Зачем Японии почти $53 млрд на оборонку при формальном отсутствии армии?

В Японии 31 августа были обнародованы объем и структура расходов, запрошенных оборонным ведомством на 2024 год, где по части военных расходов Токио вплотную приблизился к Франции и Германии — свыше 7,7 трлн иен ($52,9 млрд).

Список вооружений для госструктуры, которая получила право превентивного ракетного удара по военным базам на территории противника и до сих пор делает вид, что не является армией, впечатляет накалом пацифизма. Помимо объема, бросаются в глаза и типы вооружений, которые невозможно сопоставить с 9 статьей Конституции Японии, не отправив последнюю в макулатуру, поскольку 9-я статья прямо и внятно декларирует отказ от войны и запрещает Японии иметь вооруженные силы.

И что такое применение высокоскоростного планирующего оружия (high-speed glide weapons) как не война? Но именно на разработку такого вида вооружений и на увеличение дальности противокорабельных ракет Type-12 с 200 км до 1000 км запрошены средства. И если тот, кто пускает на дно корабли с расстояния в 1000 км не является Вооруженными силами, то кто же он тогда?

Собственно, сами японцы и не скрывают, что во время принятия в 2022 году основных документов по военной безопасности правящая ЛДП использовала терминологию, которая устраняет впечатление, что, согласно новому закону, удар может быть упреждающим. Его скромно назвали ответным, но умолчали, что ответным на угрозу атаки, и полностью развязали себе руки.

Итак, средства запрошены на увеличение дальности противокорабельных ракет Type-12 с 200 км до 1000 км, а также на разработку высокоскоростного планирующего оружия (high-speed glide weapons).

Запланировано приобретение у США крылатых ракет Tomahawk. Также предусмотрены средства для совместного производства истребителей с Великобританией и Италией.

В планах МО строительство двух новых эсминцев, оснащенных системой Aegis и ракетами Glide Phase для перехвата гиперзвукового оружия.

Отметим, что планируемое укрепление сил быстрого развертывания около юго-западных островов (новые корабли и вертолеты), очевидно, не останется незамеченным Пекином и приведет к дальнейшей эскалации напряженности в этом районе, а значит и к новым военным расходам.

Самая крупная часть оборонных средств отведена на приобретение боеприпасов в количестве, «необходимом для ведения затяжной войны».

Средства выделены также на создание постоянной объединенной штаб-квартиры Сил самообороны, что улучшит координацию японских военных из войск разных видов как между собой, так и с индо-тихоокеанским командованием США.

Запрос на рекордно высокую сумму для оборонного бюджета Японии формировался от года к году

Отметим, что самый большой за всю историю страны военный бюджет, превысив предыдущий на 13%, не стал «громом среди ясного неба».

Так, в декабре 2022 года кабмин Японии обнародовал «рекордный» бюджет Сил самообороны на 2023 год, ставший первым, сверстанным в рамках новой Стратегии национальной безопасности. Общая сумма военных расходов составила ¥6,8 трлн ($45,5 млрд), что на 26% превышало бюджет JSDF на 2022 год и являлось самым большим годовым номинальным увеличением с 1952 года.

В свою очередь оборонный бюджет страны на 2022 финансовый год составлял ¥5,47 трлн и также был «рекордным» — 1,24% ВВП.

В том же 2022 году премьер-министр Фумио Кисида объявил о намерении поэтапно удвоить оборонные расходы к 2027 году, доведя их до 2% ВВП, то есть до ¥11 трлн в год.

В 2021 году дополнительный оборонный бюджет для закупки ударных противолодочных ракет и другого оружия в объеме ¥770 млрд ($6,8 млрд), одобренный кабмином Кисиды в ноябре 2021 года, поднял планку общих военных расходов Японии до нового максимума — более ¥6,1 трлн ($53,2 млрд).

