Такой клиники нет в США. Как спасают от смерти в России — интервью
Двухмесячный карантин стал серьезным испытанием для людей. Потеря работы, сокращение зарплат, изолированность в квартире и сам страх заразиться коронавирусом провоцируют нестабильные психические состояния. В некоторых случаях дело доходит до того, что необходима экстренная помощь, и если вовремя ее не оказать, последствия могут быть самыми неприятными. Они могут коснуться самого человека, который попал в трудную ситуацию, его семьи и общества.
В каких случаях необходимо обращаться к специалисту, как вести себя с близким человеком, получившим психологическую травму либо попавшим в нестабильное состояние? Корреспондент ИА Красная Весна задал эти вопросы заведующему кризисным отделением московской больницы имени А.К.Ерамишанцева, кандидату медицинских наук Вадиму Гилоду.
ИА Красная Весна: Расскажите о своей работе.
— Это кризисное психиатрическое отделение, предназначенное для оказания помощи людям в сложных жизненных ситуациях и людям, страдающим различными эмоционально-волевыми психическими заболеваниями. Речь идет о тех, кто не нуждается в помещении в закрытые психиатрические учреждения.
Основной контингент — это люди с 18 лет и старше, независимо от возраста и профессии. Семейное положение — и женатые официально, и проживающие в гражданском браке, и одинокие люди.
ИА Красная Весна: Какое соотношение обращений из-за проблем в семье и прочих проблем?
— Поводы для обращения к нам могут быть самые разные. Если говорить о ситуационных депрессивных расстройствах, неврозах, это, как правило, утрата близкого человека, утрата чего-то социально-значимого, для каждого это что-то свое.
Например, один бизнесмен жаловался, что у него большие долги и он не может их отдать и готов уже покончить с собой. В конце концов, поговорили с ним, успокоили. Ничего не произошло. Объяснили, что его решения влияют на семью и детей. Кредиторы могут прийти и к ним и, обиженные, попросить больше. Он понял, что надо как-то выходить из положения.
Как мы лечим? Помощь делится на три этапа.
Первое — это кризисная поддержка. Если вы пришли к нам с проблемой, то мы стараемся понять ее, поддержать вас.
Второй этап — это кризисное вмешательство, когда мы пытаемся разобраться вместе с вами, близкими людьми, ведь рядом с вами находится кто-то. Если вы собираетесь совершить что-то необдуманное, то близкие будут среди пострадавших от ваших действий. Соответственно, необходимо разобраться, как же это происходит и что вам делать в этой ситуации.
Третий этап — это получение навыков жизни в трудной ситуации. Мы не можем вам вернуть ушедшего, умершего, мы не можем дать работу и даже кредит. Мы даем навыки, как жить в этой ситуации. Это индивидуальная психотерапия, групповая психотерапия.
ИА Красная Весна: Я заметил, что у Вас в отделении женщин гораздо больше, чем мужчин.
— Это зависит от периода. Иногда бывает и поровну. Вообще отделение рассчитано на 60 человек. Отделение достаточно мощное. Работают врачи психиатры-психотерапевты и клинические психологи. Специально обученный персонал постоянно находится среди пациентов, контролирует происходящее с ними и может при необходимости провести экстренную психотерапевтическую сессию.
ИА Красная Весна: В России много центров, подобных вашему?
— Наше отделение единственное.
ИА Красная Весна: Как же тогда в других регионах обходятся в случае кризиса?
— Наше отделение от всех других отличается тем, что мы не психиатрическая больница. Во всех остальных регионах подобные отделения пытаются открывать при психиатрических больницах.
Мы находимся в московской городской клинической многопрофильной больнице, в которой есть всё — от роддома до хирургии. С исключительно широкими возможностями для лечения. Наше отделение работает с 1981 года. Основано профессором Айной Григорьевной Амбрумовой, которая тогда была руководителем отдела суицидологии московского НИИ психиатрии. Наше отделение было клинической базой НИИ психиатрии.
ИА Красная Весна: Сохранилось ли направление работы с суицидом?
— Сейчас НИИ Психиатрии не сохранился. Его объединили с институтом Сербского, и теперь это большой психиатрическо-социальный конгломерат. Отдел суицидологии существует в рамках этого большого объединения. Мы их уже мало интересуем. Не знаю, почему.
