Референдум о независимости Курдистана: причины и итоги
Более трех лет назад, 12 июня 2014 года, курдские вооруженные формирования, используя отступление иракских военных в войне с халифатистами, заняли Киркук — столицу одноименной иракской провинции. Захват этого нефтеносного района удвоил запасы углеводородов, находящиеся под контролем курдских сил в Ираке. В течение недели правительство Ирака потеряло два важнейших района страны — Мосул, ставший столицей ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) в Ираке, и Киркук. Началось обсуждение сценариев расчленения Ирака. Вскоре после захвата курдами Киркука Масуд Барзани сделал ряд заявлений о скорой независимости Курдистана. В 2014 году курдское руководство пыталось провести референдум о независимости, однако по ряду причин тогда его провести не удалось.
Одним из условий проведения референдума о курдской независимости представители США называли разгром ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) и возвращение Мосула под контроль правительства Ирака. В июле 2017 года Мосул был отбит у исламистов. Незадолго до этого, 7 июня 2017 года, на встрече президента Курдистана Масуда Барзани с представителями крупнейших курдских партий было принято решение о проведении референдума о независимости.
В результате цепи событий, вызванных референдумом 25 сентября 2017 года, курдская автономия в Ираке потеряла контроль над нефтеносной провинцией Киркук. Лишенные экономической независимости курды теряют возможность создать собственное государство в обозримой перспективе. Вызывает вопросы и непреклонность курдского населения в стремлении создать Курдистан. Молниеносное возвращение нефтеносной провинции под контроль иракского правительства показало, что сторонники независимости (90% проголосовавших на референдуме) не готовы отстаивать свой выбор с оружием в руках.
На момент проведения референдума Иракский Курдистан обладал широчайшими правами. Автономия была столь значительной, что правительственные силы Ирака не имели права заходить на курдскую территорию. Общеизвестна поддержка, оказываемая курдской автономии Турцией. Однако поддержку курдам оказывали и другие страны региона. По сведениям востоковеда Игоря Панкратенко, во время конфиденциальных переговоров между представителями Ирана и Иракского Курдистана иранцы обещали сделать всё для поддержки автономии, если курды откажутся от референдума. В обратном случае — «сделать то, что курды даже не могут представить».
Все эксперты сходились во мнении, что противниками проведения референдума и создания нового государства Курдистан выступит альянс Ирака, Ирана и Турции. И что противостоять этому союзу Курдистан без поддержки извне не сможет. Необходимую поддержку могли оказать лишь США. Однако известно, что накануне 25 сентября официальные американские представители отговаривали курдское руководство от проведения референдума. В поддержку независимости Курдистана высказался только Израиль. Внутри курдской автономии на этот жест заместитель председателя «Партии исламистского свободного дела в Курдистане» ответил: «Израиль будет стремиться оказывать влияние на Курдистан... Он будет пытаться провоцировать конфликты нового государства с его соседями. Самое главное, он попытается сделать нас зависимыми от Израиля».
Возникает вопрос: на что рассчитывал такой матерый политик, как Масуд Барзани, принимая решение о проведении референдума, если поддержки идеи немедленной независимости Курдистана не было ни внутри, ни вне автономии?
В настоящее время к инсайдам информированных аналитиков мы можем добавить медийное заявление главы Генштаба Ирана генерал-майора Мохаммада Хоссейна Бакери о том, что «США через секретную консультативную команду спровоцировали лидеров региона провести референдум <...> чтобы позже представить это как свершившийся факт и согласиться с результатами референдума». Заявление иранского генерала перекликается с тезисами статьи американского генерал-лейтенанта в отставке Майкла Д. Барберо «Акушерка для Курдистана», опубликованной на сайте американского «Атлантического совета» в день проведения референдума. Барберо совершил три длительные командировки в Ирак. Во время последней из них, в 2009–2011 годах, он отвечал за подготовку и развитие иракских сил безопасности, одновременно с этим командуя учебной миссией НАТО в Ираке и возглавляя Многонациональное командование по обеспечению безопасности в Ираке (обеспечивает работу иракских силовых ведомств).
