Почему победила пандемия и что победит ее
Начавшееся ковидное преобразование мира было бы невозможно без отказа от идеалов Октябрьской революции и поражения Советского Союза в холодной войне.
Глядя на то, как люди, кричащие о сталинских репрессиях и советском тоталитаризме, одновременно клеймят своих сограждан QR-кодами и продвигают сегрегацию, мы всё чаще говорим о том, что вот он ― дивный новый мир. Но часто ли мы задумываемся, что мир мог бы быть иным, если бы советский народ и элита не предали идеалы Октябрьской революции?
Антиутопию «О дивный новый мир» Олдос Хаксли написал через 14 лет после революции ― в 1931 году. Ее можно рассматривать как реакцию на Октябрь. Недаром главных героев он называет Марксом и Лениной. Уже тогда для построения стабильного, полностью контролируемого (исключающего возможность революции) общества он предложил низвести людей, кроме малой толики, до животного уровня. Для этого он предполагал устранить влияние родителей на детей (детей выращивали «в пробирках»), осуществить раннее развращение (секспросвет и бесконтрольный доступ к секс-контенту в интернете), а также нейролингвистическое программирование детей (сейчас и взрослых неплохо программируют).
В результате в книге Хаксли получился мир, где детей клонируют и разделяют на касты путем негативного воздействия на формирующийся плод. Одним зародышам дают витамины, других немножко травят. На выходе ― не смешивающиеся касты людей альфа, бета, гамма, дельта и эпсилон, где низшая каста не так уж сильно отличается от обезьян. Программирование во время сна воспитывает растущих детей так, что человек любой касты доволен своим положением и считает, что именно ему повезло больше всех. Ранняя сексуализация и отношение к половому партнеру исключительно как к источнику сексуальных наслаждений, с одной стороны, не дает возможности лишний раз задумываться о чем-то, кроме примитивного потребления, с другой ― снимает напряжение, ведь во время стресса можно немедля совокупиться со своим ближним и расслабиться. При этом каждому с детства внушают употреблять наркотик сому. «Сомы грамм и нету драм».
Книги запрещены (они есть только у высшей элиты). Бунтарь извне, воспитанный на Шекспире, попав в этот мир и ужаснувшись ему, не находит ничего лучшего, чем покончить жизнь самоубийством. Даже образованный нонконформист не может изменить такое общество.
Есть еще острова, куда ссылают всех, кто в силу тех или иных причин понял всю дикость общественного устройства и вступил в конфронтацию с элитой.
Спустя 30 лет, в 1962 году, Хаксли пишет роман «Остров». Писатель дает некий идеал общественного устройства ― смесь западной прогрессивной научной мысли и буддизма с индуизмом вкупе с практиками евгеники и обязательным употреблением наркотика мокша.
Я не знаком с восточными философскими течениями в деталях, но даже если мокша ― это не освобождение из круговорота сансары (уход в небытие), а просветленное состояние сознания, то в индуизме такого состояния достигают не за счет употребления наркотиков, а работой духа.
То, что описывает Хаксли в «Острове», напоминает движение хиппи, которое и расцвело вскоре после выхода книги в свет. И, как и в «Дивном мире», в хиппи подались многие люди, не хотевшие жить по правилам современного им западного общества. И так же, как и во вселенной Хаксли, эти люди пришли в никуда.
В «Острове» Хаксли дежурно ставит СССР в один ряд со странами Запада как недалекого агрессора, противопоставляя всем этим странам собственно остров из повести. И он это пишет в 1962 году, не только после русского чуда индустриализации и победы над фашизмом, но и после триумфального полета Гагарина в космос.
А главное, ведь его Остров оказывается нежизнеспособным, и Хаксли так и не дает ответа на вопрос о том, каким же должен быть правильный мир. Точнее, его ответ — никаким.
Во вселенной Хаксли, не считая книги «Обезьяна и сущность», два мира. Один из них, «Остров», нежизнеспособен, а «Новый дивный мир» ― вполне себе.
Человечество пока не завершило переход в «Новый дивный мир», но движется туда семимильными шагами. Россия плетется в хвосте у Запада, однако ковидная эпопея показала, что хозяева проекта умеют «подогнать отстающих». Запад уже сейчас, хоть и не такой дивный, но вполне себе новый. Тут и развращение детей чуть не с рождения, и запрет на использование слов «отец» и «мать», и исключение Шекспира из школьной программы. Налицо агрессивное формирование новой информационной реальности и не упомянутая Хаксли гендерная вакханалия.
Пока существовал Советский Союз как альтернативный проект развития, дивного «обновления» не могло случиться. У человечества, при всем разгуле антигуманизма, был перед глазами пример построения другого мира.
Но не один Хаксли размышлял, как ответить на вызов Октябрьской революции и Победы над фашизмом.
В 1945 году пасквиль на Советскую Россию пишет британский писатель Джордж Оруэлл. Он называется «Скотный двор». В этой повести Октябрьская революция представлена как восстание животных против фермера.
Большевики ― свиньи, обирающие после восстания других животных. «Все звери равны, но некоторые равнее» ― это оттуда.
Западные элиты смотрели на советских лидеров как на скот даже после Победы. Они отыгрались сполна, уничтожив СССР в 1991 году. Но нынешние российские элитарии почему-то думают, что с ними на Западе говорят на равных.
