«Калибр» начинается с уборщицы
Интервью с источником, знакомым с ситуацией в российском военно-промышленном комплексе
Знакомые с ситуацией в высокотехнологических производствах рассказывают, что даже в 1970-е годы в советском ВПК со станками всё было не безоблачно. Наверх писали записки о неудовлетворительном состоянии станочного парка. При капитализме же производство средств производства обнулилось. После новых санкций Запада сложилась еще более непростая ситуация.
Корр.: Специалист с опытом работы в высокотехнологичном производстве Владимир Чернышов не так давно рассказал нашей газете буквально о бизнес-войнах в высоких технологиях. Мы узнали о нюансах при продаже этих технологий, составлении документации, направлении специалистов для поддержки высокотехнологичного оборудования. Хотелось бы узнать: в ВПК всё так же?
И.: Приведу пример. Крупное оборонное предприятие приобрело станок в одной из стран Запада до присоединения Крыма. Предприятию пообещали прислать документацию позднее. Потом же Крым присоединили, ввели санкции и — продающая сторона приезжает с документацией в чемоданчике и говорит: «Мы ее вам отдать не можем. Санкции».
Корр.: Когда последствия санкций из-за спецоперации станут для наших предприятий ощутимы?
И.: Думаю, главным образом, когда имеющиеся станки начнут выходить из строя. Оборудование и так изношено. Не будет ни деталей, ни новых станков, которыми можно заменить старые.
Корр.: Как, тем не менее мы можем выкручиваться?
И.: Вы должны понимать, что Россия фактически перестала производить станки. Как восстановить их производство, вопрос сложный.
Копировать разного рода оборудование возможно, но вопрос в качестве. Его может просто не хватить в случае с копиями средств производства высокотехнологичной продукции ВПК.
Чтобы восстанавливать станочное производство, нужно плясать от печки: восстанавливать соответствующие кафедры, лаборатории. Возвращать всю цепочку. В нормальной ситуации специалист уже на этапе студенчества участвует в научно-технических разработках. Говорят об уничтожении конструкторских бюро в России. Это правда. Но я думаю, ВПК всё же частично удалось сохранить КБ, иначе «Калибры» бы у нас не летали.
Нужно взять существующие научно-технические структуры за основу и расширять их, создавать новые, постепенно покрывая дефицит в других сферах хозяйства.
Есть и еще один момент. Слышал жалобу, что на одном высокотехнологичном предприятии уволили уборщиц, которые давно были в штате, и наняли гастарбайтерш. Сотрудники были возмущены. Уборщица — часть микрокосма, создающего уникальную продукцию.
Необходимо создавать спецкомиссии, которые будут буквально продавливать возобновление необходимых производств, курировать это, держать под контролем, с графиками, как было в первые десятилетия СССР. То есть без участия Чубайса.
Вот, например, ракеты. Чтобы наладить производство «Сарматов», не нужна наноэлектроника — достаточно оборудования, которое существовало в те годы, когда ракету, собственно, проектировали (времена позднего СССР), но оно, во-первых, должно быть, во-вторых, на нем нужно уметь работать.
«Калибры», творящие чудеса на Украине. Думаю, что замысел врага прост: поскольку производство этих ракет всё же, видимо, зависит от некоего импорта, нужно этот импорт обрубить — и рано или поздно мы останемся без «Калибров».
И здесь надо сказать вот что. Конечно, роль спецслужб в том, что Россия выдержала тяжелейшее технологическое противостояние с Западом, огромна. Неизвестно, как повернулась бы история человечества, если бы не получение СССР материалов Манхэттенского проекта. Но уповать на то, что мы все необходимые разработки теперь подобным образом получим, было бы недальновидно.
Конечно, нужно по максимуму покупать образцы, вооружения и комплектующие, которые были бы нам полезны, по максимуму использовать возможности спецслужб, но лишь для того, чтобы выигрывать время, создавая свое оружие. Иначе в какой-то момент эта игра в кошки-мышки может закончиться.
Корр.: Почему российским предприятиям нужны западные станки?
И.: Есть целый ряд параметров работы станка, которые необходимы для сложных производств. Это точность, устойчивая геометрия конструкции, устойчивость характеристик в целом. Ремонтопригодность — мелкая неполадка не должна выводить станок из строя, после поломок его должно быть легко восстанавливать. Универсальность. Удобство эксплуатации.
Корр.: Сделать детали для ракеты на готовых станках — можем. Сделать сам станок — гораздо сложнее, столько нюансов, требований к материалам и технологии. Так?
И.: Да. Тем более, что, помимо точности, станки должны обеспечивать производительность, от которой зависит цена продукции, а это роботы, то есть электроника, в которой мы утратили позиции, как в области физики кристаллов, так и, главное, в области программирования.
Наши айтишники не имеют школы промышленного программирования.
Корр.: Как обстоят дела с молодыми кадрами в ВПК?
И.: Приведу тоже пример. В России ввели систему трехмерного проектирования «Компас 3D», ставшую стандартом для тысяч предприятий и сотен тысяч профессиональных пользователей. На мой взгляд, это хорошая система, помогающая собрать воедино производственный процесс, разбросанный по разным программам. Кстати, сделан «Компас 3D» на американском «движке». Так вот, на одном оборонном предприятии пятая часть сотрудников конструкторского бюро, по большей части молодежь, уволилась из одного только нежелания осваивать эту «импортозамещающую» программу. Не из-за того, что мало платили! Согласитесь, этот случай заставляет задуматься.
Корр.: Какие, скажем так, фундаментальные установки мешают российскому ВПК?
И.: Самое главное — перейти от мышления «купить» к мышлению «создать». А создавать очень трудно. Для этого нужно, опять же, готовить на предприятиях персонал. Создавать сами предприятия.
Видимо, актуальная российская элита в какой-то момент заучила как «отче наш», что Россия — «сырьевая держава». Будем добывать сырье, а всё остальное — купим. Это, в свою очередь, результат другого «отче наш» — что нам непременно уготовано место в мировом сообществе, где, да, порядки «по понятиям», но место для нас, тем не менее есть. А нет его — этого места.
