Реформа образования убивает творческое начало в детях и взрослых — интервью

В 2020 году российские вузы были вынуждены остановить обычный процесс обучения студентов и перейти на дистанционный формат. Насколько эта замена была полноценной, рассказал в интервью ИА Красная Весна доктор философских наук, профессор Национального исследовательского Томского государственного университета (ТГУ) Владислав Чешев.

Он подчеркнул, что настоящее преподавание — это всегда творчество, требующее теоретического и практического самообучения лектора, а также постоянной адаптации к новым ученикам и новым ситуациям. Тогда как выработка у учеников компетенций предполагает технологический подход и к обучающимся, и к преподавателям.

По его словам, компетенции — это стандартные навыки для стандартных ситуаций. От учеников не требуется никакого понимания, достаточно лишь распознать ситуацию — и действовать по заложенному шаблону.

ИА Красная Весна: С какими проблемами столкнулись Вы и Ваши коллеги во время вынужденного перехода на дистанционное обучение?

 —Я отвечаю как преподаватель, ведущий разные курсы гуманитарного направления. Проблем возникло много, разной степени сложности. Например, вопросы организационно-технического плана, обусловленные этой ситуацией. Это навыки использования сетевых ресурсов, возможности, предоставляемые ими, и т. п. Но это не главное.

Центральная проблема — разрыв непосредственного контакта учителя и ученика. Этот контакт, внешне простой в виде очного говорения, совсем не так прост. Он неизбежно включает в себя передачу эмоционально-оценочных переживаний, он эмоционален по своей природе. И эта связь рвется. Видеоконтакт, лекция в форме видеоролика, казалось бы, восстанавливает эту сторону процесса обучения. Но восстанавливает лишь частично.

Чтобы использовать возможности видео, нужны качественный звук, качественная картинка, нужны в некотором роде постановка, режиссура изображения и звука, а лектор до некоторой степени должен быть обучен актерскому мастерству. Ролики, сработанные кустарно, как говорится, на коленке, разочаровывают. Я своим творчеством в этой сфере крайне неудовлетворен и перестал записывать свои кустарные видео.

Дистанционное образование лишает обучающегося той цельности восприятия, которая формируется при очном контакте учителя и ученика.

Конечно, для небольшого числа студентов, способных к самообучению, важна не форма, а содержание, им важно слышать произнесенное. Но таких не много.

Одна из проблем — резко возросший объем работы преподавателя (студента — тоже), чему руководство образовательных учреждений похоже не придало особого внимания. А перегрузка преподавателя неизбежно ведет к снижению качества.

Вообще дистанционное обучение — качественно иная форма в сравнении с очной. И думать, что, связавшись со студентами по видеосвязи и выложив в moodle (виртуальная обучающая среда Modular Object-Oriented Dynamic Learning Environment — прим. ИА Красная Весна) задания, можно получить образованного человека, весьма сомнительно. Тем более в образовании гуманитарном, по своей сути вербальном, требующим образов и вносящим массу смысловых коннотаций.

В общем, проблем много. Я назвал лишь те, что лежат на поверхности и кажутся мне самоочевидными.

ИА Красная Весна: Как Вы оцениваете последствия вынужденного перехода на дистанционный режим?

 — Здесь только один плюс. Он в том, что педагогический процесс не был прерван. В остальном экстренные вынужденные меры привели, как я полагаю, к определенным содержательным потерям. Эти потери затянутся на год, не менее того.

Вот одна из них, обусловленная психологией группового восприятия. Когда я был студентом, то в нашей группе, причем среди близких моих товарищей, был один студент, который, когда готовился в одиночку, сдавал экзамены на троечки, редко на «хорошо». Если же он примыкал к нашей маленькой группке, стихийно использовавшей коллективную форму подготовки в виде совместного обсуждения вопросов сдаваемой дисциплины (обычно вечерами), то имел гарантированное «хорошо» или «отлично».

Да и по своему опыту взаимоотношений студента и лектора могу сказать, что прослушанная и законспектированная лекция усваивалась прочнее, чем десятикратное прочтение учебника. Образно говоря, какие-то важные обертоны пропадали — и восстановить их уже было невозможно. Это тоже психология педагогического процесса.

По разным причинам (безалаберность — одна из них) я пропускал иные лекции, и всегда это отражалось болезненно на цельности восприятия. Дистанционное образование, на мой взгляд, лишает обучающегося той цельности восприятия, которая формируется при очном контакте учителя и ученика.

ИА Красная Весна: К чему может привести продолжение применения этой формы обучения?

 — Чтобы оценка не казалась односторонней, отмечу, что средства дистанционного обучения порождены современным техническим развитием. В этом плане они «органичны», поскольку технический прогресс не может не оказывать влияния на всё, совершающееся в обществе, включая образовательный процесс. Но вопрос всегда в том, где и как используются средства, порожденные техническим прогрессом.

