Хомячок болотный обыкновенный (Hamster paludis vulgaris)
Есть ли у Вас, читатель, iPad? Нет? Ну, а уж iPhone-то есть? И его нет? Хм-м... А скажите (подглядывать и спрашивать жену и маму запрещено) — какой фирмы на вас трусы? И в каком магазине вы их купили? Как — не знаете? Что значит — не помните? Ну хорошо, последний вопрос: когда вы в последний раз были в клубе «Точка» или «Икра»? Что? Вообще не знаете, что это такое? Ну, вы даете! Знаете, что все это означает? Что вы не «хомячок». И скорее всего, вы не были прошлой зимой на Болотной и на Сахарова. А может быть, были на Поклонной. Ну что, мы угадали?
В давние времена, когда мы были пионерами, был такой «тест». Человека спрашивали, что он больше любит: курицу или утку? яблоки или груши? арбузы или дыни? И на основании ответов с точностью как минимум в 95 % определяли, кого больше любит тестируемый — Пушкина или Лермонтова! Потому что люди, предпочитавшие курицу, яблоки и арбузы, почему-то больше любили Пушкина, а ценители утки, груш и дынь одновременно больше любили Лермонтова. Почему? — мы не знаем. Но факт остается фактом.
Теперь мы уже не пионеры, а почти пенсионеры, и жизнь с тех пор значительно усложнилась: борьба перестройщиков «за колбасу» и 100 сортов сыра завершилась полным успехом — ходить в магазины и выбирать из этих 100 сортов всего стало невыносимо тяжело и отнимает безумное количество времени. И теперь на каких-то там курицах и арбузах далеко не уедешь. Однако что-то в том «тесте» было глубоко правильное, потому что и сейчас можно построить такой «тест». Правда, он должен будет содержать гораздо больше вопросов... Именно об этом мы задумались, готовясь написать статью к годовщине прошлогодних протестов на Болотной и Сахарова и митинга на Поклонной и изучая по этому случаю результаты исследований, посвященных составу участников этих событий.
4 февраля 2012 г., как мы помним, было 2 больших события: шествие и митинг на Болотной «За честные выборы» и Антиоранжевый митинг на Поклонной. Как потом выяснилось, социологи проявили большой интерес к этим событиям — они проводили опросы на самих митингах и после них, исследовали профили пользователей социальных сетей, участвовавших в них. Правда, интерес был несколько односторонним: участникам митинга на Поклонной было посвящено всего одно исследование, в то время как протестующих на Болотной изучали аж с пяти сторон. Объясняется это, скорее всего, просто: социологи — тоже люди и ничто человеческое им не чуждо. В том числе, и классовые (ну, или хотя бы групповые) интересы и пристрастия. Вероятно, участники митинга на Поклонной для социологов были классово чуждыми, а протестующие на Болоте — напротив, классово близкими. Кроме того, мало кто ждал, что на Поклонную придет столько людей — все мы помним, что к 4 февраля оранжевые уже считали себя чуть ли не победителями, и для большинства из них Поклонная оказалась громом среди ясного неба. Ну и, наконец, социологи ведь хотели изучать «протестующих», а таковыми в тот момент было принято считать только оранжевых. Те же, кто протестовал против самих оранжевых, разве могли — с точки зрения креативного класса брутто (вместе с социологами) — считаться «протестующими»?
Тогда же проводилось и другое — не социологическое — исследование, показавшееся, на первый взгляд, довольно странным. Но именно оно, как оказалось, и пролило основной свет на «психологическую механику» участников Болота. Это исследование проводил сайт «Мода на баррикадах» (http://fashionprotest.ru) — у протестующих на Болоте брали видеоинтервью, посвященные тому, как и во что они были одеты. Помните эти ролики? — они тогда произвели на многих глубокое впечатление. «Расскажите, что на вас надето?», — спрашивали они, подходя к очередному «протестанту». И тот — абсолютно спокойно и совершенно без всяких усилий и напряга — отвечал: дескать, брюки марки Dolce&Gabbana, куплены в бутике таком-то на Елисейских полях Париже — ну, вы же знаете, там, за углом, если встать спиной к Триумфальной арке, то направо наискосок. А трусы (вы-то вот, читатель, не смогли ответить на такой простой вопрос!) — Calvin Klein, куплены в Куршевеле, в бутике при отеле — ну, помните, который в глубине за лобби-баром. А перчатки — Giorgio Аrmani... Ну, и так далее. Кто-то, быть может, не видел эти ролики, для них — фотографии с того же сайта «Мода на баррикадах» с аутентичными подписями.
