Если бы Ржевский мемориал был менее компьютерным и более рукотворным он был бы лучше

В «Советском солдате» нет цельности и рукотворности — интервью

Изображение: kremlin.ru
Ржевский мемориал Советскому солдату
Ржевский мемориал Советскому солдату

30 июня российский президент Владимир Путин и его белорусский коллега Александр Лукашенко открыли мемориал, посвященный советским солдатам, погибшим подо Ржевом в годы Великой Отечественной войны. Памятник и его художественная ценность моментально стали полем схватки между патриотической и либеральной частями российской интеллигенции. В издании «Meduza» как бы парящий в воздухе силуэт сравнили с «дементором» (сказочное зловещее существо из «Гарри Поттера», которое высасывает душу человека), а публицист Александр Невзоров поиронизировал над «юбкой в перьях» советского солдата. Такие провокационные оценки вызвали ожидаемую ярость и негодование российских патриотов.

В споре о памятнике, в первую очередь, хотелось бы прислушаться к мнению тех, кто непосредственно причастен к сфере культуры. Своими впечатлениями от Ржевского мемориала в интервью ИА Красная Весна поделилась архитектор Алена Цишевская.


— По форме памятник делится на две части — верхняя часть выполнена одним почерком, нижняя часть — это некая абстрактная штука, которую решили прилепить к этому верху, то есть он для меня не цельный.

Также проблема возникает вокруг масштабности памятника. Когда создаются такие антропологические, антропоморфные какие-то формы, как бы их там не пытались превратить в птиц или ещё во что-то, это тоже вызывает вопрос.

Такие памятники (антропоморфные) существовали, в принципе, со времен Победы, над которыми работали разные архитекторы, скульпторы, например, совершенно потрясающий скульптор Эрнст Неизвестный. Вот он творил реально крутые вещи. Этот памятник, который сейчас построили, хуже, чем работы Эрнста Неизвестного. Он менее актуален по пластике, по художественной выразительности тоже сомнительный. Вот поэтому я, в общем, не в восторге от этого проекта и считаю, что надо работать какими-то другими приемами.

Эрнст Неизвестный. «Память шахтёрам Кузбасса» (2003)
Эрнст Неизвестный. «Память шахтёрам Кузбасса» (2003)

Он, наверное, не самый плохой, если сравнивать с памятником князю Владимиру, который у нас стоит, или с работами Церетели.

Мне кажется, что когда воздвигается памятник какой-то одной персоне, дословно или символично создается собирательный образ какого-то солдата, это уже «поднадоело». Грубо говоря, таких памятников уже сделано очень много. Может быть, какие-то вещи делать вообще более такие связные с чем-то нематериальным? То есть это какие-то чуть ли не QR-коды с именами, с историями какими-то — можно двигаться в эту сторону. Мне кажется, что киберпамятники могут быть альтернативой.

Есть еще такая проблема, которую я остро чувствую. Сейчас, с появлением компьютерных технологий, все эти памятниковые скульптуры, даже такие антропоморфные, моделируются в 3D. И когда смотришь потом на это в реальной среде, это почему-то считывается. В архитектуре, которая спроектирована в 3D, в ней это не так чувствуется, а в памятниках я это чувствую. И как только памятники у нас начали делать в 3D, так эта проблема, на мой взгляд, стала очевидной.

Старые мастера отрисовывали памятники или малые архитектурные формы руками — и они в основном как-то получались лучше. Здесь же возникает другое впечатление. Я сама как архитектор, 3D-визуализатор, вижу 3D-модель, не могу от этого избавиться. Я не понимаю, в чем подвох, но не хватает какой-то вот этой слепленности, рукотворности. Если бы он был менее компьютерным и более рукотворным, может быть, он был бы лучше.