Крупнейший мозговой центр предсказал риски 2022 года. Кто проиграет?

3 января 2022 года крупнейшая американская компания по политическому консультированию Eurasia Group опубликовала традиционный ежегодный отчет о наиболее вероятных политических рисках в 2022 году. Внимание исследователей привлекли процессы в Китае, на постсоветском пространстве, на Ближнем Востоке и в Африке. Также в докладе упомянуты опасности, связанные с переходом к «зеленой» энергетике и усилением влияния транснациональных корпораций.

Авторы доклада — известный американский политолог, писатель, публицист, специализирующийся на глобальных политических рисках Ян Бреммер, который является основателем и президентом Eurasia Group, и Клифф Купчан — известный политолог, специализирующийся в том числе на России, занимающий должность председателя правления Eurasia Group.

ИА Красная Весна публикует перевод фрагментов доклада.

Основные риски 2022 года

В новом 2022 году отсутствие глобального лидерства, которое характеризует наш мир «G-Zero» («Большой нуль», термин введен Бреммером; мир «Большого нуля» означает мир с отсутствующим гегемоном, которым когда-то являлись США, с отсутствием глобальных институтов под американским контролем — прим. ИА Красная Весна) становится более очевидным, чем когда-либо ранее. Это не очень хорошо.

Соединенные Штаты — самая могущественная страна в мире, единственная, которая способна проецировать военную, экономическую, дипломатическую и культурную мощь в любую часть земного шара. Это также наиболее политически разделенная и неэффективная страна, с наибольшим экономическим неравенством и наименьшим количеством привитых среди развитых демократий Большой семерки.

Первая годовщина восстания 6 января, которая будет уже через три дня (захват Капитолия 9 января 2021 года — прим. ИА Красная Весна), покажет миру совершенно иное лицо страны, чем то, которое показали американцы после 11 сентября. Крупнейшая внутриполитическая трагедия в США в наше время запомнится как поле политической битвы: она создала две совершенно разные политические истории, которые переживают американские граждане, все чаще рассматривающие своих внутренних противников в качестве главных врагов.

Китай является второй по мощи страной, но после 40 лет необычайного роста он сталкивается с серьезными препятствиями, чтобы сохранить импульс развития, при этом укрепляя социальную гармонию и поддерживая политическую стабильность. Самое быстрое восстановление экономики в мире и самая масштабная кампания международной помощи в первые месяцы пандемии уступили место самой продолжительной изоляции и самому интенсивному сосредоточению внимания на себе, а политика «нулевого COVID» удерживает лидера Китая Си Цзиньпина, как и большинство его граждан, в изоляции.

Действительно, правительство Китая стало более авторитарным и поддерживающим государственный капитализм. И особенно в преддверии избрания Си на исторический третий срок на 20-м съезде партии этой осенью в Пекине.

Обращение двух самых могущественных наций к внутренней политике снижает вероятность войны, но оно также означает уменьшение степени глобального лидерства и координации для реагирования на мировые вызовы.

Это плохие новости для нынешнего года, в котором будут доминировать два кризиса, остро нуждающихся в скоординированных ответных действиях мирового сообщества: пандемия COVID-19 и изменение климата. В обоих случаях США и Китай проиграют как дома, так и на мировой арене.

Хорошая новость заключается в том, что другие действующие лица — менее могущественные страны, корпорации, субнациональные правительства и гражданское общество — будут проявлять большую активность, чтобы заполнить вакуум лидерства, оставшийся после отступления сверхдержав. Нечто подобное происходит и на Диком Западе — в цифровом пространстве, управление которым все больше находится под контролем квазисуверенных технологических компаний.

Но не каждый вакуум можно заполнить. Геополитическая рецессия превращает многие уголки мира — географические и тематические — в нейтральные зоны. Глобальное пренебрежение позволит надвигающимся кризисам в Иране и на Украине стать более взрывоопасными. Это также позволит тлеть гуманитарным трагедиям в странах от Мьянмы и Афганистана до Гаити, Венесуэлы и Эфиопии.

Во всех этих отношениях 2022 год углубит «G-Zero».