Свою статью Барберо начинает с тезиса о том, что ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) «породили неразрешимые конфессиональные и этнические конфликты», и что к моменту полной победы над халифатистами необходимо понимание что делать с этими конфликтами в дальнейшем. Затем генерал утверждает, что американская элита ошибается, считая, что есть несколько месяцев на обдумывание этого вопроса. «Пост-игиловская реальность наступает сегодня, когда Курдское правительство проводит референдум о независимости», — заявляет Барберо. «Будут или нет США согласны со сроками референдума — не имеет никакого значения. Учитывая эту реальность, что Америка должна делать после референдума о независимости Курдистана?» — ставит он вопрос. «Да, мы можем продолжать противостоять волне курдской независимости и лишь надеяться на лучшее — по причине неспособности действовать, и еще раз пережить трагические последствия американского бездействия», — обрисовывает негативный вариант развития событий Барберо. «Только США могут смочь управлять и конструктивно направить переговоры и процессы, которые неизбежно последуют за референдумом», — такой выход из ситуации предлагает он. Какое же направление конструктивно? «Стратегические интересы США при формировании новой реальности: борьба с иранским влиянием и завершение разгрома ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ — прим. ИА Красная Весна)», — считает генерал. «Несомненно, рождение независимого Курдистана будет тяжелым и потребует доверенной акушерки. Соединенные Штаты должны столкнуться с реальностью, засучить рукава и взять на себя эту роль», — подводит итог Барберо.
На что делали ставку сторонники проведения референдума? Иракская армия обескровлена после штурма Мосула. В то же время опыт прошлого, например, курдское восстание 1974 года, показывает, что при наличии внешней поддержки курдские вооруженные формирования способны на равных вести полномасштабную фронтовую войну даже с гораздо более дееспособной армией, чем та, что в настоящее время есть в распоряжении правительства Ирака. Обеспечить внешнюю поддержку должны были представители американской элиты, считающие, что независимый Курдистан должен быть создан немедленно. Генерал Барберо — один из таких элитариев — приводит следующие аргументы в пользу немедленной независимости Курдистана. Курды длительное время были союзниками США, а в настоящее время — воюют с ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) и с правительственными силами Сирии. Курды оказывают поддержку операциям ЦРУ, в том числе — против Ирана.
Какие аргументы выдвигали противники немедленного объявления независимости Курдистана в элите США? Против создания независимого курдского государства неизбежно выступит Турция, отношения с США у которой и так находятся не в лучшем состоянии. Иран будет предпринимать серьезные шаги против вновь созданного государства. Становится неизбежным союз Турции и Ирана, являющийся очень неприятным для США. Среди курдов нет никакого единства; не ясно, развалится курдское государство под собственным весом или нет. В итоге поддержка курдам не была оказана.
В разгроме курдской автономии огромную роль сыграл иранский генерал Касем Сулеймани. Дипломатическим переговорам и военным действиям предшествовало адресное экономическое давление на курдские элиты. Иран приостановил экспорт курдской нефти из Сулеймании, что сильно ударило по клану Талибани — оппоненту правящего в Курдистане клана Барзани. Затем Касем Сулеймани в Ираке лично провел переговоры с представителями отрядов курдских пешмерга. Несмотря на то, что после создания объединенных курдских сил пешмерга прошло уже около пятнадцати лет, до сих пор конкретные полевые командиры в большей степени ориентируются на позицию своих кланов, чем на приказы непосредственных командиров. Согласно опубликованной информации о ходе переговоров, генерал Сулеймани договорился с Патриотическим Союзом Курдистана (ПСК) о передаче контроля над провинцией Киркук проправительственным силам. Договоренности были выполнены.
По имеющимся данным, после перехода Киркука под контроль правительства Ирака международные нефтяные договоры, заключенные с курдами, не были приостановлены. Так, норвежская нефтегазовая компания DNO заявила, что она получила причитающиеся ей выплаты от Курдского регионального правительства по соглашению об освоении месторождения Тауки.
Решающий удар по независимому Курдистану был нанесен Ираном. Нужно ли Ирану полное уничтожение автономии? Представляется что нет, не нужно. Персы трезво оценивают обстановку и понимают, что чрезмерное усиление Ирана не устраивает даже иракских шиитов. Как будут использованы последние события персами? Иран конкурирует с Турцией за дешевую курдскую нефть. В начале 2017 года было объявлено о планах построить нефтепровод из Киркука в Иран с целью экспорта углеводородов через иранскую территорию. Вероятно, эти планы будут осуществляться.
Молниеносный захват проправительственными иракскими силами провинции Киркук показал, что клан Барзани не контролирует объединенные курдские вооруженные силы. В сложившейся ситуации Масуду Барзани ничего не оставалось делать, кроме как развернуть информационную войну. Мелкие военные столкновения раздувались курдской агитационной машиной до крупных военных побед. Действия неконтролируемых иракским правительством местных ополчений назывались планомерно проводимой правительством политикой геноцида. Информационная война велась с целью вынудить США поддержать курдскую автономию. Эта цель не была достигнута во многом благодаря активным действиям на ниве дипломатии премьера Ирака Хайдер аль-Абади. Проведя серию переговоров с лидерами Турции, Ирана и Саудовской Аравии, а также дав гарантии США, что «любые иностранные силы присутствуют в Ираке в ограниченных масштабах», он смог обеспечить внешнеполитическую изоляцию Иракского Курдистана.
