Вырваться из пут обусловленности

В цикле статей «О коммунизме и марксизме» Сергей Кургинян ведет серьезный разговор о духовных основаниях коммунизма. Он говорит о том, что, по сути, главной целью коммунизма является создание нового человека, обеспечение условий его духовного восхождения.

Сейчас, когда мы наблюдаем, как в достаточно благополучных странах с хорошим уровнем благосостояния граждан катастрофически рушится человек, этот разговор становится самым главным, самым актуальным. Особенно важным разговор о духовном росте человека является для России. В эпоху перестройки советские граждане предали себя, своих отцов и дедов, разрушили свою страну и теперь платят за это страшную цену — они и их дети заражены тотальной слабостью и пораженчеством. Народ превращают в скот, для него уже строят клетки, но ни воли увидеть это, ни сопротивляться этому, теперь уже у российских граждан нет.

Мы, сутевцы, как часть общества, несем в себе эти частицы слабости и поражения. В каком-то смысле «Суть времени» стала естественным полигоном, на котором мы работаем над тем, как избывать в себе эту слабость. Переборем ее — сможем передать этот опыт преодоления обществу. Именно об этом шел разговор на этой летней школе «Сути времени».

Есть сутевцы, которые на пути преодоления идут впереди всех остальных членов движения. Это коммунары. Огонь в глазах и некоторая безбашенная смелость являются очевидными свидетельствами того, что от уныния и пораженчества они в большой степени избавились. Сергей Кургинян много раз говорил о том, что восхождение человека для него не только тема теоретических размышлений, но и предмет конкретной практической работы. Видно, что эта работа идет полным ходом. И она — результат решимости людей идти по выбранному пути и полностью посвятить себя делу своей жизни.

Но что же мы, остальные сутевцы? Что происходит с нами?

В заключительном документе этой Летней школы были сказаны принципиально важные слова о том, что мы должны внимательно, глубоко осмыслить те цели, которые поставила себе организация «Суть времени», и соотнести их со своей способностью и готовностью идти к этим целям. Размышляя над этими словами, я вспомнила, что разговор о целях уже был на Зимней школе 2018, и он, как мне кажется, тесно связан с тем, что происходило летом.

На зимней школе Сергей Кургинян задал одному из активистов вопрос о том, каковы его цели, и есть ли у него вообще эти большие цели. Активист так и не смог сказать чего-то принципиально серьезного по этому поводу.

В этот момент я тоже задала себе этот вопрос и поняла, что не могу на него ответить. Я не могу сформулировать свою большую цель. Меня это поразило. Ведь если у организации есть большая, по-хорошему амбициозная, настоящая благородная цель, то у ее членов тоже должна быть цель. Она как минимум должна бы появиться в ответ на вопрос: «А что лично я должен сделать, чтобы вместе со всеми построить СССР 2.0?»

И если у всей организации есть дерзновенная трудновыполнимая большая цель, то и у активистов их личные цели, как составляющие этой общей большой цели, тоже должны быть дерзновенными.

Так почему же нет ответа на этот вопрос, и что тогда вообще есть? Есть борьба за человека и общество. Вся борьба РВС — это сопротивление Злу. Ты воочию видишь, как технологии расчеловечивания одна за другой ударяют по обществу, по живым людям, по детям, и ты понимаешь, что надо отбивать эти атаки и отбиваешь их вместе со своими товарищами. Да, есть ощущение, что ты на передовой, что именно тут и проходит самая главная линия фронта. Но как выглядит эта борьба сейчас?

Тогда, когда Сергей Кургинян задал активисту вопрос о целях, мне представился один образ, который потом долго преследовал: мы вместе с товарищами носимся вдоль огромной ветхой плотины, сквозь которую прорывается Зло. Мы затыкаем в ней дыры, но все отчетливее понимаем, что скоро плотину все равно прорвет и она рухнет.

