Перспективы развития космической отрасли после назначения Юрия Борисова

Управление промышленной отраслью подобно управлению большим океанским судном. На нем невозможно заложить крутой вираж, но нужно точно оценить последствия поворота штурвала, которые наступят лишь через некоторое время. Это в полной мере касается космической отрасли.

15 июля 2022 года Юрий Борисов был назначен главой госкорпорации «Роскосмос». Месяц пребывания на посту пока трудно оценить по наступившим последствиям. Их просто не может быть в такое короткое время.

Например, последней резонансной новостью стал запуск «Роскосмосом» иранского спутника видеосъемки. Однако работа над ним началась еще до прихода на пост главы корпорации Дмитрия Рогозина.

В данный момент можно оценить тот профессиональный багаж, с которым Борисов пришел в «Роскосмос». Судя по открытым источникам, главные усилия корпорация должна уделить развитию серийного производства как компонентов орбитальных группировок, так и ракет-носителей.

Какие же задачи, которые оказались не под силу бывшему главе «Роскосмоса» Дмитрию Рогозину, предстоит решать Борисову? Нельзя сказать, что предыдущий период для «Роскосмоса» был полностью провальным. По данным СМИ, в период управления Рогозина «Роскосмос» провел 86 успешных пусков подряд, что является рекордом отечественной космонавтики. Также в это время на космодроме Восточный была создана инфраструктура для запусков ракеты «Ангара». И все же до сих пор в отрасли остаются огромные проблемы, для решения которых и призван Борисов.

Вот как их описывает новый гендиректор корпорации. По его мнению, «ахиллесовой пятой отрасли сегодня» является отсутствие серийного производства космической техники, что обусловлено отсутствием унификации и стандартизации технических решений. А на первой же встрече новый глава «Роскосмоса» заявил: «Госкорпорации предстоит решить проблемы космического приборостроения, которое лежит в основе создания всех космических группировок».

Здесь нужно кое-что пояснить.

Может быть, одна из главных проблем современной космонавтики связана с тем, что космическая техника зачастую остается уникальной, выпускаемой в единичных образцах, а высокую надежность и снижение стоимости изготовления можно обеспечить только при больших объемах производства (в штуках). Существенное снижение себестоимости отдельных изделий начинается, в лучшем случае, где-то с 10–15 экземпляров… Но проблема в том, что все эти 10–15 и более штук кто-то должен приобрести, а современные космические программы не предполагают таких серий! Низкая стоимость (и приемлемая надежность) советских ракет-носителей как раз и была связана с их огромной, по современным мировым меркам, серийностью, а отнюдь не с мифической «нищенской зарплатой» работников ракетно-космических предприятий. Это же относилось и к космическим аппаратам некоторых классов, пусть и в меньшей степени.

Необходимость конструктивного различия космических аппаратов даже одного назначения объективно обусловлена различными параметрами орбит, разницей природных условий на разных высотах и т. д. Казалось бы, давно уже найдено принципиальное решение: спутник разделяется на так называемое «шасси» (на Западе одно время просто бытовало понятие «автобус»), объединяющее корпус (каркас) космического аппарата (КА), и все служебные системы (управления, энергопитания, терморегулирования, телеметрии, приема управляющих команд), и целевую аппаратуру (ретрансляторы, системы съемки земной поверхности в разных диапазонах, научные приборы и т. д.). При этом «шасси» может выпускаться достаточно крупной серией, да и отдельные блоки целевой аппаратуры могут быть отнюдь не уникальными.

Как говорится, хорошо — но мало. То есть использование унифицированных шасси дает выигрыш (больше по отработанности, а значит — надежности), но для выигрыша экономического все равно стоит задача наращивания объемов выпуска космической техники. Или хотя бы отдельных компонентов космической техники.

В США эта проблема была понята очень давно, по крайней мере, 50 лет назад. Были приняты нетривиальные меры по созданию весьма емкого рынка всевозможных электронных гаджетов, практически — образа жизни, при котором эти в значительной степени игрушки стали предметом первой необходимости. Именно в этом — главная причина «информатизационного бума». И миллионы потребителей по всему миру, покупая новые смартфоны и видеокарты, оплачивают создание и поддержание технологий для производства электронных компонентов классов military и space!

К сожалению, в нашей стране осознание этой ситуации правительственным чиновникам в данный момент недоступно, — а американцы пошли дальше.

