Опыт решения продовольственного вопроса в России в периоды войн и революций (первая половина XX века)
Андреенков Сергей Николаевич, кандидат ист. наук Институт истории СО РАН
Важнейший вопрос, связанный с сегодняшней тематикой, это вопрос о сущности мобилизационного государственного управления. На мой взгляд, она включает в себя три компонента:
1) создание чрезвычайных органов управления,
2) патриотическая пропаганда государства,
и
3) определенное качество управленцев, которые будут достигать поставленных целей.
Мы можем найти признаки этого в нашей истории и при Иване Грозном, и при Петре I, но, по мнению большинства историков, первые по-настоящему мобилизационные структуры возникли в период Первой мировой войны, когда в августе 1915 года были созданы Особые совещания при Николае II. Связано это было с тяжелой ситуацией на фронте и необходимостью как-то мобилизовать ресурсы для победы в этой войне. 30 августа 1915 года было создано Особое совещание по продовольственному вопросу. И мне кажется, что опыт решения этого важнейшего вопроса позволит нам прояснить ситуацию в целом о мобилизационном управлении в стране.
Главное мероприятие было проведено этим совещанием в декабре 1916 года. Была предпринята так называемая разверстка Риттиха (министр земледелия). Он впервые спустил сверху заготовительное задание местным органам власти, чтобы они смогли оказывать давление на крестьян, чтобы принудить их продавать свою продукцию по установленным государством предельным ценам. До этого государство покупало продовольствие на рынке через специальных посредников, а здесь решило выйти непосредственно на крестьян и самостоятельно у них купить по тем ценам, которые были выгодны.
Но это мероприятие провалилось по нескольким причинам. Во-первых, местные органы власти, да и само государство не были готовы отменять частный рынок, а во-вторых, государство не было готово применить насилие в отношении крестьян. А крестьяне, в свою очередь, не были готовы жертвовать своими экономическими интересами ради общих целей. Лозунг «Всё для фронта! Всё для победы!» для российского крестьянства не существовал, скорее, они руководствовались принципом «моя хата с краю, ничего не знаю». И вообще, принцип «Всё для фронта! Всё для победы!» не существовал для страны. Этими вещами пропаганда не занималась.
Разумеется, дело дошло до революции. В годы Февральской революции вопрос о продовольствии стал самым важным. Временное правительство в апреле 1917 года решило ужесточить ситуацию, введя хлебную монополию, то есть запретило свободную торговлю хлебом и попыталось опять принудить крестьян продавать продукцию по твердым ценам. Идея полностью провалилась. У Временного правительства вообще всё проваливалось, оно ничего не смогло сделать. В итоге страна оказалась в тяжелейшей ситуации.
На момент 1918 года у власти были большевики. Они оказались в гораздо более тяжелой ситуации — была потеряна Украина (зернопроизводящий регион), к середине 1918 года были свергнута Советская власть в Сибири, из продовольственных регионов под контролем красных была только Центральная Россия.
Соответственно, было необходимо действовать решительно, и большевики предприняли чрезвычайные меры. В мае 1918 года была реализована идея продовольственной диктатуры, была создана продовольственная армия, продовольственные отряды, которые стали приходить в деревни и реквизировать хлеб у крестьян, опираясь на комитеты бедноты, то есть местных бедняков, которые знали, что у кого лежит. А в январе 1919 года была создана продразверстка: государственное задание спускалось сверху всем советским органам, которые, опираясь на продотряды, занимались выполнением этого плана.
Причем продразверстка предусматривала сохранение в хозяйстве крестьян определенного продовольственного минимума для поддержания жизни. Но, как правило, этот принцип не соблюдался, потому что план был очень напряженный. Изымались не только нужная доля зерна, но и страховые фонды, и фуражные, и семенные и так далее.
В общем, большевики смогли выполнить свои задачи: создать мощнейшую Красную Армию, которая победила в войне, благодаря продовольствию поддержать какие-то остатки промышленности, но в то же время это способствовало голоду в Поволжье и мощнейшим крестьянским восстаниям: всем известное Тамбовское и Западно-Сибирское восстания в 1920 и 1922 годах. Реакцией власти на них было не только подавление, но и компромисс, который выражался в переходе от продразверстки к продналогу.
В марте 1921 года продовольственный налог предусматривал, что у крестьянина реквизируется только часть его хлеба, а остальное он мог использовать в хозяйстве и продавать на рынке. Торговля разрешалась, были сняты все ограничения. Соответственно, крестьянин мог увеличивать запашку и продавать продукцию. Потом продналог трансформировался в единый сельскохозяйственный налог в виде денег, а государство вновь вышло на рынок продовольствия. Правда, в течение 1920-х годов оно быстро его монополизировало, полностью подчинив себе и установив нужные для себя цены.
В частности, в конце 1920-х годов это привело к новому кризису хлебозаготовок, потому что крестьянство отказывалась продавать продукцию по этим ценам, они ему казались низкими. Всё это привело к масштабному самогоноварению, потому что зерно нужно было куда-то девать. Это привело к массовому пьянству, алкоголизму. Деградация социума тоже прослеживалась в этот период.
