Чем по сути является зависимость, какова ее природа, ее механизмы?

Рост использования компьютерных технологий и интернета приводит к тому, что все большее число людей вовлекается в яркую и привлекательную виртуальную среду. И эта искусственная среда (как выясняется, отнюдь не безопасная) начинает все больше вытеснять живую жизнь — она заменяет собой друзей, поле борьбы и достижений и порой даже смысл жизни. Специалисты в области психического здоровья бьют тревогу. Они говорят о таком явлении, как компьютерная и интернет-зависимость. Об этой проблеме мы решили поговорить с психотерапевтом, автором метода нравственно-ориентированной психотерапии Вячеславом Викторовичем Боровских.

Корр.: Вячеслав Викторович, а в чем суть самого явления зависимости? Как эта болезнь появляется и развивается?

Вячеслав Боровских: Мы привыкли думать, что зависимость — это когда человек начинает что-то употреблять или чем-то злоупотреблять, что у него есть некий объект зависимости, к которому он привык и не может отвыкнуть. Но жизнь и исторический опыт показывают, что склонность к зависимости возникает у человека и тогда, когда он ничего не употребляет.

Даже когда он просто родился и живет, у него все равно появляется зависимость. Так устроена человеческая природа, к сожалению. И любая конкретная зависимость — от алкоголя, наркотиков, никотина, компьютерных игр, цифровых технологий, порнографии — это внешний пусковой механизм. А по сути зависимость — это утрата самообладания. Это состояние, при котором человек перестает быть хозяином своим мыслям, чувствам, желаниям, поступкам во всем, что касается предмета зависимости.

На каком-то этапе у человека может существовать здоровая критика к своему состоянию. Он может понимать, что происходящее с ним ненормально и что так быть не должно — он психически здоров, у него нет психоза. Человек видит, что есть проблема, и ее надо решать, что он болен и ему надо лечиться. Но чтобы человек сам ни предпринимал, он ничего не может изменить к лучшему. И это может не только расстраивать, но повергать в отчаяние и даже вызывать у него суицидальные мысли, потому что он начинает понимать: сам своими силами он вернуть себе утраченное самообладание не может.

Так вот, самообладание — это из области свободной воли. А значит, из области духа. Каким бы ни был предмет зависимости, утрата самообладания — это проблема в первую очередь духовная. А потом психологическая, физическая, при которой развивается абстинентный синдром — тогда человеку становится невыносимо в отсутствии предмета зависимости, у него все болит, он подавлен, его мучает бессонница, витальная тоска и нежелание жить.

Существуют обстоятельства, которые ускоряют утрату самообладания. Речь идет о тех самых злоупотреблениях, чрезмерных психоэмоциональных нагрузках и так далее.

Но по сути, чтобы утратить самообладание, надо просто родиться и жить. В какой-то момент человек может обнаружить, что он перестал собой владеть. Он становится неврастеником и просто изнемогает от своей раздражительности и слабости.

Корр.: На чем же тогда строятся принципы излечения зависимостей?

Вячеслав Боровских: Человек — существо целостное, и если у него повреждена духовно-нравственная сфера, страдает весь человек целиком. И зависимость как утрата самообладания — это то, что захватывает всю человеческую личность, начиная с самого высокого ее уровня самоорганизации, с духовно-нравственного. Вот поэтому и решается эта проблема духовными средствами. Человек сам вернуть себе утраченное самообладание не может. Все факты говорят об этом. Как бы он ни старался, у него ничего не получается. Он может поменять одну зависимость на другую, но преодолеть зависимость сам человек не может. Ему это не дано. Мы не сами себя сделали, мы не самодостаточны.

У нас нет собственного источника жизни и саморазвития. Мы получили себя в готовом виде. Мы живем и пользуемся тем душевно-телесным потенциалом, с которым появились на свет. И мы можем его только тратить.

При преодолении конкретных зависимостей важно понимать, что недостаточно разлучить человека с конкретным, например, наркотическим, веществом, это само по себе ничего не даст.

