Матрица любви
Мы уже обсудили первое направление, в котором действует ведущий информационно-психологическую войну противник. На этом направлении — мы назвали его «На самом деле» — атакуется ваша любовь.
Вы любите человека, Родину или идею. Как это атакует враг? Он наделяет любимое вами некими сугубо отрицательными качествами. То есть говорит вам: ты это любишь по недоразумению, по незнанию.
Ты считаешь, что любимый тобою человек нравственен, а на самом деле он распутник. Ты считаешь, что он честен, а на самом деле он тайком от тебя ворует. И не просто ворует — в преступную банду входит.
Ты считаешь таких-то и таких-то героями? Жизнь хочешь «делать с товарища Дзержинского»? А мы тебе сейчас докажем, что на самом деле Дзержинский наделен столь жуткими качествами, что заслуживает вовсе не твоей любви, а прямо обратного.
Ты считаешь коммунистическую идею средоточием блага, а мы докажем тебе, что на самом деле она порочна и антигуманна.
Ты любишь Россию в силу таких-то и таких-то причин, благодаря наличию у нее таких-то и таких-то качеств? А мы тебе докажем, что Россия обладает обратными качествами. И что у тебя нет никаких причин ее любить — напротив, есть все причины ее ненавидеть.
Таково первое направление информационно-психологической борьбы с врагом. То бишь с вами. Надо убить вашу любовь — и дальше можно делать с вами все, что угодно.
Наделение всего того, что было любимо советским человеком, негативными качествами, несовместимыми с любовью... Открепление всего любимого советским человеком от позитивных качеств, эту любовь порождающих (в предыдущей статье уже говорилось о том, что роль качеств, порождающих любовь, не следует абсолютизировать, но нельзя и преуменьшать)... Все это готовилось врагами, оттачивалось до блеска, виртуозно использовалось ими при полном попустительстве, а то и содействии здешних инстанций, призванных этому противодействовать. И — привело к распаду СССР, разгрому коммунизма, системной деградации и другим страшным последствиям.
Но разве не мог враг, нанося такие удары, вбить в разум и душу не только разочарование по поводу ранее любимого, но и совокупность новых идеальных сущностей, заслуживающих любви? Почему бы врагу, например, не убедить постсоветского человека в том, что позитивными качествами наделены другие исторические герои, другие современники, другие страны, наконец? Ну хорошо, Дзержинский плохой, «совок» плохой, «немытая Россия» плохая. Почему? — потому что «на самом деле» не наделены качествами, заслуживающими любви и, напротив, наделены качествами, заслуживающими ненависти.
Но почему бы при этом не сказать, что качествами, заслуживающими любви, наделены, например, Ельцин или Попов? Или Сахаров? Или Николай II? Что идеальное государство — это Франция или США? Что, будучи обманутым «жуткими коммунистами», постсоветский человек теперь должен узреть, наконец, то подлинное, что достойно его любви?
Дерзну утверждать, что враг, который ведет тотальную информационно-психологическую войну, никогда ничего подобного не сделает. Он не будет апеллировать к категории «любовь». Это сделает идеологический противник, который хочет свергнуть действующую власть и стать властью сам. Буквально это делали большевики. Они объяснили народу, почему качествами, заслуживающими любви, наделены их герои, их вожди, их идеи, их советская Родина. И народ это полюбил. А белоэмигранты, например, это не полюбили. И очень долго отказывались называть Советскую Россию Россией, а называли ее Совдепией.
Почему так называли? Чтобы уже на уровне слова отторгалась сама возможность чувства любви. Это не Родина, это — «Совдепия». Любви быть не может! Какая любовь к стране, изгнавшей их, вставшей на неприемлемый для них путь, к стране, которую надо сокрушить... Ведь цель была — вернуться и сокрушить. Но невозможно крушить любимое, да еще не будучи уверенным, что на его месте что-нибудь будет построено... Значит, надо убить любовь и насадить ненависть. Этим и занимались белогвардейцы.
Один претендент на власть — одна любовь, одна ненависть. Другой претендент на власть — другая любовь, другая ненависть. Но если речь идет именно о претенденте на власть, то он не может апеллировать только к ненависти, он обязан апеллировать и к любви. Каждый, кто хочет захватить власть, понимает: поселишь в головах и сердцах только ненависть — стабильности не будет вообще. И тогда даже если придешь к власти — не удержишься: для того, чтобы удержаться, нужна стабильность. А поселишь только любовь — не свергнешь действующую власть.
Так ведут себя претенденты на власть. Они, ведя любую, самую беспощадную борьбу против действующей власти, всегда заботятся о том, чтобы, скинув действующую власть, самим удержаться. И понимают, что удержаться смогут, только опираясь на общественное сознание, обладающее нужным им позитивным потенциалом.
Поэтому Ленин мучительно размышлял над тем, от какого наследства большевики отказываются, а от какого нет. Он понимал, что, отказавшись от всего наследства, большевики власть не удержат. Поэтому жестко одернул революционерок, проповедовавших свободную любовь. Для удержания власти и реализации Красного проекта нужен был нравственный человек, а не представитель революционной богемы. Ленин понимал: нет нравственности — нет власти.
И не только Ленин. Так же действовали все революционные обновители. Что-то они обновляли, а что-то сохраняли. Но им всегда нужно было сохранить главное: любовь, направленную на все то, что является важным для новой власти.
Если новая власть, к примеру, уничтожит любовь вообще, то народ, пребывая в состоянии тотального безлюбия и безразличия, не сможет поддержать ничего, предложенного этой новой властью — ну и хана ей! И потому тот, кто хочет власти, любовь искоренять не будет. Равно как и ненависть. Как минимум, он постараетесь сохранить любовь — подменив ее объект на свой, «правильный». А как максимум, начнет менять критерии — попробует изменить основания для любви, те качества, «из-за которых» человек готов любить кого-либо или что-либо.