Изучение богатой информации, предоставленной сайтом «Мода на баррикадах», привело к мысли, что участников Болотного движения правильнее было бы называть не интернет-хомячками и уж, тем более, не креативным классом, а профессиональными потребителями. Потребление во всех формах и видах, потребление всего и вся — вот все, что они делают в жизни. Естественно, что и протест зимой 2011–2012 гг. они тоже «потребили».
Пусть никто не подумает, что мы не понимаем политической подоплеки этого оранжевого протеста, и целей, которые перед ним стояли. И, конечно, мы хорошо знаем, что руководители всего этого протеста не только «потребляли» (хотя ведь и потребляли тоже), но и «работали» — выполняли заказ своих хозяев, решали собственные совершенно определенные задачи. А кто-то работал вполне конкретно — им платили за участие в митинге. Но не эти категории участников Болотного движения нас сейчас интересуют. Нас интересуют те, кто пришел на Болотную и Сахарова самостоятельно, не за деньги, по доброй воле, те, кого руководители и вдохновители протеста надеялись использовать как серую массу, пластилин в своих руках, а если понадобится и возникнут проблемы с правоохранителями — как «мясо».
Так вот, мы утверждаем, что большинство самостоятельных участников протестных митингов — это профессиональные потребители, которые приходили (и еще приходят) потреблять такой дефицитный продукт, как общественное действие — вместе с сопутствующими и тоже дефицитными «товарами». Например, ощущение общности интересов и единства с другими людьми, которого они лишены совершенно, что косвенно подтвердили все исследования. Так, например, анализируя профили участников митинга на Болотной в социальной сети «ВКонтакте» (19 664 профилей), исследователи установили, что их практически ничто не объединяет: «Каждый участник состоит в множестве групп, но общих групп у участников митинга практически нет (кроме посвященных митингу на Болотной и Сахарова). Объединяют их группы, посвященные Доктору Хаусу, «Эху Москвы», «Южному парку», «Теории большого взрыва» и демотиваторам. Они любят демотиваторы. Группы о реальных пацанах соревнуются по внутренней популярности с группами про ненависть к быдло-гопам и любви к КВН». И — вывод: «Общих декларируемых интересов нет. Музыка, кино, путешествия и фотография не в счет — всего по нескольку процентов участников».
Представитель Института социологии РАН О. Яницкий прямо указывает на то, что одним из мотивов участия в митингах было желание ощутить общность: «Второй по важности мотив: коллективизм, чувство локтя. Мы слишком быстро отказались от «казенного» коллективизма, а насильственно введенная конкуренция, которая сплошь и рядом превращалась в «борьбу всех против всех», одновременно лишила нас человеческих чувств взаимопомощи и солидарности. Белковский: эпоха одиночества закончилась, люди снова хотят быть «мы» (с чем не согласен Р. Пайпс, утверждающий, что «русские глубоко индивидуалистичны» / Ведомости. 13.12. 2011. с. 04). Не парадокс ли: люди пришли на этот митинг не затем, чтобы слушать ораторов (их все равно было почти не слышно), а затем, чтобы вновь обрести это психологически необходимое чувство локтя».
Другим «сопутствующим» товаром, который можно было потребить на Болоте, была возможность «почувствовать себя элитой». Ведь там собралась практически вся модная тусовка — во главе с Собчак, Парфеновым и Быковым. Огромное количество журналистов, работников шоу-бизнеса и пр. И каждый, кто пришел на Болотную, имел счастье идти и стоять с ними рядом, становясь при этом почти «элитой», почти «избранным». Не говоря уже о том, что возможность продемонстрировать себя (вместе со своими модными шмотками и своими модными гаджетами) тут предоставлялась бесплатно, то есть даром. В отличие от обычной ситуации, когда за эту возможность необходимо платить — посещать дорогие клубы и рестораны, например.