Если зависимость уже сформировалась, то сколько бы времени человек ни воздерживался, по какой-то удивительной причине рецидив в заболевании гарантированно возникнет. И чем дольше был период воздержания, тем может быть тяжелее срыв в болезнь. Это закон природы подобных заболеваний. Поэтому, для того чтобы сохранить здоровье и жизнь, человеку нужно ставить задачу на абсолютный отказ от предмета зависимости. Решительный, раз и навсегда!

Цель в том, чтобы полностью изменить человека. Потому что зависимость, какая бы она ни была, это не случайное недоразумение, которое произошло с человеком, когда он начал чем-то злоупотреблять. Это закономерный результат образа жизни, который он вел до того, как стал зависимым. А образ жизни — это наше самосознание, наше воспитание и мировоззрение.

Именно это определяет судьбу и результаты нашей жизни. Следовательно, для того, чтобы преодолеть зависимость, нужно начинать вести другой образ жизни. Каждый человек, который нажил себе какую-то зависимость, может и должен хотя бы попытаться избавиться от нее, но это требует от человека определенных внутренних перестроек. Человек должен больше всего на свете хотеть избавиться от зависимости, сделать это самой главной задачей в жизни. И понимать, что если эту задачу сейчас не решить, то ничего в жизни не будет и сама жизнь будет невозможна.

Все остальное, что в жизни есть, нужно вынести за скобки и забыть до тех пор, пока не избавишься от зависимости. Такая должна быть сосредоточенность на решении задачи, все по боку — заниматься только этим. Далее. Ради преодоления зависимости человек должен быть готовым потерпеть все, что связано с приобретением нового образа жизни. Потому что усвоение нового подразумевает отказ от старого, это всегда небезболезненно.

Третье: человек должен посвятить этому не менее одного года жизни. И четвертое: он должен провести это время в специально созданных для этого условиях. Вот если все эти четыре принципа соблюсти, то тогда мы можем с большой долей вероятности получить абсолютно положительный результат. Человек может усвоить образ жизни, основанный на таком мировоззрении, при котором он будет не просто воздерживаться от предмета зависимости, а будет избавлен от нее самой.

Корр.: А что это за образ жизни? Какие цели человек должен поставить себе, чтобы освободиться от зависимости?

Вячеслав Боровских: Для того чтобы преодолеть зависимость, цель должна простираться гораздо дальше, чем преодоление зависимости. Конечно, начинать надо с нее. У меня есть проблема, ее надо решать. И я к кому-то обращаюсь для того, чтобы эту проблему решить.

Мне нужно избавиться от зависимости, и я начинаю принимать новую систему жизни, при которой это становится возможным. Но по мере того, как это происходит, я начинаю видеть, что цель моя на самом деле простирается гораздо дальше.

В подходе, используемом нами при лечении этой болезни, мы предлагаем единственный образ жизни, который позволяет человеку быть избавленным от зависимости и, вообще, стать лучше, чем он есть, — это образ жизни православного христианина. Я считаю, что вернуть человеку утраченное самообладание может только тот, кто ему его дал. Кто человека задумал, создал, у кого на человека есть авторские права и коды доступа. Это Бог. Он единственный восстанавливает нам все утраченное в лучшем виде. И христианство как раз и несет миру эту благую весть. Евангелие, гласящее, что человек может войти в общение с Богом и реализовать все свои дарования и таланты в полной мере.

Каждый человек — это божественный проект, и он может быть реализован только автором. Без автора мы не сможем стать теми, кем задуманы. Что-то с нами будет, что-то мы изобразим, конечно, но мы обязательно промахнемся. А вот если уже речь зашла о том, чтобы вернуть человеку утраченное, то здесь стопроцентно без Бога этого достичь нельзя. Так вот, моей целью, настоящей, конечной, должен стать Бог. Или Христос, выражаясь более точно. Моя цель — Христос. Как говорит апостол Павел, «мы им живем, движемся и существуем». И если я выстраиваю с ним полноценные, живые отношения, именно так, как он сам нам это предписывает делать, то тогда я становлюсь способным на то, на что сам никогда не был способен. Он мне восстанавливает все, что я утратил, так, как будто у меня вообще не было никаких проблем.

