Отечественная детская психиатрия пока не поддается западным веяниям

Тема психиатрии одна из самых болезненных для каждого, кто с ней соприкоснулся. Особенно чувствительна тема детской психиатрии. В современном нестабильном обществе детская психика испытывает огромное давление. Такого еще не было в истории человечества. Впервые пришлось столкнуться с небывалыми ранее техническими новинками, которые вызывают компьютерную, игровую зависимость. Меняется общество, меняются и его болезни. Психиатрия в определенной степени отражает изменения в обществе.

Собеседник нашего корреспондента, Нина Ивановна Буромская, детский психиатр, заведующая первым отделением центра им. Г. Е. Сухаревой, рассказала о современном состоянии и о тенденциях развития детской психиатрии.

КВ: Как на текущий момент выглядит детская психиатрия в сравнении с прошлыми годами, идет развитие или стагнация?

Н. Буромская: Основное изменение заключается в росте числа и изменении характера обращений. В последние годы стала актуальной тематика суицидов. Также растет количество обращений в связи с трудностями в поведении, с употреблением алкоголя и наркотиков. Помимо этого, идут обращения, связанные с игровой зависимостью, чего раньше не было из-за малого числа компьютеров. Меняется структура и растет число обращений, соответственно меняемся и мы.

КВ: Вы назвали виды расстройств, которые вновь появились, есть ли виды расстройств, по которым сократилось число обращений?

Н. Буромская: К сожалению, ничего не ушло. Только добавляется новое. Плюс еще в последние годы идет работа по дестигматизации психиатрии. Раньше психиатрия считалась чем-то страшным и в большей степени рассматривалась как некая карательная мера. В последние годы люди уверились, что психиатры — это врачи.

Это не те люди, которые стремятся покарать, наказать за что-то. Это помогающая профессия.

В последние годы мы видим, что родители по-другому относятся к болезни. Раньше многие люди вообще не верили в существование психических расстройств. Считалось, что все это блажь, от безделья, от скуки, просто пороть надо, просто воспитывать надо, а сейчас появилось наконец понимание, что это серьезная проблема, заболевания с которыми нужно, а главное, можно бороться и справиться.

КВ: Может быть, количество обращений выросло из-за «дестигматизации»?

Н. Буромская: Да, в том числе из-за нее. Люди перестали бояться. Мы сейчас стараемся как можно шире информировать население о том, что обращаться не стыдно, обращаться можно. Это не влечет за собой никаких страшных последствий.

Например, наш центр не занимается постановкой на учет. Это не входит в наши обязанности, полномочия. И для родителей это очень немаловажный момент. Пребывание ребенка в детском центре психического здоровья имени Сухаревой не повлечет за собой постановку на учет в районном диспансере и не разрушит его дальнейшую жизнь, не будет препятствовать получению прав, поступлению в институт, получению работы.

КВ: Как вы относитесь к передаче части функций врача-психиатра врачам общей практики? Есть такая тенденция и есть такие предложения.

Н. Буромская: Я не уверена, что это будет правильно. Психиатрия — специальность довольно узкая, и педиатры, неврологи, которым хотят делегировать часть полномочий, не всегда владеют всей информацией и не всегда способны оценить, квалифицировать психическое состояние. И тем более они далеко не всегда способны сделать правильное назначение. Каждый специалист должен заниматься своим делом.

КВ: Как изменилось за последние годы качество медицинской помощи? Какие новые методы начали применяться в последние годы?

Н. Буромская: Безусловно, качество медицинской помощи растет. Развивается фармакология. У нас есть гораздо больше возможностей, гораздо больше препаратов. Они стали эффективнее, вызывают меньше побочных эффектов.

К сожалению, новые препараты в первую очередь разрешаются во взрослой практике и не сразу доходят до детской. Это связано с тугоподвижной системой законов и не всегда позволяет лицензировать препараты. У компаний-производителей есть препараты, лицензированные для взрослых, но не разрешенные для детей. Тем не менее фармакология развивается.

Не в последнюю очередь на качество помощи повлияло то, что, к счастью, на данный момент нам удается расширять штат психологов, психокорректоров, появляются новые формы психокоррекционной работы. Сводится всё к тому, что с ребенком работает не один врач, висящий в вакууме, а полипрофессиональная бригада. Плюс налажен контакт с амбулаторным звеном и, выписывая ребенка, мы выписываем его не в воздух. У нас есть взаимодействие с диспансерами, есть совместные совещания. Всё это позволяет улучшить качество помощи.

КВ: Сильно ли увеличилось количество врачей в последние годы?

Н. Буромская: Я сейчас говорю не о количестве врачей. Количество врачей, конечно, растет, потому что растет количество обращений.

КВ: А нагрузка на врача?