Надо сказать, что руководители протестов и их хозяева прекрасно понимали, что они имеют дело с профессиональными потребителями. Потому что протест был очень профессионально разрекламирован и «продан» — с применением современных технологий маркетинга и пиара. Во всех «местах обитания» описываемой категории граждан — профессиональных потребителей: относительно молодых, хорошо образованных, успешных, довольно обеспеченных (см. диаграммы) — была развернута активная рекламная кампания. Прежде всего, это касается интернета и модных нынче социальных сетей, в которых так называемые образованные горожане проводят теперь большую часть жизни (а постоянное совершенствование гаджетов — которые обязательно нужно любой ценой и за любую цену постоянно обновлять, иначе перестанешь себя уважать, покатишься по наклонной плоскости и превратишься в быдло, в анчоуса без iPhone — приводит к тому, что социальные сети доступны пользователям (и управляют их поведением) 24 часа в сутки, 7 дней в неделю). Реклама была основана как раз на тех «товарах», о которых мы говорили выше. Людям внушали, что у них одинаковые интересы, единство целей и общая судьба (хотя какая может общность целей и судьбы у «офисного планктона» и Ксении Собчак, например? — разве что мечты о более престижном потреблении). В результате этой рекламной кампании участие в протестах стало, как теперь говорят, модным трендом. Более того, стало почти неприличным не участвовать в протестном движении — все равно что ходить со старым iPhone или в шарфе не из Амстердама.
Но и не только в интернете шла активная «продажа». Прошлой зимой во многих компаниях и мелких фирмах — особенно это касается СМИ, продюсерских и дизайнерских компаний и т. п. — стало модно ходить на митинги и стыдно не ходить на них. О походе на митинг договаривались прямо на работе; те, кто не хотел в них участвовать должны были по крайней мере молчать, скрывая свою позицию. Вообще, сила этого «модного тренда» была велика: во всех местах тусовки соответствующей публики (типа кофеен «Старбакс» или «Шоколадница»), где раньше можно было услышать разговоры исключительно о том, кто что где купил, еще не купил, кто куда ездил и что там ел и где какие скидки, внезапно начались разговоры о политике. Причем, иногда эти разговоры просто изумляли: настолько несведущими в политике оказывались эти с виду взрослые люди.
В общем, протест был разрекламирован, «продан» и «потреблен» — со всеми вытекающими. С долгим обсуждением «цен», выявлением соотношений «цена/качество» — помните разговоры о том, при каком количестве народа власть сдастся? С жалобами на «плохое обслуживание» — они пришли, стоят у прилавка, а продавец (власть) не обращает на них никакого внимания, и плохой менеджмент — помните скандалы с виртуальными кошельками и пр.? Но потребление — даже с известными издержками в виде плохого обслуживания — все равно приносит радость! Самим фактом, процессом. Как говорил когда-то Жванецкий, «главное не результат, главное — процесс». «Оценивая митинг, большинство его участников сообщают, что им всё понравилось (63 %)», — сообщает ВЦИОМ. А что именно? Бог весть!
Вот посмотрите на совокупный рейтинг любимых фильмов, книг и телепередач участников Болота (таблица), составленный по их профилям «ВКонтакте» (напоминаем, что было проанализировано около 20 тысяч профилей). Можете ли вы себе представить, что именно «всё» нравилось протестантам с такими предпочтениями, которые проглядывают из этого рейтинга? Мы — нет. Мы можем предложить только одно объяснение, о котором уже сказали: на Болоте массовку составляли не политически мотивированные граждане, не «рассерженные горожане», не «креативный класс», а профессиональные потребители — продукт торжества либерализма в России — которые пришли за новым зрелищем-хэппенингом.
Характерно, что большинство социологов, исследовавших состав участников протеста на Болотной, очень хотели найти какие-то «нормальные» причины массовости протеста, посвятив этому много сил и внимания. Однако их усилия особым успехом не увенчались — на наш взгляд, потому, что «нормальных» причин просто нет. Потому что торжество либерализма привело, помимо вожделенных «100 сортов» колбасы и сыра, к тому, что многие граждане России (и что особенно тревожно — молодые) утеряли всякие ценности и потребности, кроме потребительских.
Многие, но не все. Об этом — в следующий раз.