Я, например, сам больше 20 лет курил. И я знал прекрасно, что сам я не перестану. Я много раз пробовал, ничего не получалось. Но, будучи верующим человеком, я просто передоверил себя Господу Богу и сказал: «Господи, вот твоя воля». И я каждый день просил его о том, чтобы он меня избавил от курения. И однажды я просто перестал курить. Инерция моего общения с Богом накапливалась, накапливалась, в конце концов, Бог мне дал то, на что я сам не был способен.

Корр.: Вы говорите про волю Бога в помощи человеку. Но Вы также говорили о том, что человек еще сам должен очень сильно захотеть избавиться от своей зависимости. Получается, что для этого нужна все-таки еще и воля человека?

Вячеслав Боровских: Да, но только для этого. Чтобы остатки своих способностей, всех душевных сил просто передоверить Богу и сказать: «Господи, вот ты меня задумал, создал, возьми меня и сделай со мной все, что ты хочешь. Я больше всего на свете хочу спастись». В течение года человеку нужно обрести веру в Христа, если у него ее не было. У него есть для этого очень серьезный стимул. Он погибает от зависимости. А Христос нужен только тому, кто погибает, потому что Христос — Спаситель. И люди, страдающие зависимостью, это как раз те самые люди, которые дозрели до того, чтобы стать христианами. Они уже могут относиться ко Христу не как к отвлеченной идее, а как к реальной, живой, разумной, волевой личности, которая может обеспечить человеку все, что ему нужно для жизни. Для этого человек должен выполнить то, что Христос говорит: «Просите, и дано вам будет. Стучите, и откроет вам. Ищите, и обрящете. Все, о чем ни попросите с верою, дастся вам». И тогда он сможет жить полноценной человеческой жизнью. Это непреложные законы человеческой природы.

Ведь зависимость — это не проклятие. Зависимость может стать очень важным, и даже для кого-то необходимым этапом (иногда очень болезненным) созревания личности до полноты, до реализации всех своих способностей. У всех нас есть это задание — дозреть до полноты нашей человеческой жизни, дабы все, что в нас есть, было задействовано и правильно соподчинено одно другому.

Мы должны дозреть до состояния, когда дух управляет душой, а душа управляет телом. Мы должны дорасти до духовного уровня саморегуляции, когда человек обретает веру в Христа и живет полноценным общением с Ним. А дозреваем мы через скорби, утраты, лишения, болезни, зависимости и так далее. Так, к сожалению, а может быть и к счастью, устроен человек. Не было бы счастья, да несчастье помогло.

К сожалению, далеко не все дозревают до этого, многие успевают погибнуть раньше. Но призваны к этому все. Такие испытания, как зависимость, посылаются человеку именно для того, чтобы он в конце концов смирился. Смирение — это самое лучшее, что может с нами произойти. Я начинаю видеть, что я сам по себе ничто, а Бог — все. И если я с Богом, то тогда я тоже могу все. Вот это — православие. Оно в первую очередь медицина. Причем это вершина медицины. И здесь врачуется самый высокий уровень саморегуляции человека — духовный, от состояния которого зависит все, что ниже. И психика, и физиология. Все до последней химические реакции.

Корр.: Православие сейчас очень часто критикуют за то, что это якобы религия слабых. От критиков, особенно от молодых людей, часто слышны слова о том, что им не нравится смиряться. Поэтому хотелось бы уточнить, что с Вашей точки зрения означает слово «смирение». Наш разговор о зависимости естественным образом перерос в разговор о воле, о силе духа. Как смирение связано с силой человеческого духа?

Вячеслав Боровских: Для того, чтобы понять, что такое апельсин, его нужно съесть. Для того, чтобы оценить по достоинству смирение, нужно его обрести. Если для тебя смирение — это просто термин, который ты воспринимаешь со стороны, то тогда тебе будет казаться, что это слабость, забитость, беззащитность, амебообразность, податливость. В том-то и дело, что все наоборот. Смирение — это признак внутренней силы человека. Смирение — это то, что открывает вход в наше жизненное пространство для Бога и позволяет ему беспрепятственно в нас действовать. А Бог — это всемогущая личность. И если во мне действует Бог, тогда и я могу то, на что без него не способен. Когда для наших предков смирение было целью человеческой жизни, то тогда наши предки осваивали территорию в одну шестую часть суши, ничего не боясь, и защищали ее, точно так же ничего не боясь.

