Русский героизм. Измаил
Если в предыдущие годы еще можно было утверждать, что в России много полководцев, то теперь, после Рымника, стало ясно, что непобедимым среди всех является только один — Суворов.
Между тем военные угрозы этого периода для России становились только значительнее. Русско-турецкая война еще была не закончена, а Австрия неожиданно для русского правительства начала с Турцией сепаратные переговоры. Союзники превратились во врагов. Великобритания, Франция, Голландия и Пруссия тайно подталкивали турок к войне, а во всеуслышание заявляли, что «дело мира» надо передать в их руки. Какого мира добились бы европейские дипломаты, с каким ущербом для России — можно только гадать, но, скорее всего, Россия была бы лишена ее завоеваний на юге.
Одновременно продолжалась русско-шведская война (1788–1790). Швеция намеревалась не только вернуть свои владения в Финляндии, взятые еще Петром I, но и захватить Петербург. Шведского короля Густава III поддерживали всё те же европейские страны. Сухопутная война на этом фронте шла для России с переменным успехом.
Зато вполне удачно сражался русский флот: и Балтийский (В. Я. Чичагов и С. К. Грейг), и Черноморский под командованием Ф. Ф. Ушакова. Но многочисленные сражения не приносили решительных успехов. России же как воздух нужны были победы хотя бы на одном из двух фронтов.
Наконец, в июне 1790 года Швеция, потеряв в нескольких неудачных битвах значительную часть флота, признала себя побежденной. Угроза Петербургу исчезла, все финляндские владения остались за Россией. Теперь следовало закончить войну с Турцией, заставить ее согласиться на мир, а это было невозможно без взятия Измаила.
Измаил являлся одной из самых мощных крепостей Турции. Модернизированная под руководством французских и немецких инженеров крепость была превращена в грозную твердыню. Крепостная ограда в форме треугольника тянулась на 7 километров, высота валов доходила до 8 метров. Перед оградой был ров глубиной до 11 метров и шириной до 13 метров. Примененная при реконструкции Измаила система фортов, как считалось, штурму принципиально не поддавалась. Защищали крепость 260 орудий, янычарский гарнизон составлял около 35 тысяч человек.
Поэт Джордж Байрон так описывал Измаил:
Тот город Измаил. На левом берегу
Протока левого стоял он над Дунаем.
Дома восточные, но крепость, не солгу –
Перворазрядная, второй такой не знаем.
Русские войска уже дважды безрезультатно осаждали крепость. Первым в сентябре 1790 года к Измаилу подошел Н. В. Репнин, о котором мы уже упоминали. Постоял, побомбардировал и несолоно хлебавши отошел.
В ноябре крепость вновь обложила 30-тысячная армия под командованием двух военачальников: генерал-поручика графа И. В. Гудовича и генерал-поручика П. С. Потемкина (двоюродного брата светлейшего). Была и корабельная составляющая армии — речная флотилия под командованием лихого генерал-майора де Рибаса (будущего основателя Одессы).
Осада велась из рук вон плохо: крепость две недели просто обстреливали из пушек, не нанеся ей особого урона. Похоже, сами командующие не верили в возможность взятия Измаила, а турки так просто смеялись над предложением сдать крепость. К концу ноября оба командующих сняли осаду и готовились к возвращению на зимние квартиры.
Встревоженный князь Потемкин решил отправить к крепости Суворова, чтобы определить ее слабые места. В письме он наделил Александра Васильевича самыми широкими полномочиями: «Предоставляю вашему сиятельству поступить тут по лучшему вашему усмотрению — продолжением ли предприятий на Измаил или оставлением оного».
Суворов прибыл к Измаилу 2 декабря. Он еще не успел принять решения, но отход войск остановил. Несколько дней Суворов потратил на рекогносцировку. Он сознавал, что у крепости может вообще не обнаружиться «слабых мест», а значит, ее можно будет взять лишь в результате длительной и трудоемкой осады. Но как раз на осаду времени не было: надвигалась зима, а вместе с ней и потеря надежд на скорое окончание войны.
Суворов честно написал светлейшему: «Крепость без слабых мест». И добавил: «Дней через пять, пожалуй, возьмем».
Был ли он сам так уверен в этом? Европейская военная наука того времени считала аксиомой, что простреливаемые перекрестным огнем глубокие, выложенные камнем рвы, высокие стены с узкими бойницами, эскарпы, контрэскарпы и прочие хитрые выдумки гениального французского фортификатора де Вобана взять штурмом невозможно. Причем осадной (мощной) артиллерии у Суворова не было, а больше половины 30-тысячной русской армии составляли отряды нерегулярных казаков.
Но Суворов был другого мнения. Он считал, что всё зависит от быстроты и энергичности штурма. Обороняющимся, засевшим в бойницах стен и верхних площадок, надо успевать перезаряжать пушки, наводить их на цель. А как это сделать при плохой видимости в темноте и в клубах порохового дыма? Да при плотном, точном огне русских пушкарей, подавляющих вражескую артиллерию, стреляющих даже на вспышку? Да если атаковать не в одном месте, а во многих одновременно? И, наконец, турки тоже люди, причем люди, уже изведавшие на себе убийственную мощь русской штыковой атаки, испытавшие страх и ужас поражения.
Так что важнее изучения камней и стен крепости Суворов считал поднятие духа русских войск. И армия откликнулась: простые солдаты, только увидев Суворова, уже решили, что крепость будет взята «сразу, приступом». А высшие офицеры были воодушевлены, потому что знали, что слов «ретирада» (отступление) генерал-аншеф не знал «во всю жизнь, как не знал и оборонительной войны». Масса офицеров, бывших без своих команд (подразделений), и даже придворные рвались в бой. «Хотя всю ночь употребить на внушение мужества», — приказывал Суворов командирам перед штурмом.