Основные риски 2022 года:

1. Крах политики «нулевого COVID»

Китай находится в самой сложной ситуации из-за политики нулевого COVID, которая выглядела невероятно успешной в 2020 году, но теперь превратилась в борьбу с гораздо более заразным вариантом («Омикрон» — прим. ИА Красная Весна) с более широкими ограничениями и вакцинами с ограниченной эффективностью. Антител против «Омикрона» у населения Китая практически нет. Содержание страны запертой в течение двух лет сделало рискованным ее открытие. Си не хотел такого развития ситуации в преддверии своего третьего срока, но он ничего не может с этим поделать: первоначальный успех политики «нулевого COVID» и личная привязанность Си к ней делают невозможным изменение курса.

Авторы отмечают, что попытки сдерживания коронавируса в Китае приведут к ужесточению ограничений, что, в свою очередь, приведет к ухудшению экономической ситуации и недовольству людей. Кризис в Китае нарушит цепочки поставок — это повлечет за собой ухудшение товарооборота между странами, перебои в поставках оборудования и сырья. Наиболее сильно кризис затронет развивающиеся страны, где нехватка товаров приведет к социальной нестабильности, которой не было с 1990-х годов.

«Спустя два года после того, как он начал распространяться в Китае, вирус продолжает сеять хаос… и самая успешная политика в борьбе с вирусом стала наименее успешной», — считают авторы.

2. Технополярный мир

Если физический мир в беспорядке из-за того, что ни одна страна не хочет или не может обеспечить глобальное лидерство, цифровое пространство управляется еще хуже… Крупные технологические фирмы не имеют ни возможностей, ни интереса (не говоря уже о бизнес-моделях) управлять платформами и инструментами, которые они же создают. То же самое относится и к децентрализованным платформам для платежей и торговли цифровыми активами. Правительствам будет сложно обуздать эти системы, потому что они используют инструменты регулирования, разработанные с учетом традиционных посредников финансового сектора.

Неэффективное управление со стороны технологических гигантов повлечет за собой издержки для общества и бизнеса. Дезинформация усилится в преддверии промежуточных выборов 2022 года в США, что еще больше подорвет веру американцев в демократический процесс. И поскольку технологические фирмы и правительства не могут объединиться вокруг управления конфиденциальностью данных, безопасного и этичного использования искусственного интеллекта и кибербезопасности, напряженность между США и Китаем по этим вопросам будет расти, а усилия США и Европы по поиску точек соприкосновения не увенчаются успехом. Из-за этого дефицита управления цифровая фрагментация ускорится, а сбои в экономически важных технологических цепочках поставок, например, для полупроводников, усилятся.

3. Промежуточные выборы в США

Голосование в этом году само по себе не вызовет кризиса, но оно представляет собой исторический переломный момент.

Итоги промежуточных выборов в США повлияют на президентские выборы 2024 года.

Трамп уже дал понять, что снова будет баллотироваться на пост президента. Он мертвой хваткой держит Республиканскую партию, которая не проигнорирует ни деньги, ни голоса, ни энтузиазм, которые он привлекает. Если Трамп этого захочет, ни у одного республиканца не будет реальных шансов отказать ему в выдвижении от Республиканской партии.

Трамп может безоговорочно выиграть президентскую гонку 2024 года. Четыре трудных года под руководством Байдена могут дать Трампу голоса, необходимые для победы либо над действующим президентом, либо над другим демократом. Многие демократы откажутся принять второй срок Трампа, отвергая легитимность его избрания до такой степени, что это будет конкурировать с неприятием Байдена республиканцами. Еще одно президентство Трампа не ознаменует конец американской демократии, но может привести к ослаблению и неэффективности федеральной бюрократии, широкомасштабному гражданскому неповиновению в Соединенных Штатах и возврат к его неустойчивой, изоляционистской внешней политике. Риски крупного (преднамеренного или непреднамеренного) глобального конфликта возрастут. Если первый срок Трампа не ознаменовал собой глубокое и необратимое падение глобального положения Америки, его второй срок его ознаменует.

Но что если Трамп проиграет выборы? Такой исход может быть хуже для страны, потому что Трамп не сдастся без боя. В США могут получиться выборы, которые либо «сорваны», либо «украдены».

4. Внутренняя политика Китая

Политика Си увеличивает риск стагнации в то время, когда китайская экономика слаба.

Пекин сталкивается со всевозможными проблемами, пытаясь выполнить обещание Си «сделать Китай сильным». К ним относятся усиление противодействия со стороны Запада, исчерпанная модель роста, перегруженная и несбалансированная экономика, а также быстро стареющее — и вскоре начавшее сокращаться — население. Самый острый риск связан с подходом страны к пандемии, с политикой «нулевого COVID», которая будет сказываться на потреблении и росте, одновременно способствуя усилению социальных трений.