Н. Буромская: Да, нагрузка на врача в последнее время возросла. Тем не менее за счет того, что оптимизируются механизмы, работа с документацией, по факту хватает времени на всё. Важнее то, что с одним ребенком занимается целая команда специалистов, а не один врач сам по себе. Раньше не было такого количества психологов, психотерапевтов, педагогов. В этом смысле всё изменилось.

Например, в последние несколько лет появились творческие мастерские, специалисты по профориентации, появилась театротерапия. Подход стал более комплексным. Мы занимаемся не просто купированием острой симптоматики, но и реабилитационными мероприятиями. Ведь ребенок выписывается не в пустоту, он выписывается в социум. Мы пытаемся на этапе стационарного лечения способствовать его дальнейшей социализации.

КВ: Идет ли диалог с зарубежными коллегами? Также, если возможно, прошу сравнить организацию психиатрической помощи за рубежом и у нас.

Н. Буромская: Безусловно, это взаимодействие есть. Наши доктора публикуются в зарубежных журналах. Качество нашей помощи часто выше, чем за рубежом. У нас в принципе психиатрическая служба на высоком уровне. Неоднократно к нам обращались иностранные граждане. Не так давно к нам записались на прием пациенты из Китая. У нас действительно очень хорошо поставлена стационарная служба, то, чего нет за рубежом.

КВ: И на Западе тоже этого нет?

Н. Буромская: На Западе взят курс на закрытие стационаров. У нас приветствуется лечение амбулаторно, когда есть такая возможность, но без перегибов, которые есть на Западе. Например, во многих европейских странах стремятся полностью закрыть психиатрические отделения. Это явный перегиб. Есть множество пациентов, которые не могут лечиться амбулаторно, нуждаются в госпитализации. Хотя бы в силу того, что они могут представлять опасность для себя или для окружающих, для близких.

КВ: Были публикации, что во взрослых больницах количество мест сокращается. Правильно я понял, что количество коек в детской психиатрии не сокращается?

Н. Буромская: По взрослым действительно сокращается. Но количество взрослых больниц огромно.

Наш детский стационар уникален. Он единственный в своем роде. Другой детской больницы, обслуживающей жителей Москвы, просто не существует. Есть отделения в рамках, например, Научного центра психического здоровья, но как таковой другой больницы детского профиля в Москве нет. Что касается нашего коечного фонда, то, напротив, мы сейчас открываем новое отделение, направленное на помощь детям с суицидальными проявлениями. В рамках этого отделения будет работать дневной стационар.

КВ: То есть вечером домой?

Н. Буромская: Это направлено на то, чтобы не снизить качество жизни пациентов во время лечения.

КВ: О сокращении сроков пребывания в стационаре у вас сейчас речь не идет?

Н. Буромская: Мы стараемся сокращать сроки, но не за счет качества. Мы стараемся оптимизировать работу всех служб таким образом, чтобы все необходимые обследования завершались как можно быстрее.

Раньше, в силу разных причин, обследование, необходимое для начала лечения, могло занимать две, три недели. Сейчас стараемся все делать в кратчайшие сроки, чтобы начать лечение, фармакотерапию, психотерапию и другие реабилитационные мероприятия. Максимально быстро стараемся вернуть ребенка в привычную среду для того, чтобы не вызывать формирования явления госпитализма — привычки к больнице, чтобы не вырывать ребенка из социума, не отрывать его от семьи, друзей и так далее. Всё ради обеспечения качества жизни.

КВ: Эта проблема важна именно потому, что срок пребывания в вашем стационаре всегда большой, от одного месяца?

Н. Буромская: Да. За месяц госпитализации дети отрываются от коллектива, класса, друзей. Если к этому прибавить период болезни до госпитализации, то срок получается очень большой. Социализация — это одна из составляющих лечения.

КВ: Как вы относитесь к звучащим призывам деконструировать понятие нормы? Этот призыв звучал 4-5 июня на научно-практической конференции «Перспективные организационные формы оказания медицинской помощи при психических расстройствах». Гомосексуализм еще в 1970-е годы считался болезнью. Тогда же он был выведен из перечня болезней ВОЗ. Призывают дальше сокращать список болезней, говорят: «Это не больные. Это люди с особенностями».

Н. Буромская: Понятие нормы и патологии в психиатрии действительно достаточно размытое. Тем не менее, как ни крути, психические расстройства действительно существуют. Можно заменить это слово другим, можно придумать любой эвфемизм, но от этого они не исчезнут. Можно как угодно избегать, менять понятия, например, раньше был термин «психопатия». Потом его сочли оскорбительным, обидным, неприятным и переименовали эти состояния в «расстройство личности». Но суть их не поменялась. То, что мы подразумевали, мы и подразумеваем. Точно так же изменили понятия, оценивающие умственную отсталость, но суть их не изменилась. На мой взгляд, не важно, как их называть, главное, чтобы детям оказывалась помощь.