Открытым остаётся вопрос о роли в описанных событиях радикалистской Рабочей Партии Курдистана, борющейся за права курдов в Турции. Эта роль окажет влияние на изменение регионального баланса сил. Представители клана Барзани категорически отрицают какое-либо участие РПК в истории с референдумом о независимости Курдистана. Эрдоган ожидаемо заявляет о чуть ли не определяющей роли РПК в событиях референдума. А власти Ирака утверждают, что город Киркук охраняли имеющие опыт уличных боев бойцы РПК. Оставаясь на территории фактов, можно констатировать одновременный всплеск активности РПК, произошедший в первых числах ноября на территориях Турции, Ирана и Ирака. Вслед за сообщениями об акциях РПК, заместитель министра иностранных дел Ирана Ибрагим Рахимпур заявил о позитивном отношении Ирана к совместной с Турцией операции против РПК: «Мы всегда сотрудничали на границах Ирана и Турции. Мы не разрешаем РПК пересекать наши границы и осуществлять террористическую деятельность в Турции. Мы ищем возможности совместной борьбы против терроризма». Означают ли эти заявления что образовавшийся союз Турции и Ирана готовится нанести удар еще и по северной части курдской автономии в Ираке?
После боевых действий всегда идут дипломатические переговоры. Председатель комитета по финансам парламента Иракского Курдистана Иззат Сбер заявил, что после потери Киркука бюджет курдской автономии сократился более чем в два раза — с 800 до 300 миллионов долларов. Делятся не только эти деньги и влияние в Киркуке, меняется баланс сил в регионе.
Меняется соотношение сил и внутри Иракского Курдистана. Под влиянием обстоятельств в отставку был вынужден подать несменяемый президент Иракского Курдистана Масуд Барзани. Анализ распределения власти ушедшего президента показывает, что происходит скорее смена декораций, чем действительное отстранение Барзани от власти. Так, полномочия президента перераспределяются между премьер-министром Иракского Курдистана (племянник Масуда Барзани) и парламентом, в котором большинство имеет ДПК — партия клана Барзани; руководство вооруженными силами Курдистана переходит Совету безопасности, возглавляемому сыном Масуда Барзани.
Открытым остается вопрос о роли США, сыгранной в истории с курдским референдумом. Используя формулировку генерала Барберо, можно сказать, что «мы наблюдаем последствия американского бездействия». Что стало его причиной? Если согласиться с предположением генерала о том, что бездействие вызвано «трагической неспособностью США действовать», то хотя бы информационно элиты США должны были бы ответить Ирану. В качестве чуть ли не единственного такого ответа курдские СМИ приводят пресс-конференцию, организованную американскими политиками после отставки Барзани. Конференция проводилась на улице перед зданием Конгресса.
Комментируя уход Барзани, конгрессмен США Трент Фрэнкс (республиканская партия, глава Совета по противоракетной обороне, член Комитета Палаты представителей по делам вооруженных сил) заявил, что «единственная ошибка Барзани — это то, что, к сожалению, он переоценил американские обязательства в отношении курдов; и это наша (США — прим. ИА Красная Весна) вина, а не его». Другой участник этой конференции, бывший помощник Трампа Себастьян Горка, высказал мнение, что «шиитский терроризм — это следующая угроза на Ближнем Востоке, которая появится после победы над суннитским терроризмом».
Альтернативой гипотезе о неспособности США действовать является предположение о том, что США намеренно позволили отделить от Иракского Курдистана Киркук. Контроль над нефтеносной провинцией осуществляют отряды шиитской милиции Ирака. Это, а также тот факт, что элитарии США в своих заявлениях связывают курдский и шиитский вопросы, заставляет обратиться к шиитскому фактору в иракской политике.
Наблюдатели отмечают, что шиитская милиция Ирака сильно поляризована. Выделяют три основных фракции. Первая из них — отряды, сформированные в Иране и разделяющие проиранскую идеологию. Во внутрииракской политике их представляет бывший премьер-министр Ирака Нури аль-Малики. Считается, что численность проиранских отрядов составляет несколько десятков тысяч человек. Вторая группа аполитична и ориентируется на Верховного лидера иракских шиитов аятоллу Систани. Принято считать, что эти люди организовались в отряды исключительно для охраны шиитских святынь и мест проживания шиитов. Третья группа была создана Муктадой Аль-Садром на основе распущенной ранее «армии Махди». Считается, что Аль-Садр способен мобилизовать в свои отряды до ста тысяч человек, а его политическая база поддержки составляет несколько миллионов человек.