В середине 1940-х годов будущий известный писатель-фантаст, а тогда — инженер, активист Британского межпланетного общества Артур Кларк предложил систему спутников Земли, обеспечивающую практически глобальную (кроме приполярных районов) связь. Оказалось, что для этого нужно всего 3 аппарата на так называемой геостационарной орбите. Позднее, по мере технической реализации, выяснилось, что спутников лучше иметь побольше, но не намного — максимум в 2–3 раза. И оказалось, что тоже весьма небольшая — 6–12 КА — группировка на так называемых орбитах типа «Молния» может «закрыть» и полярные области. То есть для обеспечения глобальной связи достаточно 25 спутников на трех разных орбитах. Правда, наземный терминал такой системы даже сейчас не удается «утрамбовать» меньше чем в средний чемодан-«дипломат», а для полярных районов нужна антенна, отслеживающая положение спутника.

Но согласитесь, 25 спутников, да еще способных работать в космосе годами, а то и десятилетиями — это не серийность! К тому же, заметим в скобках, небольшое число спутников несложно перебить при острой необходимости. И американцы родили концепцию гиперсозвездия.

Пусть спутников будет не 25, а 25 000. А лучше — 250 000. И пусть работают они не на высоких орбитах (к которым относятся и ГСО, и типа «Молния»), а на низких, с относительно небольшим сроком существования. 250 тысяч — это серия! Плюс соответствующее число носителей для их запусков. Плюс, существенно — в 60–80 раз — меньшая дистанция связи (не 30–40 тыс. км, а всего 300–500 км) позволит уменьшить размеры терминалов до уже привычных «лопатофонов», и не потребуются громоздкие и дорогие остронаправленные антенны, а значит, более дешевыми терминалами будет пользоваться больше клиентов! Кстати, для их вывода на околоземную орбиту и ракет потребуется много. И подавить десятки и сотни тысяч автономных ретрансляторов — задача, конечно, решаемая, но гораздо более масштабная, а значит, дорогая.

Те, кто «в теме», уже поняли, что я описал бизнес-модель «Илона Маска» (по ряду причин полагаю, что сам Маск — больше медийная фигура, чем человек, реально что-то придумавший и создавший). Но это всё — там, за океаном.

Так вот, у нас и в стране, и главное, в космической отрасли, нет не только понимания ситуации и каких-то идей по ее исправлению, но и попыток подумать в эту сторону. В результате «мудрых» действий отраслевого руководства сегодня «Роскосмос» не только не готов к возможному резкому росту финансирования, но и боится его. Поэтому, кстати, тот факт, что отрасль возглавила не «баба-яга, выросшая в собственном коллективе», а некий «комиссар», проводник политики центра/верха, следует считать сугубо положительным.

Но 30 (реально, к сожалению — больше) лет деградации отрасли не прошли даром. И в силу специфики организации научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ сначала в позднем СССР, а потом и в «новой» России, глубже всего посыпались не «системные интеграторы», не головные предприятия, производящие собственно ракеты-носители и космические аппараты, а многочисленная кооперация, производящая специальные материалы, механические и электронные приборы, электросистемы (включая солнечные батареи и химические аккумуляторы) и т. д. Да к тому же часть их изначально находилась и находится в других ведомствах. В Советском Союзе этой кооперацией ведали Оборонный отдел ЦК КПСС и Военно-промышленная комиссия при Совмине. Последняя в России (и Борисов занимал и занимает в ней руководящие посты) воссоздана, но насколько она аналогична по возможностям той, советской — вопрос очень интересный…

И вот в этих условиях Борисову придется решать ту задачу, которую он сам поставил — восстановление космического приборостроения. Для этого, в общем, у него (и у нашей страны) есть три пути:

во-первых, можно попытаться организовать узкоспециализированное производство полного (насколько получится) цикла, вплоть до собственного изготовления полупроводниковых кристаллов для микросхем и оптико-электронных преобразователей;

во-вторых, можно попытаться подтянуть приборостроение в принципе, в общегосударственном масштабе — заодно подтянется и космическое;

ну и конечно, возможны какие-то сочетания.

Судя по тому, что задачу Борисов озвучил после того, как был понижен с поста заместителя премьер-министра до поста генерального директора госкорпорации, выбран первый вариант. Он может дать быстрый эффект (а в нем есть очень острая необходимость), но это будет временное и неустойчивое решение, по-прежнему отделяющее космическую промышленность от всей остальной — да и затрудняющее ей использование чьих-то (например, «Росатома») уже имеющихся прорывных возможностей.