ИА Красная Весна: На Западе заметна тенденция к сокращению больничных коек в психиатрии. Врачи стремятся лечить амбулаторно даже тяжелых больных. По Вашему мнению, велика ли доля больных, которых можно перевести на амбулаторное лечение?
— По-моему, очень мало. К сожалению, речь идет об экономических проблемах, которые в данном случае главенствуют и не всегда будут в помощь пациенту.
Дело в том, что психофармакология начинает работать на третьей неделе. Соответственно, выписать пациента из стационара раньше, чем через 3-4 недели, будет по медицинским показаниям не оправдано.
Можно, конечно, использовать препараты пролонгированного действия. Но нет гарантии, что пациент будет их использовать, а возможности проконтролировать правильность употребления препаратов и вообще их применение крайне мала. Ни диспансеры не имеют возможности активно влиять на поведение пациентов, ни лечащий врач после выписки пациента из больницы не имеет достаточного влияния на пациента.
Мы сейчас видим, что происходит очень много необратимых ситуаций в результате того, что психически больной человек остался без надзора, без лечения. В итоге больные совершают преступления, аутоагрессивные действия. Ко всему надо подходить с головой, а не только считать деньги.
ИА Красная Весна: На сайте больницы рассказывается о визите иностранных врачей в ваше отделение. Как соотносится ваш опыт с их опытом? Мы впереди планеты всей или нам есть чему поучиться?
— Французский психиатр, который приезжал к нам, сказал такую вещь: «Я считал, что мы самые первые в мире по оказанию кризисной помощи, но вы начали работать на 10 лет раньше, чем мы и у вас 60 лечебных коек, а у нас только 10 научных». База у них послабее. Я думаю, только лекарственные возможности у них сейчас побольше в связи с тем, что препараты к нам поступают в ограниченном количестве.
Американский суицидолог, бывший у нас в прошлом году, сказал, что у них кризисные отделения стали появляться только после того, как пошло большое количество расстрелов.
Отделения эти стали появляться в США только при финансировании губернаторов. Рассчитаны на 3-4 дня пребывания — для решения вопроса о том, нуждается ли человек в закрытой психиатрической больнице или может идти куда-то еще. В США всех направляют на платное психиатрическое лечение. Для нас это не образец. Не все у нас могут заплатить за лечение.
ИА Красная Весна: Как Вы относитесь к стремлению некоммерческих организаций стать посредниками в урегулировании конфликтов в семье? Когда организация, не обладающая психотерапевтическим опытом и навыками, пытается стать посредниками в решении семейных проблем. По-вашему, это допустимо или нет?
— Конечно хорошо, что есть добрые люди, которые хотели бы помочь другим людям в сложной жизненной ситуации. Однако эффективность их деятельности, я не уверен, что достаточная. Всем должны заниматься профессионалы.
К сожалению, сейчас государственная психотерапевтическая помощь малодоступна, так как кабинеты психотерапевтов из поликлиник убрали. Они все расположены в психиатрических учреждениях. Люди боятся идти туда, хотя страх в этом случае неоправданный. Задача психотерапевта, психолога помочь в любой ситуации без постановки на психиатрический учет. Таким образом, помощь стала менее доступной.
А пойти в коммерческие структуры, где работают психотерапевты, не у всех есть возможность. В данном случае некоммерческие структуры, может быть, могут играть роль первичной прослойки, первичной помощи. Если кому-то смогут помочь, то хорошо.
ИА Красная Весна: Вы считаете, обращение к ним должно быть добровольным?
— Любое обращение должно быть добровольным. Все остальное — дело прокуратуры.
ИА Красная Весна: Какие советы Вы можете дать людям, близким к кризису, и их родным? Как близкие могут распознать состояние близости самоубийства? Просто добрый совет людям.
— Если они по-настоящему близкие, то они чувствуют изменение настроения своего родного человека. Соответственно, могут быть насторожены при изменении поведения. Если человек стал замыкаться, чаще говорить о бессмысленности своей жизни, а потом вдруг замолчал и сказал: «Ну, скоро вам всем станет легче», то это повод забить тревогу и предложить ему обратиться к психологу, психотерапевту, суицидологу.
