Пандемия ускорит историю, а не изменит ее
Мы переживаем то, что по всем параметрам является великим кризисом, поэтому естественно предположить, что он окажется поворотным моментом в современной истории. За эти нескольких месяцев с момента появления COVID-19, болезни, вызываемой новым коронавирусом, аналитики разошлись во мнениях по поводу того, какой мир пандемия оставит после себя. Большинство из них утверждает, что мир, в который мы вступаем, будет принципиально отличаться от того, что существовал прежде. Некоторые предсказывают, что пандемия приведет к новому мировому порядку во главе с Китаем; другие считают, что она приведет к завершению лидерства Китая. Некоторые говорят, что это положит конец глобализации; другие надеются, что это откроет новую эру глобального сотрудничества. Остальные предполагают, что это приведет к усилению национализма, подрыву свободной торговли и приведет к смене режима в различных странах — или ко всему вышеперечисленному.
Но мир после пандемии вряд ли будет радикально отличаться от того, который был до нее. COVID-19 не столько изменит основное направление мировой истории, сколько ускорит ход событий. Пандемия и ответ на нее выявили и усилили фундаментальные характеристики геополитики сегодня. В результате этот кризис обещает быть менее поворотным пунктом, чем остановочный пункт на пути, по которому мир двигался в течение нескольких последних десятилетий.
Пока рано предсказывать, когда закончится сам кризис. Будь то через шесть, 12 или 18 месяцев, время будет зависеть от степени, в которой люди следуют руководящим принципам социальной дистанции и рекомендуемой гигиене; наличия быстрого, точного и доступного тестирования, противовирусных препаратов и вакцин; и размеров экономической помощи, предоставляемой физическим и юридическим лицам.
И всё же мир, который выйдет из кризиса, будет узнаваем. Ослабевающее лидерство США, неустойчивость глобального сотрудничества, разногласия великих держав: всё это характеризовало международную обстановку до появления COVID-19, и пандемия способствовала более острому, чем когда-либо, проявлению этого. Эти черты, вероятно, будут еще более заметными чертами мира, который придет впоследствии.
ПОСТАМЕРИКАНСКИЙ МИР
Одной из характерных черт нынешнего кризиса является заметное отсутствие лидерства США. Соединенные Штаты не сплотили мир в коллективном усилии по борьбе с вирусом или его экономическими последствиями. Соединенные Штаты также не сплотили мир, чтобы последовать их примеру в решении проблемы у себя. Другие страны заботятся о себе как можно лучше или обращаются за помощью к тем, кто преодолел пик инфекции, например, к Китаю.
Но если мир, который следует за этим кризисом, будет таким, в котором Соединенные Штаты будут доминировать всё меньше и меньше — почти невозможно представить, чтобы кто-нибудь писал сегодня об «однополярности», — эта тенденция вряд ли является новой. Это было очевидно в течение по крайней мере десятилетия.
В некоторой степени это является результатом того, что Фарид Закария (американский влиятельный журналист и политический аналитик — прим. ИА Красная Весна) назвал «подъемом остальных» (и Китая, в частности), что привело к снижению относительных преимуществ Соединенных Штатов, даже несмотря на то, что их абсолютная экономическая и военная мощь продолжала расти. Но даже более того, это, скорее, результат неустойчивости воли Америки, чем снижение ее возможностей. Президент Барак Обама курировал отход из Афганистана и с Ближнего Востока. Президент Дональд Трамп использовал в основном экономические меры для противостояния противникам. Но он, по сути, завершил программу присутствия США в Сирии и стремится сделать то же самое в Афганистане, и, что, возможно, более важно, проявил мало интереса к альянсам или к сохранению традиционной ведущей роли Соединенных Штатов в решении основных межнациональных проблем.
Задолго до того, как COVID-19 разорил землю, уже наблюдалось резкое снижение привлекательности американской модели.
Перспектива такого изменения была большой частью привлекательности послания Трампа «Америка прежде всего», в котором обещалось, что Соединенные Штаты будут сильнее и более процветающими, если они станут прилагать меньше усилий за границей и сосредоточат их на внутренних проблемах. По такой точке зрения подразумевалось, что многое из того, что делали Соединенные Штаты в мире, было расточительным, ненужным и не связанным с внутренним благополучием. Для многих американцев эта пандемия, скорее всего, укрепит эту точку зрения, несмотря на то, что вместо этого следует подчеркнуть, как остальной мир влияет на благосостояние страны; Соединенные Штаты, по их словам, должны будут сосредоточиться на том, чтобы исправиться и выделять ресурсы на нужды страны, а не за границей, и не на оружие, а на масло. Это ложный выбор, так как стране нужно и она может позволить себе и то, и другое, но, вероятно, всё равно это будут утверждать.