Объем военных трат в 2020 году, одобренный правительством Японии, составлял ¥5,31 трлн, превысив расходы предыдущего 2019 года на 1,1%.

В череде растущих в последнее время военных бюджетов 2020 год выделяется также тем, что «военное бремя» Японии превысило 1% ВВП впервые с 1960 года.

В предшествующие три года, начиная с 2017 года, военные расходы хоть и не выбивались за пределы 1% ВВП, но также демонстрировали неуклонный рост относительно валового продукта страны.

Приведенное увеличение трат на оборону является для послевоенной истории Японии беспрецедентным, что вместе с резким сдвигом в военной политике Японии и другими обстоятельствами, которые будут разобраны далее, позволяет выделить его в отдельный период.

Периоды формирования военной сферы Японии после поражения во Второй мировой войне

Всю историю того, как финансировалась военная сфера в послевоенной Японии, можно разделить на четыре периода. С 1945 по 1952 годы (год вступления в силу Сан-Францисского мирного договора) Япония де-юре и де-факто находилась под оккупацией, и это время можно исключить. С 1952 по 1960 годы (год прекращения действия Сан-Францисского мирного договора) восстанавливающаяся экономика страны и практически неизменный объем оборонных трат приводили к снижению доли последнего в ВВП с примерно 2,1% до 0,8% ВВП.

Первый период: от полицейского корпуса к Силам самообороны

Тем не менее уже с началом Корейской войны в 1950 году был подписан декрет о создании в Японии резервного полицейского корпуса в 75 тыс. человек, который по сути занимался тыловым обеспечением войск США.

В 1952 году полицейский корпус был переименован в Корпус безопасности и увеличен до 110 тыс. человек.

Затем в 1954 году Корпус безопасности был переименован в Силы самообороны Японии (ССЯ) численностью около 152 тыс. человек. Для него было сформировано Управление национальной обороны.

Второй период: постепенное увеличение объема военного бюджета

Во второй период, длившийся с 1962 по 2001 год, доля военных расходов по отношению к ВВП оставалась неизменной — около 0,9%. При этом объем военного бюджета за указанный период увеличился четырехкратно, благодаря бурному росту экономики во время так называемого «японского экономического чуда», длившегося с 1955 по 1973 год, когда средний годовой рост в 1960-х годах достигал 10%, в 1970-х — 5%. Позже в 1980-х годах его среднее значение снизилось до 4%.

Здесь надо пояснить, что ограничение Японией своих военных расходов в 1% от ВВП стало прямым следствием политического курса, проводимого премьер-министром Японии Ёсидой Сигэру в период с 1946 по 1954 год и позднее названного «Доктриной Ёсиды». Согласно доктрине быстрое восстановление экономики страны возможно при минимизации затрат на оборону благодаря военно-стратегическому альянсу с США.

Вашингтон утверждал следующий порядок: США — победитель и доминирующая сила в регионе, следовательно, зачем тратить средства на оборону и тем более на гонку вооружений с соседями — защиту гарантируют США. Странам региона остается максимально вкладываться в мирную экономику, демонстрируя фантастические темпы ее роста, чем Япония и занималась.

Американо-японское военное сотрудничество, собственно, так и описывалось, как «пробка в бутылке возрождающегося японского милитаризма».

Позднее, в 1976 году, в период премьерства Мики Такэо, ограничение расходов на оборону в 1% от ВВП было формально закреплено постановлением правительства и соблюдалось вплоть до 1987 года.

Уже в 1986 году правительственная комиссия, сформированная премьер-министром Ясухиро Накасонэ, рекомендовала снять 1%-й барьер, а в 1987 году Накасонэ продавил-таки военный бюджет на уровне пусть и символических 1,004% ВВП.

В дальнейшем, после того, как 1%-я планка военного бюджета перестала быть строгим правилом, доля расходов Японии на оборону всё равно оставалась примерно на том же уровне до 2020 года. За исключением 2009 (1,02%), 2011 (1,03%), 2012 (1,01%) и 2014 (1,01%) годов, когда потолок был незначительно превышен.

