Неужели «Война и мир» — это лишнее? Пьеса «Восьмидесятник» (отрывок)
Александр Григорьевич Домовец родился 11 мая 1958 года в г. Волгограде. Получил высшее филологическое образование. По профессии журналист, литератор. В 1975–1990 гг. написал более ста юмористических рассказов, пародий, миниатюр, которые публиковались в региональной и общесоюзной прессе, в коллективных сборниках. Издал два публицистических сборника «Стройотряд шагает в завтра» и «Обретение престижа» (в соавторстве).
В 2001–2017 гг. написал девять фантастических и детективных романов и повестей. Они публиковались в электронном издательстве «Аэлита», в волгоградских издательствах, в издательстве «Вече» (Москва). С 2017 г. написано десять пьес. Семь из них стали финалистами различных международных конкурсов драматургии. Пьеса «Восьмидесятник» победила в конкурсах «Время драмы, 2018, осень», «ЛитоДрама-2019», «Автора — на сцену» (2019 г.).
Пьеса «Тяжёлый случай» поставлена в волгоградском антрепризном театре «Старая шляпа».
Член Союза писателей России.
«Восьмидесятник» (отрывок)
Просторный, обставленный хорошей мебелью кабинет главного редактора. Богданов беседует с Денисовым.
Богданов. Коняхин в чём-то прав, Игорь Иванович. Бесконечной переделкой материалов вы парня просто обижаете.
Денисов. Лучше я его, чем он ─ читателей.
Богданов. Ну, допустим. А Логунов? Я прочёл репортаж, который вы ему завернули. Не так уж плохо.
Денисов. Не могу с вами согласиться, Лев Петрович. Материал сырой, хоть выжимай.
Богданов. Вы несправедливы к Логунову. Он работает очень оперативно. За день подготовил пять информаций и репортаж.
Денисов. Выдавать информационный вал он уже научился. Ещё бы умел писать, ─ золотой журналист был бы.
Богданов. Так учите, чёрт возьми!
Денисов. Не каждого можно научить. У Логунова алексия. Он слово не чувствует. А чувство слова — это данность. Оно или есть, или нет. Нельзя же научить человека быть блондином или брюнетом. Уж какой родился.
Богданов. Вы ещё «Войну и мир» с него потребуйте. У нас, в конце концов, информационный сайт, а не литературное издательство.
Денисов. «Война и мир» ─ это лишнее. Он и романа такого не читал. А вот чтобы чётко думал и грамотно излагал мысли, потребую непременно. Это прожиточный минимум, без которого журналиста нет.
Богданов. Вас послушать, так у нас не редакция, а сброд. Сборище бездарей.
Денисов. В каком-то смысле так и есть. Даже не то что бездарей, ─ дилетантов.
Богданов. Да ну? Прямо-таки ответственное заявление сделали. (Нажимает кнопку селектора.) Вика, принеси кофе. (Отключает селектор.) О чём я? Ах, да. Коллектив журналистов опустили ниже плинтуса.
Денисов. А где вы тут видите журналистов? Набрали мальчиков и девочек с навыками блогеров на пятнадцатикопеечный заработок. Зарплаты маленькие, гонорары мизерные, премии символические. Так они и результат выдают на пятнадцать копеек. В сущности, умеют только бегать и звонить. Это кое-что, но не более. Кроме заметок в соцсетях ничего не читают, словарный запас минимальный. Ребята сами по себе неплохие, но хороший человек ─ не профессия. До журналистики им, как пешком до Китая. Я их переписываю с утра до вечера, иначе все эти информации, репортажи, интервью публиковать было бы просто нельзя. Сайт стал бы посмешищем.
Богданов. Стало быть, на вас вся редакция держится?
Денисов. Точнее сказать, на моей функции. На месте Денисова может быть Иванов, Петров или Сидоров, но должен быть обязательно.
Богданов. Как интересно… Значит, всё плохо-плохо. Беспросветно. Так?
Денисов. Ну, не то чтобы всё…
Входит секретарша, подаёт кофе Богданову и Денисову, выходит.
Денисов. Есть пара ребят, которые что-то обещают. С ними я занимаюсь особо. Та же Ира Маркова может писать интересно. Голова хорошая, а ремеслом со временем овладеет. Кстати, и Коняхин не безнадёжен. Гонора много, советы не воспринимает, ─ вот беда. Но потенциал есть, и работать хочет. А в общем ситуация нерадостная. То, что писать не умеют, ─ это полбеды. В конце концов, я для того тут и сижу, чтобы их переписывать. Беда в том, что они думать не умеют. Не умеют и не хотят. Блогеры же! А если в материале нет мыслей, то и переписывать нечего.
Богданов. Значит, по-вашему, блогер ─ это плохо?
Денисов. Трепло и бездельник ─ это всегда плохо. А с учётом возможностей Интернета иногда и опасно.