Это люди, воспитанные православием. Вот когда мы решили, что состояние, противоположное смирению, гордость, самонадеянность и самоуверенность — это норма, и попытались так жить, тогда мы потеряли страну, мы потеряли 100 миллионов человек. У нас отнято все, у нас ничего нет. И мы получили абсолютно нежизнеспособное поколение, которое страдает не только зависимостью, но и неврозами, не собирается создавать семью, мы по миллиону в год вымираем. Вот цена отказа от смирения.

Корр.: Сейчас существует мнение, разделяемое нашим официозом, что наркомания, алкоголизм — это зависимость, болезнь, а увлечение компьютерными играми — нет. В школах чиновники внедряют киберспорт, и когда мы говорим им о вреде компьютерных игр, они отвечают, что надо заменить плохие компьютерные игры на хорошие, патриотические. Говорят даже о том, что на игры, на искусственный интеллект надо возложить функцию образования и воспитания детей.

Вячеслав Боровских: Я считаю, что это не просто заблуждение, это информационная диверсия. Дело в том, что цифровые зависимости, какие бы они ни были — игровая, телефонная, гаджетовая, интернет-зависимость и так далее, это зависимости, которые по сути вообще ничем не отличаются от наркотических. У них есть даже свой химический компонент. Когда у человека, особенно у ребенка, взявшего в руки смартфон и начавшего управлять какой-то реальностью пальчиком, развивается чувство азарта, это становится очень выраженным стрессовым фактором. У него вырабатываются все стрессовые гормоны, начиная с кортизола и кончая собственными опиатами — эндорфинами. И у человека в крови появляется приличная доза наркотиков, своих собственных. Он получает удовольствие, переживает эйфорию. Тот, кто подсаживается на эти игры, знает, что это такое — чувство азарта. У Достоевского в его «Игроке» очень хорошо описана игровая зависимость. Любого игромана или человека, зависимого от телефона, интернета, социальных сетей, видеороликов, новостных лент и так далее можно вполне считать наркоманом. И никаких безопасных компьютерных игр быть не может.

Зависимость развивается не от содержания игры, а от самой цифровой технологии. А содержание игры, какое оно бы ни было, все равно вызывает у человека универсальную стрессовую реакцию, которая называется «общий адаптационный синдром». И если это повторяется многократно, человек просто становится наркозависимым. Это знает любой врач. А то, что у нас это внедряется в школах и преподносится как безусловное благо, нужно рассматривать не иначе, как информационную войну, которая сейчас ведется против всего рода человеческого.

Все стрелы этой информационной войны направлены на подрастающие поколения, чтобы они, подсев на молодежный интернет-контент, впитали в себя самоубийственный образ жизни или такой способ существования, при котором от них никто не родится, при котором пресечется их род. И те, кто создают компьютерные игры, весь молодежный интернет-контент и все социальные сети без исключения — они сейчас честно говорят, что создают виртуальный наркотик. Они создают мир, в который человек должен войти и больше никогда оттуда не выйти.

А те, кто их направляет, преследуют геополитические цели. С помощью интернета можно просто обезлюдить страну, и может быть даже и не одну.

Корр.: Часто родители, позволяющие своим детям уходить в цифровые миры, говорят: «Мы в детстве играли в компьютерные игры, и вот посмотрите, все с нами хорошо, мы выучились, у нас и семья есть, и работа».

Вячеслав Боровских: Ну, во-первых, родители начали играть в гораздо более позднем возрасте, чем 8–10 лет, — тогда, когда у них уже были какие-то адаптационные механизмы психологически сформированы.

Дело в том, что человек рождается для того, чтобы своими органами чувств замкнуться на этот мир, на внешние впечатления, воспринимать их, перерабатывать и делать их своим достоянием. Эти впечатления запускают наш ум, нашу чувственную сферу, эстетическую, нашу волю. Внешние впечатления являются механизмом, запускающим и поддерживающим наше личностное развитие. И как будет формироваться человеческая личность, в какую сторону, зависит именно от тех внешних впечатлений, которые человек получает.