Верховный лидер иракских шиитов аятолла Систани, которому в этом году исполнилось 87 лет, свой титул унаследовал от Абул-Касим Хоэи (1899–1992). А Муктада аль-Садр — сын Великого аятоллы Мохаммад Садек Аль-Садра (1943–1999). Отец Муктада аль-Садра находился в оппозиции Абул-Касим Хоэи и аятолле Систани. Аль-Садр обвинил верховных лидеров иракских шиитов в излишней элитарности и сделал политическую ставку на радикально настроенные шиитские низы. В 90-х годах Садр создал подпольную организацию, направленную против Садама Хусейна. В 1999 Мохаммад Садек Аль-Садр был убит, а его сын Муктада аль-Садр — арестован (освобожден с приходом оккупационных сил). Высокий духовный сан, безукоризненный политический путь, популярность выдвинутой идеологии и героическая гибель Мохаммад Садек Аль-Садра сделали его сына популярным политиком. Использовав свои огромные возможности по мобилизации иракских шиитов, в 2004 году Муктада аль-Садр поднял восстание против оккупационных сил. Сложившуюся в результате восстания патовую военно-политическую ситуацию разрешил Али Систани, предложив провести в Ираке демократические выборы. Занять место в шиитской религиозной иерархии возможно лишь имея соответствующее образование, и после 2004 года Аль-Садр несколько лет провел в Иране, обучаясь в священном городе Кум.
Именно на Муктаду аль-Садра и его сторонников представители экспертного сообщества США предлагают опереться для сдерживания Ирана. 21 августа на сайте Брукингского Института была опубликована статья Ранжи Аладина «Может ли Муктада аль-Садр стать лучшей надеждой для Ирака и региона?». Через день после публикации материал был перепечатан на сайте Стратфора, называемого «теневым ЦРУ». В статье аналитик развивает свои предложения, сделанные в начале 2016 года в заметке «Слабая хватка Ирана. Какова степень контроля Ирана за шиитами в Ираке?» в журнале Foreign Affairs. Ранжи Аладин — приглашенный научный сотрудник Брукингского Института в Дохе, старший научный сотрудник Оксфордской исследовательской группы.
В 2016 году Ранжи Аладин призывал для «обращения вспять влияния Ирана» опереться на великого аятоллу Систани и на шиитского политика Аль-Садра. Последнего аналитик называл «анти-иранцем, набожным иракским националистом, который подчеркнул арабскую идентичность шиитов». Спустя полтора года Ранжи Аладин позволяет себе сказать гораздо больше. «Систани больше не может быть доминирующим обладателем религиозной власти. Политическая и клерикальная среда гораздо более распылена, чем когда-либо. <...> Это дает возможность Аль-Садру заполнить разрыв, который принесет смерть Систани, а также бросить вызов проиранским группировкам чтобы обеспечить историческое сопротивление Наджафа (священный город шиитов в Ираке — прим. ИА Красная Весна) вилайятифайской доктрине, лежащей в основе иранской системы исламского правления». Ранжи Аладин не предлагает немедленно раскалывать шиитский мир на иранскую и арабскую части. «Должны ли США вступить в союз с сардистами? <...> Этот момент должен быть в некотором отдалении: прямо сейчас это только взбодрит врагов Америки в Ираке и в регионе и будет категорически отвергнуто садристами».
Оправдывает ли Аль-Садр возложенные на него надежды? В апреле 2017 года он сделал заявление с призывом к президенту Сирии Башару Асаду уйти в отставку. А 30 июля посетил с официальным визитом Саудовскую Аравию, где встречался с наследным принцем Мухаммедом бин Салманом. На встрече шиитский лидер заявил: «Я боюсь, что победа над ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ — прим. ИА Красная Весна) — это только начало нового этапа. Мое предположение вызвано страхом межконфессиональных и этнических конфликтов после освобождения Мосула. Я хочу избежать этого. Я очень горжусь разнообразием Ирака, но я боюсь, что мы можем увидеть геноцид некоторых этнических или религиозных групп». Через месяц после этого визита было восстановлено авиасообщение между Ираком и Саудовской Аравией (было прекращено в 1990 после вторжения Ирака в Кувейт). А 22 октября Аль Садр провел официальную встречу с королём Иордании Абдаллой II.
Муктада Аль-Садр отметился не только на поле антииранского арабского национализма. 7 ноября он приказал подконтрольным ему отрядам шиитской милиции покинуть Киркук. А 9 ноября — провел телефонный разговор с заместителем премьер-министра Иракского Курдистана Кубадом Талибани. В первой части разговора Талибани попросил Аль-Садра выступить посредником в разрешении курдского кризиса. Во второй части обсуждался размер субсидий, которое правительство Ирака выделит Курдистану.
Подводя итоги отметим, что 14 ноября правительство Иракского Курдистана сообщило о том, что признает вердикт Верховного суда Ирака, объявляющий референдум о независимости Курдистана незаконным. Это решение, а также отставка Масуда Барзани стали знаковыми событиями, подводящими определенную черту под вопросом о создании в Ираке независимого Курдистана. Будем и дальше внимательно следить за ситуацией.