Понятно, что сегодня цифровая среда входит в образовательное пространство, открывая новые возможности работы с материалом (с контентом, как говорят сегодня), поиска информации, ее образного преобразования. В этом качестве средства цифровой среды особенно полезны при самостоятельной работе, когда обучающийся остается наедине с самим собой и своей учебной задачей.

Но это только часть процесса обучения. Проблема — в его целевой задаче. Одно дело — получать образование, другое дело — приобретать «компетенции».

Проводимая у нас образовательная реформа своей целевой задачей объявила приобретение компетенций, то есть стандартных навыков для стандартных ситуаций, понимание которых не обязательно. Достаточно распознавания (узнавания) этой ситуации.

Выпускники ЕГЭ-шной школы способны лишь искать готовые решения или готовые тексты на заданную тему.

Такая целевая задача не ведет к получению образования в его классическом традиционном понимании. Более того, она враждебна образованию как обретению системно организованного знания, формирующего личностное сознание и дающее обучаемому возможность выстраивать не только профессиональные, но и жизненные стратегии, в целом формировать личность, а не «компетентного робота».

Однако «компетентностный подход» начинается с ЕГЭ-шной школы. И в этих условиях цифровая среда оказывает обучению «медвежью услугу». Выпускники ЕГЭ-шной школы не хотят и не могут самостоятельно и творчески работать. Их работа сводится к поиску готовых решений или готовых текстов на заданную тему в цифровом пространстве сети. Понятно, что речь идет не о всех тотально. Жизнь всегда в тех или иных формах сопротивляется умерщвляющему воздействию.

Я говорю о тренде, закладываемом реформой. Этот тренд должен выбивать из учеников творческое начало, напрочь выветривать у них мотивацию к образованию в его классическом понимании. Результат достигается. Насколько он массовый, я оценивать не берусь. Не удивительно, что за широкое использование дистанционного обучения ратуют, в первую очередь, сторонники реформы, во вторую — бездумные любители новизны ради новизны.

ИА Красная Весна: Как, по Вашему мнению, изменится роль преподавателя в случае дальнейшего широкого использования практики дистанционного обучения?

 — Следствием непомерного расширения этой практики будет снижение образовательного потенциала преподавательского корпуса.

Преподавание всегда есть творчество большого или малого формата. Оно рождается самим процессом обучения, в котором меняется студенческий контингент, что постоянно требует от преподавателя адаптации преподавания к новым ученикам. Оно требует постоянного самообучения преподавателя через чтение профессиональной литературы, через усвоение всего нового в преподаваемой дисциплине, через собственную научную работу в профессиональном коллективе.

Ныне же преподаватель вынужден раз за разом переделывать учебные программы, прописывая в них некие компетенции и средства их формирования. То есть он как бы пишет некую технологическую карту, и выполнение прописанных в этой карте операций должно, по задумке реформаторов, сформировать у студента эти самые «компетенции».

Для управления обществом необходимо образование, которое дистанционно не дается.

Но если есть такая карта, то преподаватель становится не нужен. Он превращается в тьютора, коуча, в целом в персону, которая не учит, а фиксирует прохождение определенных операций. На десяток таких тьюторов, а может, и на сотню, будет достаточно одного «программиста», составляющего карту операций под ту или иную компетенцию.

Такова логика этого процесса в ее абстрагированном виде. Уже рождается поколение этих самых тьюторов и специалистов по ФГОСам, то есть федеральным стандартам. Процесс решительно отличается от атмосферы творчества и познания, что окружала нас в школьные и студенческие годы.

Однако снова замечу, что жизнь умеет создавать свои формы сопротивления, на которые остается надеяться.

ИА Красная Весна: В последнее время из уст крупных чиновников звучат заявления, что дистанционное образование должно стать естественным для большинства граждан. При этом эксперты Валдайского клуба прямо говорят, что очное образование будет привилегией элиты. Что Вы думаете по этому поводу?

 — Я очень далек от яйцеголовой элиты, в том числе от экспертов Валдайского клуба. Но если они так говорят, то я могу лишь согласиться.

Образование не товарная услуга, оно есть трансляция культурно-исторического типа (архетипа). Компетентностному обучению эта задача, как говорится, «по барабану». Но для воспроизводства общества, для управления им необходима образованность, позволяющая решать задачи управления и развития.

Элита будет вынуждена решать эту задачу, решать для самой себя, чтобы не выродиться. Тогда придется вместо компетентностного обучения заниматься образованием, которое дистанционно не дается. Здесь необходимо обучение «из рук в руки», лицом к лицу.

Да, для этой ограниченной части общества останется доступным образование в его классическом смысле. Оно действительно будет привилегией этой социальной группы. Вопрос только в том, о какой элите будет идти речь? О глобальной или национальной (цивилизационной), и есть ли здесь место для элиты русской цивилизации? Но это проблемы, выходящие за границы нашего разговора.

Не могу, однако, не отметить, что в названом отношении советская система была крайне демократичной, она действительно была системой образования и не имела элитарных исключений.