Доктрина Никсона, «навеянная» в 1969 году реалиями вьетнамской войны, предполагала, что союзники США будут сами разбираться с коммунистами и сочувствующими, разумеется при материальной помощи Вашингтона. Появление доктрины и подталкивание японских Сил самообороны в сторону большей боеспособности в 70-е годы не привело к заметному росту доли военных расходов Японии, но породило несколько документов, определяющих оборонное строительство и японо-американское сотрудничество в области обороны.

Помимо таких, как Накасонэ, внутренних неоконсерваторов, выступающих за восстановление у Японии полноценных вооруженных сил, значительное давление в сторону милитаризации стали оказывать США.

Ко времени войны в Персидском заливе в феврале 1991 года, США требовали от Японии всё большего участия, и не только финансового. Японию даже раскритиковали за «чековую дипломатию» — страна в тот раз откупилась финансовой помощью в размере $13 млрд (1,25 трлн руб.), а также провела операцию по разминированию, правда уже после окончания военных действий.

Третий период характеризуется пересмотром девятой статьи конституции страны

Третий период, с 2002 по 2017 годы, приходится на время, испытавшее экономические последствия «потерянного десятилетия» — времени экономической рецессии в Японии (1991–2001), вызванной крахом пузыря цен на активы в конце 1991 года. По этой причине говорят даже о «потерянном двадцатилетии». В этот период объем военных расходов оставался более или менее неизменным, а их доля продолжала удерживаться в пределах 1% ВВП.

В этот же период рост китайской экономики, и наоборот — стагнация в экономике Японии в 2010 году, привели к ситуации, когда Китай впервые потеснил Японию со второго места в рейтинге мировых экономик, вплотную приблизившись к США, и, что важно, тем самым бросив вызов Америке. Не менее важно, что претензии Китая на роль локомотива нового мироустройства руководители Поднебесной осторожно озвучивали уже в то время.

Так, в марте 2013 года Си Цзиньпин в преддверии 5-й встречи лидеров стран БРИКС заявил: «С ростом мощи государства Китай готов взять на себя большую международную ответственность и обязанность по мере своей возможности внести больший вклад в великое дело мира и развития во всем мире».

В июле 2014 года произошло качественное изменение оборонной политики Японии. Правительство страны по предложению премьер-министра Синдзо Абэ одобрило новую интерпретацию девятой статьи конституции страны, которая теперь позволяет Японии принимать участие в оборонительных операциях своих ближайших союзников.

По данным опроса, проведенного газетой The Mainichi в мае-июне 2014 года, 54% опрошенных выступили против того, чтобы пересмотреть отказ от права на коллективную самооборону, принятый правительством в 1981 году, 39% выступили за пересмотр. Причем из проголосовавших за пересмотр 74% считали, что применение Японией своего права на коллективную самооборону должно носить ограниченный характер, и только 20% выступили за реализацию этого права в полном объеме.

Тем более впечатляет график принятия закона:

2014 — тему разминает кабмин Японии (премьер-министр Синдзо Абэ)

2015 — разрешение протащили через парламент.

2016 — закон о праве на коллективную самооборону вступает в силу.

Фактически это означало с теми или иными оговорками зеленый свет на участие Японии в международных вооруженных конфликтах.

Четвертый период объединил военное рвение внутренних неоконсерваторов и стремление США снарядить Японию против Китая

Четвертый период, началом которого можно считать 2017 год, характеризуется неуклонным ростом доли военных расходов в ВВП. Тогдашний премьер-министр Синдзо Абэ в марте 2017 года объявил парламенту, что Япония больше не будет применять потолок расходов в 1%.