Одним глотком допив кофе, Богданов встаёт, делает несколько шагов вперёд-назад. Останавливается возле Денисова.
Богданов (глядя на Денисова сверху вниз). Разговор с вами, Игорь Иванович, это как прогулка по кладбищу: чем дальше, тем грустнее.
Денисов. Смелая метафора. Я вроде бы ещё не умер.
Богданов. Ну, и живите себе, не о том речь… Я и раньше подозревал, а теперь убедился окончательно, что вы отстали от времени. Безнадёжно. Редакция, журналистика, работа над словом… Забудьте. Это всё лирика из прошлого века. Сегодня тренд изменился. Нет никакой редакции. Есть информационное предприятие. А предприятие обязано безостановочно выдавать продукт.
Денисов. Любой продукт, включая информационный, должен быть качественным.
Богданов. Ерунда. Информационный продукт должен быть горячим и быстрым.
Денисов. Это вы про вчерашнее фото девушки, которой ветер задрал юбку, и обнажилось нижнее бельё? С пошлым комментарием Митина, поставленным по вашему личному указанию?
Богданов. А вы видели, сколько у этого снимка просмотров?
Денисов. Если бы девушка была голая, набралось бы ещё больше.
Богданов. Не утрируйте.
Денисов. Я не утрирую. Я стыжусь. Будь моя воля, это фото не появилось бы.
Богданов. Воля здесь моя. По согласованию с учредителем, разумеется… (Пауза.) Постарайтесь наконец усвоить: времена изменились. Бесповоротно. Раньше издания работали на читателей, а теперь читатели работают на издания.
Денисов. Вот как?
Богданов. Именно так. Чем больше у издания читателей, тем интереснее оно для рекламодателя. Понятно?
Денисов. Да уж куда понятней.
Богданов. Для чего я сюда назначен? Шлифовать стиль журналистов? Чушь. Моя задача ─ сделать сайт прибыльным. И я уже вывел его на самоокупаемость. Ещё полгода-год, и он начнёт приносить чистую прибыль. Этого требует от меня учредитель. Я этого добьюсь. Так не ставьте мне палки в колёса.
Денисов. Чем же я ставлю, позвольте спросить? Добросовестным исполнением своих обязанностей?
Богданов. Вы добросовестны с перебором. Фактически вы терроризируете журналистов избыточной требовательностью. Люди уже писать боятся. Не один Коняхин на вас жалуется. А кроме того, по вашей милости мы теряем оперативность.
Денисов. Это каким образом?
Богданов. Таким! Пока вы вчера переписывали информацию о выпавшем ребёнке, её на сорок минут раньше выдали ребята из «Городских новостей».
Денисов. Видел. Мало того, что написано коряво, так ещё и фамилию спасителя переврали. Шибко торопились.
Богданов. Да плевать мне на спасителя с его фамилией. Конкуренты нас опередили, понимаете? Вы на будущее или придирайтесь меньше, или редактируйте быстрее. (Пауза.) Слушайте! А может, зря я вас упрекаю? Может, вы просто уже не в состоянии работать оперативно? Всё-таки шестьдесят, подустали небось… Так вы прямо и скажите.
Денисов. Спасибо за заботу. На работоспособность и здоровье пока не жалуюсь.
Богданов. Ну, смотрите. В общем, я надеюсь, вы меня поняли. Впредь никакой лирики. Ребят больше не мордуйте, у нас тут не штучное производство. Информационно-рекламный конвейер, и точка. У меня всё.
Денисов молча встаёт и выходит.
Богданов (нажав кнопку селектора). Вика, зайди.
Заходит секретарша.
Богданов. Ты зачем кофе принесла на двоих?
Вика. Так вы же вдвоём были с Игорем Ивановичем.
Богданов. Если бы я хотел угостить Денисова кофе, то так бы и сказал.
Вика. Но я же не знала, что вы не хотите.
Богданов. А тебе знать не надо. Заруби на носу: твоё дело исполнять, что сказано. Точно и без самодеятельности. Поняла?
Вика. Поняла.
Богданов. Смотри, не разочаровывай меня. Свободна. (Пауза.) И принеси мне личное дело Ирины Марковой.
Вечерняя аллея. На скамейке сидит Денисов. Подходит Ирина.
Ирина. Я так и знала, что вы здесь. (Садится рядом.)
Денисов. Невелик секрет. Я тут каждый вечер после работы посиживаю, когда погода позволяет.
Ирина. Мне тоже тут нравится. (Пауза.) Игорь Иванович, что с вами происходит?
Денисов. А что не так?
Ирина. Да всё не так. Третий день ходите, как в воду опущенный. Это после того разговора с Богдановым, да?
Денисов. Хм… Ну, в общем, да.
Ирина. Всё-таки надо было Максу глаза выцарапать. Вот ведь козёл, ─ подставил.