Такие же последствия, как и выбор политики США, имеет сила американского примера. Задолго до того, как COVID-19 разорил землю, уже наблюдалось резкое снижение привлекательности американской модели. Благодаря сохраняющемуся политическому тупику, насилию с применением оружия, бесхозяйственности, которая привела к глобальному финансовому кризису 2008 года, опиоидной эпидемии и многим другим последствиям, то, что представляла миру Америка, становилось всё более непривлекательным для многих. Медленный, непоследовательный и слишком часто неэффективный ответ федерального правительства на пандемию усилит уже широко распространенное мнение о том, что Соединенные Штаты сбились с пути.
ОБЩЕСТВО АНАРХИИ
Пандемия, которая начинается в одной стране и распространяется с большой скоростью по всему миру, является по определению глобальным вызовом. Это также еще одно свидетельство того, что глобализация — это реальность, а не выбор. Пандемия разрушила открытые и закрытые страны, богатые и бедные, Восток и Запад. Какой-либо признак значимого глобального ответа — отсутствует. (Закон Ньютона, согласно которому на каждое действие существует противоположная и равная по силе реакция, был, по-видимому, приостановлен.) Почти не принимающая участия в происходящем Всемирная организация здравоохранения, которая должна занимать центральное место в противодействии угрозе, говорит о плохом состоянии глобального управления.
Но в то время как пандемия сделала эту реальность особенно очевидной, основные тенденции давно предшествовали ей: возникновение глобальных проблем, с которыми ни одна страна, независимо от ее могущества, не может успешно справиться самостоятельно — и неспособность глобальных организаций идти в ногу с этими проблемами. Действительно, разрыв между глобальными проблемами и способностью их решать имеет большое значение для объяснения масштабов пандемии. Печальная, но неизбежная истина заключается в том, что хотя словосочетание «международное сообщество» используется так, как будто оно уже существует, оно в целом носит лишь желательный характер и сейчас применяется только к некоторым аспектам геополитики. В ближайшее время это не изменится.
Основными реакциями на пандемию были национальные или даже региональные, а не международные. И как только кризис пройдет, акцент сместится на национальное восстановление. В этом контексте трудно увидеть большой энтузиазм, скажем, в борьбе с изменением климата, особенно если он по-прежнему рассматривается — неверно — как отдаленная проблема, которая может быть отложена для решения более неотложных проблем.
Одна из причин такого пессимизма заключается в том, что сотрудничество между двумя наиболее влиятельными странами мира необходимо для решения большинства глобальных проблем, однако отношения между США и Китаем ухудшаются на протяжении многих лет. Пандемия усугубляет трения между двумя странами. В Вашингтоне многие возлагают ответственность на китайское правительство благодаря неделям сокрытия и бездействия, в том числе неспособности быстро заблокировать Ухань, город, где началась вспышка, и разрешению тысячам зараженных людей продолжать распространять вирус дальше. Попытка Китая представить себя в качестве успешной модели борьбы с пандемией и использовать этот момент в качестве возможности для расширения своего влияния во всем мире только усилит американскую враждебность. Между тем, ничто в нынешнем кризисе не изменит представления Китая о том, что присутствие США в Азии является исторической аномалией, и не ослабит его возмущение политикой США по ряду вопросов, включая торговлю, права человека и Тайвань.
Идея «разъединения» двух экономик приобрела значительную популярность до пандемии, вызванная опасениями в Соединенных Штатах, что они становятся слишком зависимы от потенциального противника в получении многих основных товаров и чрезмерно податливы китайскому шпионажу и краже интеллектуальной собственности. Стимул к разъединению будет расти в результате пандемии и только частично из-за опасений по поводу Китая. Будет вновь уделено внимание возможности прерывания цепочек поставок наряду с желанием стимулировать внутреннее производство. Глобальная торговля частично восстановится, но большей ее частью будут управлять правительства, а не рынки.
Пандемия, вероятно, усилит отступление демократии, которое было очевидно в течение последних 15 лет.
Пандемия также вызовет усиление сопротивления принятию большого числа иммигрантов и беженцев во многих развитых странах мира, и эта тенденция прослеживалась как минимум последние пять лет. Частично это будет вызвано обеспокоенностью по поводу риска привнесения инфекционных заболеваний, отчасти потому, что высокий уровень безработицы заставит общество опасаться принимать чужаков. Эта оппозиция будет расти, даже несмотря на то, что число перемещенных лиц и беженцев — уже на историческом уровне — будет продолжать значительно расти, поскольку мировые экономики больше не могут поддерживать свое население.