Мы должны предоставлять нашим детям такую информацию, которая способствует взращиванию того потенциала, который заложен в человека Богом. Мы должны специально создавать для ребенка среду не только безопасную, но и максимально полезную. И на мой взгляд, христианская система духовно-нравственных ценностей является прекраснейшей средой для воспитания детей.

А мы бездумно предоставляем детям внешние впечатления, которые захватывают их внимание только потому, что приносят удовольствие. Это запускает выработку стрессовых гормонов.

В результате у ребенка появляется зависимость от внешних впечатлений. Знаете, существует такое понятие, которое мы недооцениваем — «хорошего понемножку». Что такое хорошее? Это когда мне хорошо, весело, приятно, когда я получаю удовольствие.

Но его должно быть обязательно понемножку! А если мы это «понемножку» убираем и даем ребенку возможность получать только удовольствие (так происходит, например, когда ребенку дарят смартфон), мы погружаем его в мир, где он постоянно живет на повышенных концентрациях собственных опиатов. Это ведет к психологической декомпенсации, и человек начинает растрачивать душевно-телесный потенциал на эти внешние впечатления.

Таким образом запускается процесс деградации человеческой личности. Поэтому мы должны создавать максимальный охранительный режим от вредоносных внешних впечатлений. Особенно в детстве, когда душа ребенка максимально пластична и впитывает все до самой глубины, до сердцевины, как губка.

Одним из самых главных принципов воспитания в нашей культуре является привитие детям осознанного, аргументированного воздержания. Мы должны максимально сохранять тот потенциал свободы, который заложен в человека от рождения. А свобода — это когда человек может позволить себе не делать того, что он хочет, или наоборот, заставить себя делать то, чего он не хочет. И казалось бы, это простая идея, но именно она является залогом развития всех дарований и талантов человека. Вспомним единственную, пятую заповедь, которая дана детям Богом: «Чти отца и мать твоих, и счастлив будешь, и много лет проживешь».

Почитание родителей — когда ребенок считает волю родителей выше своей — это гарантия счастья и долголетия. Это залог формирования полноценной, психически здоровой, свободной личности.

Важно также понимать, что опасность виртуальных зависимостей заключается еще и в том, что они воспринимаются как достижение научно-технического прогресса. Людям внушают, что цифровые технологии делают их современными. Их уверяют, что если человек способен владеть этими инструментами, значит, он может осваивать все профессии, которые сейчас основаны на цифре.

Мы никуда не уйдем от научно-технического прогресса, от цифровых технологий. Но сейчас, когда мы поняли, какую опасность в себе таит интернет, в котором кроме вреда есть еще и польза, нужно вырабатывать систему техники безопасности, иммунитет к тем вредоносным факторам, которые содержатся в интернете.

Мы должны честно называть вещи своими именами. И от чего-то мы должны свое будущее поколение в интернете просто защищать. Обеззаразить территорию, что называется. Мы же проводим дезинфекцию для того, чтобы человек не заболел и не умер. Вот с интернетом должно произойти то же самое. Мы должны его обезвредить от того, что может вызвать зависимости и деморализовать наше подрастающее поколение.

Это угрожает нашей национальной безопасности. Может заразиться и заболеть весь народ. И это будет настоящая пандемия. Государство должно озаботиться обеззараживанием этой территории. Но оно, увы, не собирается это делать. Наше государство, в принципе, все устраивает. Заинтересованы ли они в том, чтобы Россия существовала и была процветающей страной? Судя по тому, что сейчас происходит, не заинтересованы. И это очень плохо, потому что закономерный исход всех зависимостей, особенно виртуальных, — это душевное опустошение, депрессия, отчаяние и нежелание жить.

Я, как врач, это вижу каждый день. Я консультирую каждый день подростков и их родителей. Именно по поводу виртуальных зависимостей. И я вижу, по какой стандартной схеме развивается эта патология. Как будто они все проходили инструктаж или обработку в каком-то едином центре.

Корр.: Люди взрослые, страдающие от зависимости, могут понять, что они живут неправильно, ужаснуться и начать что-то менять, они могут принять решение пройти курс лечения. А вот дети, которым дают в руки гаджет с двух лет, они уже растут в этом, они ничего другого уже не видят и не хотят видеть — они хотя бы где-то глубоко в душе понимают, что с ними происходит что-то плохое? Ребенок, который даже не знал жизни, может понять, что он живет неправильно? Тем более, что все вокруг — и родители, и школа — сами толкают его по дорожке цифровой зависимости. Есть ли у него где-то в душе страх, подавленность?

