Венгрия не только отправила войска на советско-германский фронт, но и выставила крупные контингенты для несения оккупационной службы. А уж в этом качестве венгерские солдаты отметились особо — при посредственной боеспособности они демонстрировали поистине изуверскую жестокость.

Но, как вскоре выяснилось, война с Советским Союзом оказалась вовсе не делом «нескольких недель», и уже весной 1942 года венгерская элита стала проявлять беспокойство — а правильно ли она сделала ставку на Германию? Когда же в начале 1943 года произошла победная Сталинградская битва и была разгромлена 2-я венгерская армия на Верхнем Дону, Хорти всерьез стал искать пути к бегству с давшего сильный крен гитлеровского корабля. Он повел тайные переговоры с антигитлеровской коалицией — конечно, не с Советским Союзом, а с Великобританией и США. Однако в Берлине прознали об этих дипломатических маневрах будапештских политиков — и весной 1944 года германские войска оккупировали Венгрию. Хорти с трудом удержался у власти, но был вынужден согласиться на смену правительства и тотальную мобилизацию.

Однако буквально через полгода, в сентябре 1944, Красная Армия вступила в пределы Венгрии — и тут уж Хорти не оставалось никакого выбора. Потому что когда он вновь обратился к британцам и американцам, те недвусмысленно указали, что о заключении мира следует договариваться с Советским Союзом. Слабая надежда, что Красная Армия завязнет в Румынии, тоже быстро развеялась, — остановить стремительное советское наступление было невозможно. Хорти был вынужден отправить делегацию в Москву.

Моральный настрой венгерских солдат был низким. Так, плененный красноармейцами 22 сентября венгерский офицер Ласло Коллар на допросе говорил: «…среди офицеров и солдат все громче слышны разговоры о том, что Венгрия проиграла войну, что вокруг Германии и Венгрии с каждым днем все туже сжимается огненное кольцо союзников. Офицеры и солдаты желают капитуляции Венгрии».

Тем не менее венгры продолжали сражаться.

Советское командование, удачно завершив наступление в Румынии, стремилось нанести решительное поражение противнику и в Венгрии. 2-й Украинский фронт предпринял попытку фланговым ударом окружить германо-венгерскую группировку, оборонявшуюся в Северной Трансильвании.

Венгерскую оборону советская ударная группировка взломала быстро, что говорит вовсе не о повальном бегстве венгерских солдат с фронта, а о высокой выучке советских бойцов. Хотя конечно, венгры воевали гораздо хуже немцев — так, германские войска у городов Орадеа-Маре и Дебрецен сопротивлялись грамотно и упорно, заставив 2-й Украинский фронт снизить темп наступления. Более того, командование германской группы войск «Юг» сумело собрать танковые и моторизованные дивизии в кулак и мощными ударами по флангам у города Ньиредьхаза окружить конно-механизированную группу Плиева, почти завершившую охват трансильванской группировки противника. Плиевцы смогли прорваться, но и выполнение главной задачи операции сорвалось — германо-венгерские войска беспрепятственно отошли из Трансильвании.

Тем временем Хорти получил от своей делегации список требований Советского правительства: вернуть все территории, отторгнутые у соседних государств с 1938 года, и объявить войну Германии. Последний пункт был для Хорти крайне неудобным, и он долго пытался от него уклониться. Однако 14 октября советское руководство поставило категорический ультиматум — в течение двух суток заключить перемирие со странами антигитлеровской коалиции и объявить войну Германии. На следующий день Хорти по радио заявил о принятии советских условий перемирия.

Германия отреагировала быстро и жестко. Специальная диверсионная эсэсовская группа под командованием Отто Скорцени взяла в заложники сына Хорти, заняла Королевский замок в Будапеште и потребовала от регента отказаться от перемирия и передать властные полномочия лидеру венгерской нацистской партии «Скрещенные стрелы» Ференцу Салаши. Что Хорти и сделал.

Таким образом, Венгрию принудили к продолжению войны на стороне Германии. За Салаши венгерские солдаты хотели воевать еще меньше, чем за Хорти, поэтому в войсках возросло дезертирство и перебежничество. Впрочем, серьезно это оборону не ослабило, а единственным значительным случаем перехода венгерского командного состава на советскую сторону стал эпизод сдачи в плен командующего 1-й венгерской армии генерала Миклоша Белы с несколькими офицерами штаба армии.