Авторы считают, что для избрания на третий срок Си Цзиньпин сделает ставку на сокращение неравенства, улучшение качества жизни и ужесточение партийной хватки.

Основное внимание будет уделено фирмам и секторам, которые Пекин считает политически влиятельными, а также несущими системные риски и влияющие на общество: в первую очередь финансы, недвижимость, энергетика, здравоохранение и технологии. Китай также хочет предпринять шаги для укрепления внутренних цепочек поставок и потребления в рамках своей программы «двойного обращения». Цель состоит в том, чтобы уменьшить зависимость от Запада и использовать внутренний рынок Китая для развития самостоятельности.

Пекин хочет направить капитал от некоторых наиболее динамично развивающихся фирм Китая (особенно ориентированных на потребителя платформ электронной коммерции) в области, которые он считает стратегически приоритетными, но чья прибыль возникает в более долгосрочной перспективе (полупроводники, биотехнологии и чистая энергия). Это приведет к спекулятивным излишествам и завышенным оценкам в привилегированных секторах, что приведет к плохим последствиям.

Частные компании Китая, их партнеры и инвесторы столкнутся с необходимостью сосредоточиться на «специализированных и инновационных» секторах. Для Си малые и специализированные фирмы полезны и политически управляемы; большие и широкие фирмы опасны. Компании, которые станут слишком могущественными, столкнутся с растущими политическими и нормативными рисками, как это произошло в 2021 году с технологической, репетиторской, недвижимостью и игровой индустрией. У небольших фирм будет меньше стимулов для масштабирования, что нанесет ущерб их прибыльности и конкурентоспособности, особенно за рубежом.

Для китайской экономики акцент Си на политических и геополитических целях при распределении ресурсов подорвет рост производительности и сокращение доли заемных средств, когда это необходимо больше всего, поскольку нынешняя модель роста, подпитываемая благоприятной демографией и накоплением капитала, иссякает. Соответственно, политика Си увеличивает риск стагнации в то время, когда китайская экономика находится в слабом положении.

Иностранные фирмы столкнутся со все более сложной обстановкой внутри Китая. Стремление Китая к самостоятельности и технологическому разъединению с США окажет дополнительное давление на эти фирмы, равно как и чувствительность Пекина к низкой эффективности его вакцин по сравнению с западными вакцинами.

Но сейчас не момент конфронтации между США и Китаем, и иностранные инвестиции в экономику, которая скоро станет крупнейшей в мире, будут продолжать расти. Си не хочет «снова сделать Китай маоистским» или отказаться от государственного капитализма в пользу ортодоксального марксизма.

5. Россия

Если Путин не получит уступок от возглавляемого США Запада, он, скорее всего, начнет действовать.

Президент Владимир Путин пытается заставить Запад ответить на возражения России против расширения НАТО на восток. Он собрал не менее 70 000 военнослужащих на границе с Украиной, чтобы получить влияние на два вопроса: характер соглашения с Киевом и правила игры в отношениях России с ее западными соседями. Путин поставил на карту свой авторитет; если он не добьется уступок со стороны возглавляемого США Запада, он, скорее всего, начнет действовать, либо проведя какую-то военную операцию на Украине, либо сходные действия в других местах.

Дипломатия, вероятно, предотвратит военную конфронтацию, сосредоточившись на областях, где возможен компромисс. У Украины нет перспектив попасть в НАТО, но США и их союзники по НАТО не собираются заявлять об этом публично. Тем не менее стороны могли достичь молчаливого согласия на этот счет. Возможна договоренность и по другим вопросам, включая ограничения на поставки оружия на Украину и на военные учения вблизи российской границы.

Но это очень близко. Даже если такие вопросы будут согласованы, этого может быть недостаточно, чтобы удовлетворить Путина. Если Путин напрямую вторгнется на Украину, Россия как минимум столкнется с запретом на торговлю американскими лицами на вторичном рынке нового российского суверенного долга, а силы НАТО переместят свои передовые позиции ближе к границе России, что усилит напряженность до уровня, невиданного с момента развала Советского Союза.

Если Путин не получит уступок от возглавляемого США Запада, он, скорее всего, начнет действовать.