Вячеслав Боровских: Мы сейчас находимся только в начале изучения этого феномена. И у нас немного исследований, посвященных отдаленным последствиям злоупотребления интернетом с малого возраста. Но мы видим, что происходит с этими детьми, когда они становятся подростками. Когда человек начинает общаться с интернетом и с его содержимым до того, как он осознал себя как личность, тогда, конечно, он как личность может вообще не сформироваться. Он останавливается в своем психическом развитии, у него выявляется задержка психического развития (ЗПР).

И в 14–15 лет он остается младенцем, с младенческим мышлением, абсолютно некритичным и безответственным. Он в 15 лет еще не осознает себя как личность. Он становится бездумным потребителем интернет-контента, и это все, что есть в его внутреннем мире. Этого 15-летнего младенца может все устраивать до тех пор, пока у него не начинают портиться внешние обстоятельства. Например, у родителей кончается терпение и они отнимают у него гаджет. Это вызывает болезненную реакцию, провоцирует психомоторное возбуждение. Тогда родители начинают бить тревогу, таскать его по врачам, психологам, психотерапевтам, укладывать в психиатрический стационар. В этот момент у ребенка может появиться ощущение: «Что-то случилось, я что-то не так делаю». И вот тогда с ним можно работать. У него появляется способность воспринимать какую-то информацию. Но беда в том, к этому моменту он превращается в абсолютно зависимого человека.

Для того чтобы вернуть его к нормальной жизни и дать ему возможность развиваться как личности, его нужно обязательно помещать в специально созданные условия при полной изоляции от предмета зависимости. Ему нужно создавать такие условия, где он будет сосредоточен только на том, что будет полезно для его души. Наш Центр преодоления зависимости «Подвижник» оказывает помощь именно таким детям — тем, кто дошел до ручки. Когда у подростка уже нет возможности оставаться жить дома, когда родители, испугавшись того, что с ним происходит, отказываются общаться с ним, обещают написать заявление в органы опеки и поместить его в спецучреждение — тогда он способен что-то понять и согласиться на реабилитацию.

В этот период в его душе идет яростная борьба между пристрастием, от которого он получает удовольствие, и необходимостью избавляться от предмета зависимости. Он понимает, что дальше так жить уже не получится, он может даже понимать, что он погибает, но он ничего не может с этим сделать. И здесь очень важно, чтобы человек в каком-то смысле сдался, чтобы он просто сказал: «Да, я болен, мне нужна помощь», — и тогда ему можно будет помогать.

Корр.: За последние годы в мире очень резко выросло число людей с психическими нарушениями — с неврозами, депрессиями, с тревожными расстройствами и т. д. Получается, что все эти цифровые наркотики, доступные каждому, с любого возраста, в итоге не делают людей счастливыми.

Вячеслав Боровских: Нет, конечно. Наоборот, они делают нас, наши семьи, глубоко несчастными. Цифровые наркотики угрожают существованию семьи как таковой. А значит, и существованию народа и государства. Мы сейчас все будем от этого очень сильно страдать. И на мой взгляд, очень скоро для нашего общества цифровые технологии станут проблемой номер один, особенно с появлением искусственного интеллекта. Его внедрение повсюду может стать очень серьезной угрозой.

Если мы хотим, чтобы наш народ не сгинул совсем, нам нужно создавать какой-то государственный комитет, надминистерский орган, который координировал бы действия разных министерств и ведомств, для того, чтобы обезопасить наше будущее поколение от вредоносного воздействия интернета. Вот в Китае в этой области есть серьезные подвижки. И нам нужно предпринять те же самые шаги.

Если происходящее сейчас с нашей страной и со всем миром не перезагрузит ход истории и развития научно-технического прогресса, то, скорее всего, у нашей страны, да, видимо, и у всех стран, какой-то положительной перспективы уже не будет. Мы видим это по нашим детям. Ведь залог будущего — это дети. И судя по тому, что происходит сейчас с огромным числом наших детей, будущее очень у нас призрачное.