Докладывая об этом в Берлин, командующий группой войск «Юг» генерал Йоханнес Фриснер писал: «Я испытываю величайшее беспокойство за боеспособность и моральное состояние всех венгерских войск, за немногим исключением». Однако германские военачальники зря волновались — верность Третьему рейху венгры сохраняли практически до самого конца боев в Европе. Сравним, например, с Италией, Финляндией, Румынией, Словакией, Болгарией, чьи войска все-таки переходили на сторону Красной Армии и затем выставляли на войну против Германии целые армии.

В чем была причина упорного сопротивления венгров? Как утверждает ряд венгерских историков, и солдаты, и гражданское население испытывали огромный страх перед неотвратимо приближающейся Красной Армией. Об этом же говорится в документах 2-го Украинского фронта: «Оставшееся население чрезвычайно запугано измышлениями вражеской пропаганды, утверждавшей, будто бы Красная Армия увезет все работоспособное население в Сибирь, а также детей, чтобы воспитать из них большевиков».

Конечно, можно списать все на пропаганду, трезвонившую об «ужасах большевизма». Но нам кажется, что страх перед «азиатскими ордами» у многих венгерских солдат был силен еще и потому, что у них были реальные основания бояться ответственности за преступления, совершенные на советской земле.

Еще одной причиной — и крайне важной — было то, что немцы обещали именно в Венгрии не только остановить продвижение Красной Армии, но и повернуть ее вспять. И не просто обещали, но действительно сделали очень многое для этого.

После утраты румынских нефтепромыслов и уничтожения англо-американской авиацией большей части заводов, производивших синтетическое топливо, Германия испытывала острейшую нехватку горючего, и венгерские нефтепромыслы оставались одним из последних источников сырья для него. Кроме того, обороняя Венгрию, вермахт одновременно защищал подступы к Австрии с ее развитой промышленностью. Германский полномочный представитель в Венгрии Эдмунд Веезенмайер прямо говорил: «Если эта жертва позволит удержать Вену, то Будапешт можно было бы разрушить не один десяток раз».

Правда, к октябрю 1944 года по-настоящему серьезных сил для обороны Венгрии у немцев еще не было. Будапештский гарнизон насчитывал до 100 тысяч венгерских и немецких солдат, а в целом группировка в Венгрии достигала 240 тысяч солдат.

Интенсивное наращивание сил началось с декабря и достигло пика в марте 1945 года, когда немцы располагали на юге советско-германского фронта 10 танковыми и одной моторизованной дивизиями, и еще одна танковая дивизия оставалась у венгров. А всего противник в борьбе за Венгрию задействовал 13 танковых и 4 моторизованных немецких дивизий и 2 венгерские танковые дивизии. Такой плотности танковых войск на одном направлении у немцев не было за всю войну с СССР!

Численность же пехотных дивизий к марту 1945 года возросла до 449 тысяч человек.

Однако вернемся к октябрю 1944 года, когда Красная Армия продвигалась к венгерской столице. 2-й Украинский фронт захватил крупный плацдарм в междуречье Дуная и Тисы к югу от Будапешта, оборонявшийся почти исключительно венгерскими частями. 18 октября Малиновский получил указание Ставки начать подготовку удара на Будапешт, а уже десять дней спустя в штаб 2-го Украинского фронта позвонил лично Сталин и потребовал 29 октября перейти в наступление.

Еще бы несколько дней подготовки — и тогда Малиновский смог бы нанести внезапный сокрушительный удар! Но на войне ситуация меняется очень быстро — германское командование, прекрасно сознавая слабость венгерской обороны к югу от Будапешта, готовилось ликвидировать захваченный советскими войсками плацдарм и для этого перебрасывало из восточных районов Венгрии танковые и моторизованные дивизии.