«При администрации Абэ не существует такого подхода к сохранению оборонного бюджета ниже 1 процента ВВП <…> Я обеспечу расходы на оборону, чтобы защитить нашу нацию, эффективно защитить жизнь японского народа, принимая во внимание такие вопросы, как обстановка безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе, конечно, включая финансовую ситуацию», — заявил премьер-министр Синдзо Абэ.

В 2021 году премьер-министр Ёсихидэ Суга подтвердил продолжение курса своего предшественника Абэ: «Правительство Японии не придерживается подхода к расходам на оборону, заключающегося в удерживании их в пределах 1% ВВП».

Также именно в четвертый период наложились одна на другую две тенденции — военное рвение внутренних неоконсерваторов и стремление собственно гаранта безопасности — США — снарядить Японию в лидеры «крестового похода» против Китая. Это дало мощный толчок милитаризации, один из аспектов которого — военный бюджет — мы рассматриваем в этой статье.

Надо отметить, что содержание этого самого желания — предоставить в руки Японии все необходимые вооружения — совершенно иное, нежели то недовольство, которое в конце 80-х выражали США в отношении неучастия Японии в военных операциях. В то время Япония, играя по правилам, заданным самой Америкой, процветала, купалась в благополучии и не спешила впрягаться в роль пастушьей овчарки в регионе, что вполне закономерно вызывало раздражение в Вашингтоне. Также в рассматриваемый период США поменяли правила игры и отношение к процветающему Азиатско-Тихоокеанскому региону больше соответствовало не коровам на выпасе, а барашку для барбекю.

В связи с этим изменилась и роль, отведенная Японии.

В октябре 2020 года, согласно данным The National Interest, министр обороны США Марк Эспер объявил об ожиданиях США: что каждый союзник будет тратить на оборону 2% ВВП.

В ноябре 2021 года профессор современной японской истории в Софийском университете в Токио Свен Заалер в газете The Mainichi отмечает, что «Япония, как и Германия, сталкивается с требованием об увеличении оборонного бюджета до 2% от ВВП. Однако что это повлечет за собой — совершенно неясно».

Именно в этот период Китай оформляется в мощный «гравитационный» центр системы, называемой Азиатско-Тихоокеанским регионом. Он заявляет о готовности взять на себя ответственность за построение нового мира, в котором не предусмотрено сохранение гегемонии США.

Так, в июле 2016 года председатель КНР Си Цзиньпин заявил: «КПК и китайский народ полностью уверены в том, что смогут предложить китайские решения для поиска человечеством лучшей социальной системы».

Позже, в июне 2018 года, Си Цзиньпин одним из аспектов развития Китая и мира в новую эпоху обозначил необходимость возглавить реформу глобальной системы управления с концепцией справедливости.

В свою очередь американскую сторону никак не устраивает такой расклад, и она называет Китай врагом № 1.

Это происходит и в 2016 году при администрации Трампа, которая определила Китай как самую большую долгосрочную угрозу геополитическим и геоэкономическим интересам США.

Это же происходит и при администрации Байдена в январе 2021 года.

«Если мы посмотрим на Китай, нет сомнений в том, что он является наиболее значительным вызовом из всех государств для США в контексте наших интересов, интересов американского народа», — заявил в сенатском комитете Энтони Блинкен.

Кроме того, не отдельные сдвиги по отдельным направлениям, которые наблюдались в предыдущие десятилетия, а целый комплекс качественных изменений внутри и вовне Японии, произошедших именно в это время — с 2017 по 2023 годы, требует выделить его как четвертый и особенный период.

К таким сдвигам относится изменение стратегии в сторону упреждающего удара по территории противника, формально существующую, но де-факто игнорируемую 9-ю статью Конституции Японии; не исчезающая из круга актуальных тема обладания Японией в том или ином виде ядерным оружием; «новый капитализм» Кисиды с его централизацией государства, а также действия США на поле торгово-экономических союзов региона. И, видимо, самое главное — собственно концепция Индо-Тихоокеанского региона, которая, как и перечисленные пункты нуждается в отдельном рассмотрении.