А в 1927–1928 годы был запущен локомотив индустриализации. Нужны были ресурсы, и в июле 1928 года Сталин в своей знаменитой речи говорит о том, что при индустриализации мы можем опираться только на внутренние ресурсы: на труд рабочих и крестьян. А результаты труда крестьян — это продовольствие, и его нужно заполучить во что бы то ни стало. Он напрямую сказал, что крестьяне должны заплатить нечто вроде сверхналога, или дани. Этот налог выражался в неэквивалентном обмене: крестьяне должны были переплачивать при покупке индустриальной продукции и им недоплачивали при сдаче их продукции государству.
В то же время Сталин сказал, что этот налог будет недолгим, он будет прекращаться, ослабевать по мере движения индустриализации, и мы обязательно поможем деревне организационно и материально-технически. Предлагалось совершить колоссальные преобразования деревни: коллективизацию. Ее главной целью была тракторизация деревни, то есть создание индустриально-технической базы хозяйствования. Это было совершеннейшей революцией, потому что сельский житель, пересевши с лошади на трактор, переставал быть крестьянином. Он либо становился фермером, как на Западе, либо сельскохозяйственным рабочим, то есть работником крупного предприятия.
Для этого планировалось создать колхозы и совхозы. Эта работа развернулась в 1930-м году и шла довольно тяжело: крестьяне сопротивлялись. По нашим данным, в Сибири только 20% крестьян добровольно пошли в колхозы. Это, в основном, беднейшая часть деревни.
Остальные тяжело шли в колхозы. Здесь мы можем вспомнить политику раскулачивания, тяжелую страницу нашей истории. Но мне кажется, сводить всю коллективизацию и всю аграрную политику только к раскулачиванию тоже будет неправильно. Надо сказать, что крестьяне в этот раз не выступили массовым протестным фронтом, как это было в начале 1920-х годов, по нескольким причинам. Во-первых, потому что в 1920-е годы деревня была полностью разоружена. Во-вторых, потому что была ослаблена крестьянская община, ее подчинили советские органы, партийные и комсомольские.
Нужно сказать, что крестьянская традиционная община — это институт архаический. Он цементирует архаический уклад жизни и протестную крестьянскую антигосударственную активность. Но сам по себе коллективизм большевики решили взять за основу развития и превратить его в коллективизм индустриальный, то есть прогосударственный, с использованием современной науки и техники. То есть коллективизм как сплоченность, кооперативность и фактор развития — и есть совхозная система.
Но основная масса крестьян в колхозах работала плохо, и пришлось взять это всё в ежовые рукавицы, использовать элементы принуждения и насилия. В 1930-е годы появились политотделы МТС в совхозах, которые занимались контролем, управлением и пропагандой среди крестьян. Они допустили немало ошибок, допущен был голод 1932–1933 годов, поскольку изъяли слишком много продовольствия. Это привело к тому, что опять пошли на компромисс, и в 1935-м году у крестьян появились личные подсобные хозяйства и колхозные рынки. Эти меры были совершенно компромиссные, изначально незапланированные, то есть никто не планировал возвращаться к такому крестьянскому единоличному хозяйству.
Итак, каковы же долгосрочные последствия коллективизации? Вместо дисперсной массы крестьянских хозяйств появились подчиненные государству колхозы и совхозы, оснащенные современной техникой. Это позволило увеличить производительность труда, высвободить значительное число рабочих рук для индустриализации, увеличить масштабы производства, посевные площади и так далее.
Внутри колхозно-совхозной системы формировалась новая социальная общность — колхозное крестьянство, или советское крестьянство, которое отличалось от традиционного одним простым моментом: для них труд ради общественного блага, труд на государство с использованием современных технологий являлся нормой жизни, а не как это было в годы Первой мировой войны. У этой общности появились императивы работы на общее дело. Доказательством того, что это появилось, является поведение крестьян в период Великой Отечественной войны, когда для них лозунг «Всё для фронта! Всё для победы!» стал действительно жизненным. Здесь жертвенный подвиг крестьянства несомненен, очевиден. Крестьяне отдавали последнее фронту, работали в колхозах и совхозах, как это было положено.
Конечно, и здесь было немало проблем. Было очень много тунеядцев и тех, против кого применяли насилие. Но всё-таки крестьянин стал частью большого советского социума, был туда интегрирован, хотя и такими непростыми методами.
Главное аграрное достижение сталинизма — это создание этой новой общности, определенным образом мотивированной. Тем самым задачи были решены: армия получила продовольствие, индустрия получила продовольствие, а государство существовало. Сами крестьяне жили довольно бедно, государство им помогало минимально, они много жертвовали. Мы помним голод 1946 года, в Западной Сибири были голода локального характера в начале 1950-х годов.
Только после смерти Сталина был отменен сверхналог, о котором говорилось. Было решено перейти от неэквивалентного обмена к эквивалентному обмену, деревня получила дополнительные возможности. Перед ней были поставлены новые задачи: 1) создание запасов зерна, позволяющих избегать проблем с продовольствием, 2) привести норму потребления в государстве к научно-медицинским нормам, а это предполагало не только хлеб, но и более широкое использования мяса в питании, что требовало поднять животноводство. Это требовало совершенно других масштабов производства зерна и так далее.
В принципе, Хрущев в этом плане перехлестнул. Он поставил еще более грандиозную задачу: перейти к изобилию материальных благ. Для него это и был коммунизм. Ради выполнения этого лозунга было предпринято очень много усилий, но он был в принципе невыполним.
Потребительское начало, с одной стороны, позволило крестьянам почувствовать себя в более-менее достойном положении. Но в то же время именно тогда родился советский потребитель, советское потребительское общество. Чем это закончилось — мы знаем.