В 1948 году Оруэлл пишет антиутопию «1984». Страшилка для западных околоэлитных групп должна была отвадить их от мысли об изменении своего общества по типу советского. Из этого произведения буквально сочится желчь по поводу Победы. Оруэлл утверждает, что все победы, достигаемые тоталитарным обществом, иллюзорны, главное же в таком обществе ― порабощение интеллектуалов.
В своей страшилке Оруэлл описал методы подавления общества, не имевшие аналогов в Советском Союзе, но появившиеся в современном мире именно после уничтожения советского государства. Эти методы ввели не только на Западе, но и в Китае, а в Россию они пришли с небольшим запозданием.
В книге Оруэлла после ряда войн остались три противоборствующих метагосударства, которые перманентно воюют друг с другом. Ни одно из них не стремится к полной победе, потому что все они заняты прежде всего террором в отношении собственного населения. Большинство населения (пролы ― от слова пролетарий) занято самим собой и даже теоретически не может посягнуть на власть элиты. А вот тех самых интеллектуалов-околоэлитариев элита преследует безжалостно. За ними ведут круглосуточную слежку через телевизоры с камерами, при этом любое отклонение в их поведении, которое можно интерпретировать как сомнение в правоте власти, карают пытками и смертью.
Министерство правды уничтожает правду и переписывает историю. Чтобы отбить способность критически мыслить, людям внедряют новояз, их принуждают разговаривать и думать на этом новоязе. Новый язык чудовищно искажает смысл понятий и обедняет речь до уровня Эллочки-людоедки. Вводится понятие «мыслепреступления» ― в святости элиты нельзя сомневаться.
Власть, по мнению Оруэлла, настоящая, когда она безгранична, когда ее представители могут произвольно взять любого и сломать, довести до отречения от своей человеческой сущности, любви к себе и к близким.
Современный мир уже во многом похож на антиутопию Оруэлла. В нем оформились три центра силы: совокупный Запад, Россия и Китай. В каждом из них внедрена система массовой слежки. В России это, например, система камер в московском метро и идентификация по биометрии, внедрение камер для распознавания эмоций в скверах и школах, а также QR-коды и сбор больших данных в соцсетях. На Западе всё то же самое, только началось раньше и существует в больших масштабах. А в якобы коммунистическом Китае уже процветает тотальная слежка и видеофиксация наряду с системой социального рейтинга.
«Министерством правды» стали медиахолдинги и IT-гиганты. Ковидная эпопея довела размах цензуры, лжи и подавления инакомыслия поистине до оруэлловских масштабов. Новояз формируют и продвигают прежде всего в молодежной среде, и так активно, что родителям зачастую трудно общаться со своими детьми. И мы видим качество этого новояза ― действительно, общаться на нем о чем-нибудь, кроме самых низменных вещей, невозможно.
Запад, Россия и Китай, хоть и конфликтуют друг с другом, но идут в одном глобальном тренде. Да, этот тренд задает Запад, но другие центры пока уверены, что загон населения в цифровое рабство как минимум позволит им не отстать от «просвещенного авангарда».
Октябрьская революция явила чудо одуревшему от безысходности тогдашнему миру. Оказалось, что у человечества есть огромный созидательный потенциал и для того, чтобы его раскрыть, нужно прежде всего избавиться от разделения людей на «тварей дрожащих» и на «право имеющих», дать простор творчеству освобожденных масс, не забыв при этом об ограничениях, удерживающих общество от распада.
Реализация такого подхода, несмотря на массу ошибок и перегибов, позволила Советской России в кратчайшие сроки создать мощнейшую экономику и победить в Великой Отечественной войне. А после этого — восстановить страну из руин и совершить величайший прорыв в истории человечества: запустить сначала искусственный спутник Земли, а потом — человека в космос. Россия сломала планы западных мировых архитекторов и стала играть по своим правилам.
Позднее советская элита решила вернуться в «мировую цивилизацию», а народ не смог этому воспротивиться. Элита пообещала 100 сортов колбасы в обмен на отказ от собственного пути. И народ, в общем, согласился.
Безумие начала 1990-х в советском еще обществе емко характеризует фраза Великого инквизитора Достоевского: «…теперь и именно ныне эти люди уверены более чем когда-нибудь, что свободны вполне, а между тем сами же они принесли нам свободу свою и покорно положили ее к ногам нашим». Не все поняли это сразу, но сейчас, во время нарастающего ковидного безумия, это стало очевидным. Отказ от первородства неминуемо ведет в рабство. Причем рабство будет окончательным и намного более ужасным, чем все его предшествовавшие формы. Архитекторы нового дивного мира, ужаснувшиеся от Октябрьской революции и последующей великой Победы, а также осознавшие, что советский «скот» и в интеллектуальном плане превзошел своих бывших хозяев, не оставят человечеству возможности выхода из этого рабства. Разделение людей закрепят генетически, технологически, интеллектуально и экзистенциально.
Есть ли у нас еще время и возможности вырваться ― вопрос открытый. Но ради предков, которые сумели совершить невозможное в ХХ веке дважды, ради будущего наших детей и внуков мы должны проснуться и совершить революцию в своем сознании ― увидеть целиком и осознать жуткий процесс затягивания мира в ад, сплотиться и дать отпор.