Ультиматум Суворова командиру турецкого гарнизона Айдозле Махмет-паше и хвастливый ответ последнего («Скорее Дунай остановится в своем течении, и небо упадет на землю...») многократно описывались в литературе. Точно так же даже школьники знают, что Суворов распорядился соорудить невдалеке земляные валы для тренировки в преодолении крепостных сооружений и лично показывал солдатам, как их брать. К 9 декабря все приготовления были закончены: изготовлены лестницы для преодоления стен, фашины (вязанки хвороста) для заполнения рва, оборудованы батареи, чтобы подавить огонь турок.
К ночи Суворов собрал последний военный совет, все генералы и бригадиры единодушно высказались за штурм.
Стоит дословно привести суворовский приказ войскам: «Храбрые воины! Приведите себе в сей день на память все наши победы и докажите, что ничто не может противиться силе оружия российского. Нам надлежит не сражение, которое бы в нашей воле состояло отложить, но непременное взятие места знаменитого, которое решит судьбу кампании и которое почитают гордые турки неприступным. Два раза осаждала Измаил русская армия и два раза отступала; нам остается в третий раз или победить, или умереть со славою!»
Даже сегодня эти слова вдохновляют, можно представить, какое сильное впечатление произвели они на русских тогда, перед решительной атакой.
Диспозицию на штурм Суворов дал подробнейшую, чтобы каждый офицер и солдат «понимал свой маневр». Планировалась одновременная атака тремя группами, каждая из которых состояла из трех колонн и резерва. С запада атаковала группа под командованием П. С. Потемкина, тремя колоннами командовали генералы Львов, Ласси и Мекноб. С востока штурмовала группа А. Н. Самойлова: командиры колонн — генералы Орлов, Кутузов и атаман Платов. Наконец, со стороны реки на крепость шла десантно-штурмовая группа из трех колонн казаков под командованием атаманов Арсеньева, Чепиги и Маркова, их поддерживали пушки флотилии де Рибаса. Кстати, именно эту сторону крепости Суворов считал наиболее уязвимой.
В саму крепость предполагалось зайти (тоже одновременно) лишь после того, как будут взяты внешние укрепления.
В 5.30 утра по сигналу красной ракеты колонны двинулись на штурм. Колонны Львова и Ласси под огнем противника овладели валом и штыками проложили дорогу к Хотинским воротам. Через них в крепость вошли конница и артиллерия — и остановились, ожидая остальных. Колонна Мекноба задержалась — лестницы оказались коротки. Их стали связывать, затем с огромными усилиями взобрались на вал, где встретили упорное сопротивление. Ввели в бой резерв, и турок удалось опрокинуть в город.
Колонны Орлова и Платова были атакованы турецкой пехотой, сделавшей вылазку и ударившей в тыл. И снова Суворов, внимательно следивший за ходом штурма, выслал на подмогу резерв. Турки бегом вернулись в крепость.
Труднее всех пришлось колонне Кутузова. Дойдя до вала, она подверглась контратакам турок. Но все они были отбиты, и колонна овладела Килийскими воротами. Позже в донесении Суворов написал, что «достойный и храбрый генерал-майор и кавалер Голенищев-Кутузов мужеством своим был примером подчиненным».
Самых больших успехов добились казачьи колонны Маркова, Чепиги и Арсеньева. Флотилия де Рибаса безостановочно палила из всех орудий поверх казачьих голов, при этом постоянно маневрируя. Казаки быстро захватили турецкие береговые укрепления и батареи, а затем три колонны, соединившись, ворвались в город.
К 11 часам дня внешние укрепления были взяты. Второй этап штурма составили городские бои. Через захваченные ворота первыми в город Суворов двинул резервы — свежие и еще не озверевшие от сопротивления турок русские полки. Он вновь повторил приказ, который отдал перед штурмом: щадить бросивших оружие турецких солдат и мирных жителей. Но сражение внутри крепости шло не с меньшей, а чуть ли не большей яростью. Очевидец писал: «Никто не просил пощады, самые женщины бросались с кинжалами на солдат. Остервенение жителей умножало свирепость войск; кровь лилась повсюду — закроем завесой зрелище ужасов».
Измаил был окончательно взят к 4 часам дня 11 декабря. Почти все генералы и офицеры были ранены. Само сражение до сих пор считается одним из самых жестоких в тогдашней военной истории: «Нет крепче крепости, нет отчаяннее обороны, как Измаил, павший перед кровопролитным штурмом».
Из 35 тысяч защитников Измаила было убито 26 тысяч, 9 тысяч взято в плен, 1 человек бежал. Эта ужасающая статистика потрясла Оттоманскую Порту. В Стамбуле началась паника. Султан во всем обвинил великого визиря, и его отрубленная голова была выставлена у ворот дворца.
Русские потеряли убитыми около 2 тысяч человек и более 3 тысяч раненными. Цифра по суворовским меркам очень большая, но и дело было невиданное. В аду сражения русские солдаты сохранили жизнь 5 тысячам мирных жителей и 4 тысячам турецких солдат, сдавшихся в плен. Приказ Суворова «не лишать жизни обезоруженых» был выполнен.
«Сие исполнить свойственно лишь храброму и непобедимому российскому войску!» — такими словами закончил Суворов свой рапорт в Петербург. После измаильской победы даже враги России признали, что в Европе нет армии, способной на такой невероятный подвиг.
День взятия Измаила является Днем воинской славы России.
(Продолжение следует.)