У Путина есть и другие, менее драматичные варианты, которые также создадут большие проблемы для трансатлантического альянса. В ответ на его (ложные) заявления о том, что Украина осуществляет акты геноцида против этнических русских в Донбассе, он может ввести войска на оккупированную территорию и формально аннексировать ее, чтобы защитить их, потенциально захватив и небольшой дополнительный участок украинской территории. Останутся ли европейцы такими же союзниками США при таком сценарии со всеми вытекающими из этого экономическими последствиями (и нехваткой энергии этой зимой)? Трудно представить. В отсутствие такого согласования этот эпизод стал бы позорным провалом для администрации Байдена и вызвал бы глубокие разногласия в отношениях между США и Европой.

Еще один риск, связанный с Россией, касается среднесрочной перспективы США. Согласно описанному в третьем пункте («Промежуточные выборы в США»), существует прямая связь между промежуточными выборами и президентской гонкой 2024 года, в том числе вероятность того, что выборы будут сорваны или украдены. Российские субъекты будут вмешиваться в промежуточные сроки на низком уровне, с фермами троллей, фальшивых аккаунтов, распространяющих дезинформацию, и государственными СМИ, освещающими насущные проблемы в США.

Эта деятельность подтолкнет США к дальнейшему нарушению демократического процесса в преддверии 2024 года, хотя и не переступит черту и не приведет к строгим санкциям США. Тем не менее Москва может счесть промежуточные выборы США прекрасной возможностью посеять еще большие разногласия в глубоко разделенной сверхдержаве (особенно если более широкий вопрос европейской безопасности не был «решен» к удовлетворению России).

Это может привести к более прямому участию российских спецслужб в распространении дезинформации или взломе и раскрытии информации от кандидатов или официальных лиц. Многие члены Конгресса, в том числе союзники Байдена, уже на взводе, а некоторые открыто разочарованы отказом Байдена ввести более жесткие санкции в ответ на вмешательство в выборы в прошлом. Давление Конгресса может привести к новым санкциям, и потребуется меньше провокаций со стороны России, чем в прошлом, чтобы заручиться поддержкой Белого дома. Запрет на торговлю российским долгом на вторичном рынке также может быть вызван вмешательством в выборы.

Российские кибероперации усилят общую напряженность в отношениях с Вашингтоном. Политики и средства массовой информации не могут отличить обычный шпионаж от более злонамеренных действий; первое будет продолжаться, а риск второго остается реальным. Если российское правительство или слабо связанный негосударственный субъект повредит критически важную инфраструктуру, это вызовет сильную реакцию США, что может привести к кибервойне с большим экономическим ущербом. Барабанная дробь вторжений в сочетании с хакерами и контратаками из США повысит общую температуру в отношениях.

На заднем плане остается расследование «гаванского синдрома» — необъяснимых заболеваний, от которых страдают около 200 государственных служащих США по всему миру. Доказательства, подтверждающие любую вину России, остаются туманными, но они продолжают обременять отношения. Если в конечном итоге ответственность за это возложат на Москву, последствия будут серьезными.

Наконец, тесные отношения России с Китаем будут вызывать все большую обеспокоенность США. Путин более уверен в себе, полагая, что Пекин на его стороне; Москва хочет усилить свою постоянную политику нападок на США и возглавляемые США альянсы в Индо-Тихоокеанском регионе и в других местах. Обострение ситуации на Украине, скорее всего, будет сопровождаться как минимум наложением Китаем вето в пользу Москвы в Совете Безопасности ООН, но, возможно, и более провокационными китайскими военными маневрами в Южно-Китайском море. «Изгой» Россия больше не действует изолированно.

6. Иран

Надежды на возрождение ядерной сделки 2015 года угасают, и Тегеран будет стремиться к техническим достижениям, которые приблизят его к созданию бомбы, чтобы заставить Запад пойти на уступки.

США будут бороться за поворот к новой политике в отношении Ирана. Вашингтон применит новые санкции, но Байден мало что может добавить к санкциям «максимального давления», введенным Трампом. Экономика Ирана ухудшится под тяжестью существующих санкций, но ни один шаг США не подтолкнет ее к краю (особенно при сравнительно высоких ценах на энергоносители в настоящее время). Экономическое давление и политическая изоляция могут в конечном итоге оказать реальное давление на Иран. Байден не захочет усиливать военное давление на Иран, в отличие от администрации Трампа (или даже администрации Барака Обамы).

Колебания Вашингтона убедят Израиль в том, что администрации Байдена не хватает политической воли для создания своего военного сценария, и поэтому Иерусалим будет вынужден следовать своей собственной стратегии. Это означает увеличение числа израильских диверсионных атак и, возможно, даже прямых военных ударов по ключевым иранским оборонным и гражданским объектам, что спровоцирует иранский ответный удар, в том числе из Сирии и Ливана, на море и в киберпространстве.