Результатом будут как широко распространенные человеческие страдания, так и более тяжелое бремя для государств, которые с трудом смогут содержать население. Слабость государства была серьезной глобальной проблемой на протяжении десятилетий, но экономический ущерб от пандемии приведет к созданию еще более слабых или потерпевших крах государств. Это почти наверняка будет усугубляться растущей проблемой задолженности: государственный и частный долг во многих странах мира уже достиг беспрецедентного уровня, а необходимость государственных расходов для покрытия расходов на здравоохранение и поддержки безработных приведет к стремительному росту долга. Развивающийся мир, в частности, столкнется с огромными требованиями, которым он не может соответствовать, и еще предстоит выяснить, будут ли развитые страны готовы оказывать помощь, учитывая их собственные внутренние потребности. Существует реальный потенциал повторяющихся проявлений пандемии — в Индии, Бразилии, Мексике и по всей Африке, которые могут помешать восстановлению мировой экономики.
Распространение COVID-19 в и через Европу также подчеркнуло потерю импульса европейского проекта. Страны в основном индивидуально реагировали на пандемию и ее экономические последствия. Но процесс европейской интеграции выдохся задолго до этого кризиса, что особенно четко продемонстрировал Brexit. Главный вопрос в мире после пандемии заключается в том, насколько сильно маятник будет продолжать качаться от Брюсселя к национальным столицам, поскольку страны ЕС задаются вопросом, мог ли контроль над своими границами замедлить распространение вируса.
Пандемия, вероятно, усилит отступление демократии, которое было очевидно в течение последних 15 лет. Будут призывы к усилению роли правительства в обществе: будь то ограничение перемещения людей или оказание экономической помощи. Гражданские свободы будут рассматриваться многими как жертва войны, роскошь, недопустимая в условиях кризиса. Между тем угрозы, исходящие от нелиберальных стран, таких как Россия, Северная Корея и Иран, всё еще будут существовать, если пандемии не будет; на самом деле, они вполне могли возрасти, пока внимание уделялось чему-то другому.
МИР В ЕЩЕ БОЛЬШЕМ СМЯТЕНИИ
Более трех лет назад я опубликовал книгу под названием «Мир в смятении». Она описывает глобальный ландшафт обострения конкуренции между великими державами, распространение ядерного оружия, слабые государства, растущие потоки беженцев и рост национализма, а также снижение роли США в мире. То, что изменится в результате пандемии, — не факт беспорядка, а его степень.
В идеале кризис должен был бы вызвать возобновление приверженности к созданию более прочного международного порядка, так же как катаклизм Второй мировой войны привел к договоренностям, которые способствовали упрочению мира, процветанию и демократии на протяжении почти трех четвертей века. Такой порядок будет включать в себя более тесное сотрудничество по мониторингу вспышек инфекционных заболеваний и устранению их последствий, а также большую готовность решать проблемы изменения климата, устанавливать правила для киберпространства, помогать вынужденным переселенцам и бороться с распространением ядерного оружия и терроризмом.
Но нет оснований полагать, что прошлое повторится после этого последнего глобального бедствия. Мир сегодня просто не способствует своему формированию. Власть распределяется в большем количестве рук, как государственных, так и негосударственных, чем когда-либо прежде. Консенсус в основном отсутствует. Новые технологии и проблемы опередили коллективную способность бороться с ними. Ни одна страна не обладает положением, которое в 1945 году было у Соединенных Штатов.
Более того, Соединенные Штаты в настоящее время не склонны играть ведущую международную роль, что является результатом усталости, вызванной двумя длительными войнами, в Афганистане и Ираке, и растущими внутренними потребностями. Даже если внешнеполитический «традиционалист», такой как бывший вице-президент Джозеф Байден, победит на президентских выборах в ноябре, сопротивление со стороны Конгресса и общественности предотвратит полномасштабное возвращение экспансионистской роли США в мире. И ни одна другая страна, ни Китай, ни кто-либо другой, не имеет ни желания, ни способности заполнить пустоту, которую создали Соединенные Штаты.
После Второй мировой войны необходимость противостоять надвигающейся коммунистической угрозе подтолкнула американскую общественность к тому, чтобы поддержать свою страну в принятии ведущей роли во всем мире. Бывший госсекретарь Дин Ачесон, как известно, сказал, что правительство должно выдвигать аргументы «яснее, чем правда», чтобы побудить американский народ и Конгресс поддержать усилия по сдерживанию Советского Союза. Некоторые аналитики предполагают, что апелляция к угрозе Китая сегодня может также стимулировать общественную поддержку, но внешняя политика, основанная на противостоянии Китаю, вряд ли подходит для решения глобальных проблем, которые формируют современный мир. Между тем, обращение к американскому народу с призывом поставить эти глобальные проблемы в центр внешней политики США по-прежнему будет непростым делом. Соответственно, более уместным прецедентом для рассмотрения может быть не период после Второй мировой войны, а период после Первой мировой войны — эпоха снижения американского влияния и растущих международных потрясений. Остальное, как говорится, история.