29 октября, как и требовал Сталин, между Тисой и Дунаем началось советское наступление. Оно с ходу опрокинуло венгерскую оборону и нацелилось на Будапешт. К первым числам ноября красноармейцы заняли город Кечкемет, а вскоре передовые части 2-го Украинского фронта вышли на подступы к Будапешту. Однако прибывшие из-под Ньиредьхазы германские дивизии навязали нашим войскам затяжные кровопролитные бои. Наступление затормозилось, быстро взять Будапешт не удалось, но и замыслы вермахта отбросить советские войска за Тису провалились.

Тогда Ставка решила подключить к борьбе за Венгрию 3-й Украинский фронт маршала Федора Толбухина, уже выполнившего свои основные задачи в Югославии. Толбухин действовал молниеносно — не дожидаясь подхода основных сил, его передовые соединения начали переправу через Дунай. Такая стремительность оправдалась — высадившиеся 7 ноября на западном берегу Дуная красноармейцы встретили лишь небольшие группы венгерских пограничников. И пока германское командование, спохватившись, лихорадочно стягивало к слиянию Дуная и Дравы все имеющиеся силы, 3-й Украинский фронт успел настолько расширить занятые плацдармы, что ликвидировать их сходу стало невозможно. Толбухинские войска продвигались к венгерской столице, несмотря на активное сопротивление немцев.

2-й Украинский фронт под командованием Малиновского пытался охватить Будапешт с востока. Но войска фронта были измотаны более чем двухмесячным беспрерывным наступлением, боеприпасы и горючее по растянутым на сотни километров коммуникациям доставлялись с перебоями. К этому добавилась осенняя распутица — низины восточной Венгрии превратились в непролазное месиво грязи. Генерал Плиев вспоминал, что «раскисшая земля и топи высасывали у людей и конского состава последние силы». Немцы же контролировали крупное рокадное шоссе между Будапештом и Мишкольцем и могли быстро маневрировать войсками вдоль фронта, компенсируя высокой мобильностью нехватку численности.

В третьей декаде ноября Толбухин получил подкрепление из резерва Ставки в виде 4-й Гвардейской армии, что придало новый импульс наступлению 3-го Украинского фронта. Вражеские войска, и прежде с трудом выдерживавшие советский натиск за Дунаем, откатились на рубеж озер Балатон и Веленце, что привело к охвату Будапешта с юга.

Тем временем и Малиновский закончил подготовку мощного удара. И 5 декабря 2-й Украинский фронт взломал германо-венгерскую оборону восточнее Будапешта и менее чем за неделю достиг левым флангом реки Ипель. Венгерская столица оказалась в плотном полукольце. Командование немецкой группы войск «Юг» запросило разрешения на отвод гарнизона из наметившейся западни, однако Гитлер потребовал оборонять город до последнего солдата. Венгерский правитель Салаши, не веря, что советские войска будут остановлены, сбежал в город Сомбатхей у самой границы с Австрией.

20 декабря войска 2-го и 3-го Украинских фронтов начали наступление навстречу друг другу. Спустя неделю ожесточенных боев они соединились в районе Эстергома, заперев в городе весь будапештский гарнизон во главе с командиром IX горного корпуса СС обергруппенфюрером Карлом Пфеффер-Вильденбрухом.

К командующему будапештским гарнизоном были направлены советские парламентеры с ультиматумом о капитуляции. Однако одна группа парламентеров была обстреляна еще на подходе к вражеским позициям, а вторая группа смогла пройти в Будапешт, но ультиматум был отклонен. При этом уже на обратном пути парламентеров обстреляли, и глава группы капитан Илья Остапенко погиб.

Таким образом, дальнейшие переговоры были исключены. Советские войска начали штурм города, сосредоточив первоочередные усилия на его восточной части — Пеште. И уже 18 января Пешт был очищен от врага.

После штурма основные силы 2-го Украинского фронта перенесли боевые действия в Чехословакию. А вот на долю толбухинского 3-го Украинского фронта выпала борьба со всей той танковой и пехотной армадой, которую немцы собрали для деблокирования Будапешта, а затем и поворота вспять всего советского наступления на Европу. Это была отчаянная попытка, но вполне осуществимая. И то, что этого не произошло, почти целиком является заслугой этого единственного советского фронта. Об этой героической битве, о последней оборонительной операции в череде стратегических наступательных в 1944–45 годов, получившей наименование Балатонской, мы расскажем в следующей статье.