Тегеран вполне может отреагировать на израильские атаки возмездием против американских целей, что поставит Ирак под прицел в следующем году и рискует развязать более масштабную региональную войну. Столкновения в Персидском заливе менее вероятны, учитывая растущий интерес государств Персидского залива к прямому взаимодействию с Ираном и Ираком.

Рынки нефти будут ощущать повышенное давление по мере роста напряженности. Теневая война напугает грузоотправителей, страховщиков, авиакомпании и корпорации, физически присутствующие на Ближнем Востоке, учитывая уязвимость гражданской инфраструктуры. Угрозы израильских авиаударов сделают то же самое. Новые санкции США, возможно, не окажут большого влияния на Иран, но они добавят ответственности фирмам и банкам.

7. На два шага зеленее, затем — на шаг назад

В 2022 году долгосрочные цели декарбонизации столкнутся с краткосрочными потребностями в энергии.

Спрос на энергию, производство и инвестиции в этом году останется несогласованным, поскольку переход к глобальной экономике, основанной на возобновляемых источниках энергии, набирает обороты. В ближайшей перспективе страны пытаются вытеснить ископаемые виды топлива из своего энергетического баланса, не производя достаточных инвестиций в замену возобновляемых источников энергии или резервные решения.

Что еще хуже, такие лидеры, как Путин, в прошлом много раз использовали свои рычаги воздействия, чтобы подорвать энергетические рынки. Противоречие между экологическими целями и необходимостью снижения затрат на энергию в этом году окажется политически токсичным, поскольку стоимость энергии растет, волатильность цен возрастает, а потребители вынуждены менять свое поведение.

Суровые погодные явления одновременно вызовут отключения электроэнергии и повысят спрос на энергию во всем мире. Они также заставят принять поспешные политические решения по климатическим действиям, которые усугубят перекосы в энергетике.

Резкий рост розничных и оптовых цен на энергоносители в конце 2021 года подорвет перспективы экономического роста в значительной части Европы и Северо-Восточной Азии вплоть до 2022 года.

8. Пустоши

В той мере, в какой Вашингтон смотрит за границу, он сосредоточен главным образом на противодействии подъему Китая. Пекин проведет 2022 год, сосредоточившись на нарастающих проблемах дома, поскольку Си работает над обеспечением третьего срока на 20-м съезде партии, сдерживанием COVID-19 и изменением приоритетов частного сектора.

Другие державы, заинтересованные в глобальной стабильности, такие как ЕС, Великобритания и Япония, будут оказывать большее влияние, не заполняя полностью глобальный вакуум власти. Многие страны и регионы пострадают от последствий.

Афганистан  является наиболее ярким примером. Крах его правительства прошлым летом и хаотичный вывод войск США оставили Афганистан в руках экстремистских, дезорганизованных и неопытных сил «Талибана» (организация, деятельность которой запрещена в РФ). «Талибы» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) не контролируют большую часть Афганистана. Они будут изо всех сил пытаться помешать местному филиалу «Исламского государства» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) привлечь боевиков из других частей мира, чтобы обосноваться на неуправляемых просторах страны. У США резко ограничены намерения или возможности для вмешательства, а Китай не проявляет к данному региону особого интереса. Афганистан возвращается к своей позиции до 11 сентября в качестве глобального магнита для международного терроризма.

Риск терроризма также высок в плохо управляемом  Сахеле, где Франция ограничивает военное присутствие.

Семилетняя война между возглавляемой Саудовской Аравией коалицией и поддерживаемыми Ираном повстанцами-хуситами в Йемене представляет аналогичные риски. Сократив военную поддержку Эр-Рияду, Соединенные Штаты мало что сделали для того, чтобы добиться прекращения огня. Атаки хуситов наносят ущерб критически важным для мировой экономики нефтяным объектам в Саудовской Аравии и усиливают региональную напряженность в отношениях с Ираном. Усилия по борьбе с терроризмом будут продолжать давать сбои, давая передышку дееспособному филиалу «Аль-Каиды» (организация, деятельность которой запрещена в РФ).