Денисов. Макс при всех недостатках вовсе не козёл, так что пусть живёт… неуклюже. Дело вообще не в нём.
Ирина. А в ком? В Богданове?
Денисов. Даже и не в Богданове.
Ирина. А в ком тогда?
Денисов. Во мне, Ирочка, во мне.
Ирина. Игорь Иванович, ну, что вы загадками говорите…
Денисов. Нет тут никаких загадок. Конечно, выслушать, что ты устарел, отстал от жизни и вообще силы уже не те, ─ обидно. Но ещё обиднее сознавать, что во многом это правда. Остаётся подойти к зеркалу, посмотреть себе в глаза и честно признать, что твоё время ушло.
Ирина. Это вам всё Богданов сказал? Сволочь он.
Денисов. Ну, это как посмотреть. Во всяком случае, не дурак. Два высших образования, успешный опыт управления, решительный характер. Он просто такой современный Лопахин из «Вишнёвого сада». Молодой циничный прагматик. Или прагматичный циник, ─ это как угодно. Ради выгоды всё сметёт, всё вырубит, через всё переступит. Но при этом не его вина, что мне стукнуло шестьдесят, и эта эпоха уже не моя.
Ирина. Игорь Иванович, дорогой, ну, зачем вы так говорите?
Денисов. Да ведь так оно и есть. Время идёт своим чередом, и мы к этому привыкли. Жизнь рано или поздно проходит, ─ и тут ничего нового. Но почему так быстро? (Неловко улыбается.) Вроде только вчера родители провожали в первый класс. Я и школьную линейку отлично помню, и букет цветов, который мама сунула в руку, и сентябрьское тепло на пороге школы… А ведь прошло уже больше полувека. И вот сидит почтенный пожилой человек на садовой скамейке и утомляет молодую красивую женщину лирическим брюзжанием о скоротечности времени.
Ирина. Ничуть вы не утомляете, это во-первых. И ничего вы не брюзжите. С чего вам брюзжать? Вы нестарый, импозантный умный человек, талантливый журналист. Это я вам говорю как молодая красивая женщина. В смысле, коллега. Вы просто размышляете вслух.
Денисов. Ну да. Брюзжание есть форма интеллектуального самовыражения с негативным оттенком.
Ирина. Игорь Иванович, прекратите. Вы мне не нравитесь.
Денисов. Да? Обидно.
Ирина. То есть, нравитесь, конечно… Не нравится ваше настроение. Не хочу, чтобы у вас была депрессия.
Денисов. Сам не хочу. Депрессия или, по-русски, уныние, ─ это ведь смертный грех.
Ирина. Вот и не грешите. Чисто мужская привычка: чуть что не так, ─ или в хандру, или в запой. Или, не дай Бог, и то и другое пакетом. Мы с одним моим бывшим парнем из-за этого расстались.
Денисов. Но я не собираюсь расставаться с будущим лучшим пером редакции.
Ирина (после паузы). Ну, и не расстанемся. Вы мне тоже нужны.
Денисов (после паузы). Очень рад это слышать.
Ирина (решительно). Игорь Иванович, мне надо вступить с вами в неслужебные отношения.
Денисов. Вы меня интригуете, Ирочка. В каком смысле?
Ирина. В творческом. А вы что подумали?
Денисов. Я вообще пока ничего не успел подумать. Расшифруйте.
Ирина. Всё очень просто. Я хочу написать роман.
Денисов (после паузы). Написать или завести?
Ирина. Написать, написать.
Денисов. Странно. В вашем возрасте логичнее было бы завести… Ну, допустим. И что дальше?
Ирина. Главным героем будет немолодой человек примерно ваших лет.
Денисов. Ещё более странно.
Ирина. Почему?
Денисов. Ирочка, всякий автор вольно или невольно выражает мысли, чувства и надежды своего поколения. Если угодно, транслирует. И это правильно, товарищи. Пишите о сверстниках. Так проще и естественней.
Ирина. Игорь Иванович, ну, что можно написать о моём поколении? От силы заметку в чате… Нет поколения. Оно провалилось в Интернет. Там же и сгинуло. Не повезло мне с поколением.
Денисов. Так и напишете роман-крик о сгинувшем поколении. Это будет ярко и звучно. Если выйдет, конечно
Ирина. Не хочу я кричать. Не интересно. А вот вы, ваше время… Я о нём знаю мало, но почему-то притягивает. Мне кажется, что вы жили совсем по-другому. Меньше думали о деньгах и больше ─ о любви. Дарили женщинам цветы, целовали им руки, сочиняли стихи. Умели дружить без выгоды. Не боялись назвать скотину скотиной…
Денисов. Ирочка, вы идеализируете наше поколение. Хотя в чём-то вы правы. Конечно, мы были другими. Более бескорыстными, что ли. Довольно романтическими. Любили женщин и бардовские песни. Друзья были, как братья. За «Мастера и Маргариту» не жалко было отдать ползарплаты. Надеюсь, в душе мы такими и остались. А вот мир вокруг изменился категорически и бесповоротно. И я сам себе иногда кажусь белой вороной. М-да… Так чем я могу вам помочь?