То есть в рамках минимума не надо менять ответ в графе «почему люблю?». Всё по-прежнему: вы любите потому, что любимое наделено определенными качествами, теми же, что и раньше. Позитивность этих качеств не оспаривается. Просто оказывается, что качествами этими наделены представители новой власти, новой идеи, новые герои и мученики и т.д. (А со временем может даже оказаться, что некоторые представители старой власти тоже наделены этими качествами — в большей или меньшей степени.)
Сами же основания любви, качества, «за которые» мы любим, меняются очень редко. Простейшие способы подобной замены уже отмечались в предыдущей статье. Ведь и впрямь романтичная девушка может любить человека, наделяя его одними качествами (смелостью, бескорыстием, жертвенностью), а зрелая женщина иногда начинает ценить уже совсем другие качества (надежность, хозяйственность, благоразумие, осторожность и пр.). Так же, как и юноша может увлекаться красотой девушки, яркостью и легкостью ее характера, а повзрослев и изменившись внутренне, вполне может полюбить в женщинах преданность, верность и умение обеспечивать «тыл».
Поскольку в принципе возможно, что один и тот же человек может (подчеркиваю — может, а не должен) в 18 лет любить человека, наделенного одними качествами, а в 35 полюбить другого, — наделенного другими качествами, то почему бы не попробовать сменить «матрицу любви» (а раз так, и «матрицу ненависти») не за 17 лет, а, скажем, за полгода? — конечно, если обрушить на атакуемого соответствующую систему воздействий.
Но при такой задаче враг атакует не объекты любви, а саму матрицу любви. Такая задача требует гораздо большего мастерства, иных затрат, иных технологий. И это второе направление информационно-психологической войны.
Когда мы говорим о том, что идеологический противник, стремящийся свергнуть действующую власть (в приведенном примере — Ленин, борющийся против царизма), не может вообще отказаться от апелляции к любви, речь идет об информационно-психологическом воздействии первого типа. Да, здесь тоже идет работа с матрицей любви, но конечная цель — ввести в нее новые, «правильные» объекты. Человек говорит: «Я люблю генерала Муравьева за то, что он смел и жертвенен». А после информационно-психологического воздействия первого типа этот же человек говорит: «Я люблю товарища Дзержинского за то, что он смел и жертвенен. А генерал Муравьев-то, оказывается, был царским сатрапом, трусом и конъюнктурщиком». То есть матрица любви (в данном примере — смелость и жертвенность) не меняется. Просто сначала за смелость и жертвенность любили героя самодержавия, а потом за те же качества любят героя большевиков. Тут важно, что за те же самые качества.
Информационно-психологическое воздействие второго типа предполагает нечто совсем иное. До такого воздействия человек говорит: «Я люблю товарища Цурюпу за его честность и аскетизм». А после «обработки» человек говорит: «Честность — это жалкий «совковый» предрассудок, аскетизм — пакость и психопатология. И потому Цурюпу, которого я раньше за это любил, я теперь за это же презираю».
Фридрих Ницше называл подобное переоценкой ценностей. Но Ницше был философом. Мы же — аналитики. Наша задача — холодный анализ различных способов ведения военных действий. Информационно-психологическая война, которую наш враг назвал «перестройкой», уже привела к распаду страны и прочим жутким последствиям. Эта война не завершена. Враг будет ее вести и дальше с сосредоточенной беспощадностью. Для того чтобы дать ему отпор, нам нужно, оставаясь людьми, стать еще и технологами. И потому давайте введем и будем в дальнейшем использовать с технологической точки зрения гораздо более точное понятие «матрица любви», вкладывая в него примерно то же содержание, которое Ницше вкладывал в понятие «переоценка ценностей». И на этой новой понятийной основе проведем разделение между типами (способами, видами) информационно-психологического воздействия.
Итак, информационно-психологическое воздействие первого типа не предполагает атак на матрицу любви. Эту матрицу сохраняют и перенастраивают в нужную, «правильную» сторону — перезаполняют.
Второй же тип информационно-психологического воздействия предполагает именно изменение матрицы любви. Записанные в ее клеточках позитивные свойства (смелость, жертвенность и пр.) стираются врагом и вместо них записываются совсем иные.
В качестве примера — одно жизненное наблюдение. Немолодая женщина приехала с Украины в Россию. Когда-то она была нормальной советской женщиной, а потом пережила все постсоветские шоки, оказалась вовлечена во все перипетии тогдашней эпохи. И, вдоволь настрадавшись, пришла в одну из активно работавших на Украине протестантских церквей («одну из протестантских» — потому что в таких случаях очень трудно отделить церковь от секты, а нам сейчас не это интересно). В частности, данная церковь занималась трудоустройством своих прихожанок в качестве домработниц. В этой церкви с советско-постсоветской женщиной серьезно поработали, многое изменив в матрице любви. Она, например, твердо усвоила, что «хозяевов надо любить». Объясняя, почему их надо любить, эта женщина начинала говорить особо быстро и четко, а глаза ее увлажнялись и стекленели. То, что она говорила, можно было бы назвать «монологом рабыни». И он был очень истовым. В клеточках матрицы любви оказалось стерто то, что она раньше считала достойным этой самой любви, и вписаны новые качества: «богатый», «хозяин», «избранный», «наделенный правом помыкать» и так далее. В клеточках этой матрицы были сделаны другие записи.
Информационно-психологическая война многолика, ее направления и виды надо внимательно изучать. Мы обязаны и будем двигаться дальше.