И Мьянма, и Эфиопия находятся в состоянии гражданского конфликта. В Мьянме правящая хунта не может полностью сдержать движение гражданского неповиновения и сопротивление вооруженных организаций этнических меньшинств. Соединенные Штаты отнеслись к Мьянме как к проблеме низкого приоритета, и хотя Китай поддерживает хунту, он мало что сделал для разрешения конфликта. Основной риск для посторонних будет исходить от потоков беженцев, особенно в Индию и Китай, которые пытаются не допустить бегства гражданских лиц.

Примерно такая же динамика наблюдается и в Эфиопии. Прошло более года с начала гражданской войны, а военный импульс продолжает колебаться между правительственными и антиправительственными силами с разрушительными результатами. Подход США был непоследовательным, в то время как Китай предоставил правительству некоторое дипломатическое прикрытие и оружие. Конфликт, который не проявляет непосредственных признаков прекращения, чреват дестабилизацией ситуации на Африканском Роге и увеличением потоков беженцев. Ситуация в Венесуэле и на Гаити также чревата риском появления потоков беженцев в Северной и Южной Америке.

Во время холодной войны малоуправляемые пространства в Азии и Африке стали полем битвы опосредованных конфликтов между Вашингтоном и Москвой. Конкуренция была глобальной и с нулевой суммой. Это больше не так — Соединенные Штаты и Китай довольствуются тем, что некоторые места чахнут. Это еще один явный признак того, что мы не находимся в состоянии холодной войны 2.0.

9. Корпорации проигрывают культурные войны

Чего требуют потребители и сотрудники транснациональных корпораций (ТНК)? Они хотят, чтобы компании заняли позицию по вопросам «культурной войны», разнообразия рабочих мест, избирательных прав, принудительного и детского труда, цепочек поставок, уважающих окружающую среду и права человека, свободы слова и многого другого.

Соответствие дорого. Это означает переориентацию цепочек поставок. Фирмы должны будут контролировать не только поставщиков первого или даже второго уровня. В тех случаях, когда значительная часть поставщиков или работников работает на рынках, связанных с нарушениями прав человека, соблюдение требований потребует либо перемещения в менее привлекательные места, либо разделения цепочек поставок.

Грибовидные и противоречивые правила создадут запутанную рабочую среду для ТНК, особенно в области чистых цепочек поставок.

Кроме того, транснациональные корпорации, оказавшиеся между Западом и Китаем, столкнутся с «двусторонним» риском. Если они выступят против принудительного труда в Китае, они столкнутся с гневом китайских регуляторов и потребителей. Если они этого не сделают, они столкнутся с негативной реакцией со стороны регулирующих органов и потребителей в США, Канаде, Великобритании и Европейском союзе. Законодатели могут не захотеть заставлять страны выбирать между Западом и Китаем, но потребители и регулирующие органы делают все возможное, чтобы вмешаться.

Компании, которые производят потребительские товары, включая одежду, электронику и предметы домашнего обихода, столкнутся с наибольшим вниманием из-за узнаваемости их бренда. И внимание будет приковано не только к США, Европе или Китаю. Развивающиеся рынки с более молодым населением и доступом к платформам социальных сетей, такие как Таиланд или Индонезия, также усилят давление на ТНК.

10. Турция

Эрдоган и его правящая Партия справедливости и развития менее популярны, чем когда-либо, среди турецких избирателей. Легко понять, почему безработица высока, инфляция стремительно растет, а лира слабее и более волатильна.

Внешнеполитическая позиция Эрдогана останется воинственной для того, чтобы отвлечь избирателей от экономического кризиса. Судебный процесс над Halkbank, который должен, наконец, начаться и завершиться где-то в этом году, рискует превратиться в серьезную горячую точку, особенно если банк будет признан виновным в нарушении санкций против Ирана, а Эрдоган откажется урегулировать конфликт.

Непростые перспективы заявки Турции на приобретение большего количества F-16 и комплектов для модернизации у США тем временем могут подорвать усилия как Анкары, так и Вашингтона по поддержанию минимально конструктивной двусторонней повестки дня. Нетерпеливый Эрдоган, стремящийся набрать политические очки дома, может преждевременно отменить переговоры и вместо этого обратиться к России за новыми оборонными сделками. Это вызовет дополнительные санкции США.

Если экономические условия будут ухудшаться быстрее, Эрдоган может быть вынужден провести досрочные выборы в этом году, что усугубит вышеуказанные риски. Учитывая институциональную слабость Турции и возможность отступления от демократии и насилие, внеочередные выборы рискуют погрузить страну в хаос и еще больше укрепить ее положение в качестве выдающегося развивающегося рынка.