Ирина. Вы будете консультантом по прошлой эпохе. Мне нужна информация. Как жили, как одевались, что ели-пили, о чём разговаривали, как строили отношения… О чём думали, во что верили… В общем, я буду брать у вас интервью на разные темы.
Денисов. То есть, с моей помощью вы хотите услышать эхо ушедшего времени и выплеснуть его на бумагу.
Ирина. В точку, Игорь Иванович. Именно так.
Денисов (после паузы). Любопытно… А почему бы и нет? В принципе, из этого может что-то получиться. Вы человек литературно одарённый. Мне нравится ваш интерес к нашему времени. (Цитирует.) «Мы были высоки, русоволосы,// вы в книгах прочитаете, как миф,// о людях, что ушли, не долюбив, // не докурив последней папиросы».
Ирина. Это что?
Денисов. Это стихи Николая Майорова. Был такой славный поэт, вспомнил его по ассоциации. Написано о поколении, которое вскоре ушло воевать и почти целиком полегло на войне. О нас такого, слава Богу, не скажешь, но и на нашу долю выпало… много чего выпало.
Ирина. Вот об этом и поговорим. Ну, что, ─ согласны?
Денисов. По рукам.
Встают, обмениваются церемонным рукопожатием, смеются. Снова присаживаются.
Денисов. В качестве первого взноса в будущую работу примите один совет и одно пожелание.
Ирина. Уже приняла. А что за совет?
Денисов. Роман непременно должен быть о любви. Возраст, профессия, социальный статус, обстоятельства героев могут быть разными, ─ это как придумаете. Но главное всё-таки отношения между мужчиной и женщиной. Ничего важнее человечество ещё не сочинило. Банально, и всё же так. Всё остальное, включая деньги, ракеты и компьютеры, должно быть не более чем фоном для отношений. Иначе будет не интересно, и как писатель вы провалитесь.
Ирина. Не хотелось бы… А какая любовь для романа выигрышнее, ─ счастливая или трагическая?
Денисов. Любовь по сути своей всегда трагична, потому что ограничена человеческим веком и много чем ещё… Прежде чем браться за свой роман, прочтите Ремарка ─ «Три товарища», «Триумфальную арку». Никто лучше не выразил трагизм любви. И ощущение уходящей жизни.
Ирина. Я читала. Ревела очень… но читала.
Денисов. Правильная реакция. Я тоже в молодости не мог читать без слёз. Школьником ещё.
Ирина. А вы сказали, что кроме совета есть и пожелание.
Денисов. Если ваш герой пребывает в моём возрасте, назовите свой будущий роман примерно так ─ «Баллада о восьмидесятнике».
Ирина. А почему «восьмидесятник»?
Денисов. Понимаете, ровно полжизни назад, в конце восьмидесятых годов прошлого века, случилась то, что принято называть перестройкой. И мы, кому тогда было плюс-минус тридцать, поверили в лучшее. Как потом выяснилось, напрасно. Но вот это ощущение свободы, новых возможностей, свежего воздуха… Разве такое забудешь? Предчувствие счастья, ─ оно больше, чем само счастье. И какое-то время, пока верили, мы были счастливы. Кто это пережил, тот и есть восьмидесятник.
Ирина. Это по аналогии с «шестидесятниками»? Ну, которые застали хрущёвскую оттепель в шестидесятых годах?
Денисов. Застали, да. Она тоже была недолгой.
Звонит телефон Денисова. Тот, извинившись, берёт трубку.
Денисов. Да, моя радость. Как себя чувствуешь?.. Та-ак… А Илье Моисеевичу рассказала? И что говорит?.. Назначил новое лекарство? Ну, значит, так надо. С Ильёй Моисеевичем спорить ─ себе дороже. Я к тебе завтра приеду. Что привезти?.. Понял. У меня всё в пределах. Нет, с голоду не помираю. Сварил суп и вообще… Да, уже собрался домой. Целую, до завтра. (Отключает телефон.)
Ирина. Как ваша жена?
Денисов. Надеюсь, что нормально.
Ирина (после паузы, вставая). Игорь Иванович, ну, тогда я к вам сегодня больше приставать не буду. А с завтрашнего дня начну приставать при каждом удобном случае. Ладно?
Денисов. Приставайте. Я же консультант вашего, как сейчас говорят, проекта.
Ирина. Нашего!
Денисов. Тем более. Давайте я вас подвезу.
Ирина. Вы не просто консультант. Вы благодетель.