Мы отбиваем одни губительные законы, но на их месте тут же появляются новые. Лавина угрожающих антиобщественных явлений нарастает. Мы сжимаем кулаки и готовы нестись к очередному прорыву плотины... Но вот вопрос: разве этот бег вдоль плотины, стремление удержать ее от обрушения, есть настоящая большая цель? Может, пока одни удерживают ветхую плотину от прорыва, другие должны бы увидеть цель, начать строить большой красивый город с надежными укреплениями, с новой плотиной? Но других нет. Как оказалось, никого кроме нас нет.

Окружающие нас люди живут, словно в полусне. У них отнимают способность любить и бороться. Враг более всего ополчился на эти человеческие качества, утопив народ в скверне бессмысленного потребительства. Но эта скверна сидит и в нас — в тех, кто не отказался от борьбы. И этот образ ветхой плотины и нас, бесконечно затыкающих в ней дыры, в каком-то смысле довольно вредоносен. Чем он плох?

Тем, что наша роль в нем — пассивная. Да, у нас хватает сил на то, чтобы увидеть Зло (многим даже на это смелости не хватает) и даже отбить атаку. Да, никто другой, кроме «Сути времени», этого не может. Но дело в том, что надо идти вперед, гнать Зло с уже занятых территорий, чтобы делать эти территории своими. А на это сил уже нет.

Образ плотины в каком-то смысле парализует — от нее нельзя отойти ни на шаг. Это образ тотальной обусловленности. Мы приняли правила игры врага, мы смирились с обстоятельствами и с тем, что враг сильнее. Кажется, что этот образ вполне объективно отражает реальную картину: нас, сутевцев, не так много, почти все крупные СМИ в руках либералов, присягнувших Западу, страна во власти воров и предателей, бессовестно грабящих и презирающих свой народ.

Но в этом образе нет одной принципиально важной составляющей. В нем нет того, что любишь и что тебе дорого. Того благого, что подымает на борьбу, дарит силы и придает осмысленность жизни. Объект нашей любви, заботы и защиты как бы исчез, или мы не верим, что он существует. Конечно, это мой личный образ, и другие сутевцы могут не согласиться с ним и сказать, что у них имеется своя картина происходящего. Но есть яркий пример такого неверия в благое. Это наша отчужденность от мировой культуры, от русской культуры. У нас есть теоретическое представление о том, что это нечто благое, мы даже встаем на его защиту, мы боремся с постмодернизмом, отстаиваем памятники, требуем вернуть в школы нормальное преподавание литературы. Но сами мы не приобщены к великой культуре всерьез, не связаны с ней как с источником жизненной силы. Она не наша. Наше внимание сковала плотина, мы не видим ничего, кроме нее.

Этот образ с плотиной не должен быть управляющим, нельзя чтобы он был главным, нужен другой образ в противовес этому, думала я. Но найти его не могла.

Вырваться из ощущения связанности этим образом помог спектакль «Зерна», показанный нам на Летней школе. Особенно его последняя сцена. Она разрушила образ плотины в пух и прах. В этом спектакле мы увидели воинов, которые потеряли свою страну и вроде бы утратили всякий смысл сопротивляться врагу, но они выполняют приказ своего командира и сознательно идут на верную смерть. Наверное, именно так прорываются сквозь обусловленность. Наверное, именно в такие моменты и рождается из обычного человека Человек с большой буквы.

Я ни в коей мере не провожу никаких аналогий. Мне вообще не хочется обсуждать этот спектакль, потому что кажется, что обсуждать его — значит обесценивать. Хотя я понимаю, что иногда такой подход в корне неверен и что обсуждение помогает глубже понять посыл спектакля. Я просто хочу сказать, что нам показан очень мощный и высокий образ. Очень важный для нас. За него хочется сказать спасибо Сергею Ервандовичу и ребятам, игравшим в спектакле.

Спектакли — это не культурно-развлекательная часть школы. Они могут стать одним из важных инструментов личностной трансформации. Они могут помочь вырваться из связывающих по рукам и ногам пут обусловленности, по-настоящему разглядеть то, что любишь, идти к нему, не оглядываясь, и бороться за него.