Как Борисов взаимодействовал с космической отраслью до своего назначения

Будучи вице-премьером по «оборонке», Борисов никак не мог не соприкасаться с космонавтикой. Напомню, что председателем наблюдательного совета «Роскосмоса» он стал в том же году, когда госкорпорацию возглавил Рогозин — кстати, предшественник Борисова и на посту заместителя премьер-министра по оборонным отраслям. Заявлений Юрия Ивановича, по которым можно было бы судить о его отношении к исследованию и освоению космоса, было немного, однако они показательны.

Именно он первым заговорил о необходимости ухода с МКС, мотивируя это как ее катастрофическим состоянием, так и — как ни удивительно — завершенностью российской научной программы на международной станции. «Мы практически весь цикл экспериментов, которые планировали на этой станции, провели. Поэтому сегодня Россия, исходя из своих обязательств, занимается в основном обеспечением жизнедеятельности станции. И особой нужды в продолжении научных экспериментов именно для России нет. У нас практически исчерпан этот лимит» — заявил он в июне 2021 года.

Борисов категорически поддержал пилотируемые полеты в дальний (за пределы низкой околоземной орбиты) космос и создание для этого ракеты-носителя сверхтяжелого класса. 12 сентября 2018 года он заявил: «Долго дебатировался в России вопрос о необходимости сверхтяжелой ракеты. Ответ на этот вопрос дали еще наши предшественники, не зря ведь они делали „Энергию — Буран“. В те времена уже стояли вопросы освоения дальнего космоса — Марса, Луны. Сверхтяжелый носитель, конечно, необходим, за ним будущее. В стратегии отрасли ее создание является одним из приоритетов». Это заявление тем более важно, что РКК «Энергия» и АО РКЦ «Прогресс» при создании проекта РН СТК «Енисей» (работу по которому, к счастью, остановили) сделали всё возможное, чтобы от технического задела по комплексу «Энергия-Буран» остался только двигатель РД-170.

Столь же категорически Борисов выступил против «Проекта „Вызов“» — полета на МКС киногруппы для съемки художественного фильма: «Я вам гарантированно могу сказать, что пока я на этом посту, я не пропущу мероприятия по финансированию художественного фильма за государственный счет. Точно не пропущу. Если найдут спонсоров, которые оплатят пребывание актеров на орбите, и это не помешает основной научной программе МКС — ради бога, пускай снимают. Иначе у контролирующих органов возникнут вопросы еще на старте: вы что делаете? На что вы собираетесь потратить деньги налогоплательщиков?» Кстати, всё дальнейшее означает, что существенная часть проекта была все-таки профинансирована из внебюджетных источников.

Биографическая справка

Юрий Иванович Борисов родился 31 декабря 1956 года в Вышнем Волочке Калининской (Тверской) области. В 1974 году закончил Калининское суворовское училище, в 1978-м — Пушкинское высшее командное училище радиоэлектроники противовоздушной обороны. В рядах Советской (Российской) Армии служил до 1998 года, но с оговоркой: в 1981 году откомандирован в Министерство радиопромышленности СССР, где в Научно-исследовательском институте (НИИ) радиоприборостроения, последовательно занимал должности старшего и ведущего инженера, начальника сектора, начальника отдела, руководителя научно-исследовательского отделения, заместителя начальника головного вычислительного центра системных исследований. В это же время (в 1985 году) Борисов окончил факультет вычислительной математики и кибернетики Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова.

Практика откомандирования специалистов из Советской (а еще ранее — из Рабоче-Крестьянской Красной) Армии в промышленность была отнюдь не уникальна. Причем нередко это были специалисты высшего класса, внесшие громадный вклад в развитие соответствующих отраслей военной промышленности. Достаточно напомнить, что когда-то из РККА в Наркомтяжпром был откомандирован выдающийся советский авиаконструктор С. В. Ильюшин. Такие же «повороты судьбы» пережили, например, выдающийся конструктор авиационных и ракетных двигателей Н. Д. Кузнецов, создатель БМП-2 и БМП-3 А. А. Благонравов.

В 1998 году Ю. И. Борисов ушел из армии и возглавил ЗАО НТЦ «Модуль», учрежденное в 1990 году НПО «Вымпел» и НИИ радиоприборостроения. Направление деятельности предприятия в открытых источниках описывается предельно широко («специализируется в сфере разработки авионики, комплексов распознавания изображений и интегральных схем»), но не секрет, что учредители занимались и занимаются вопросами противоракетной обороны.

До сих пор (да в общем, и дальше) — нормальная трудовая биография крупного создателя радиоэлектронных систем.

Причем надо напомнить, что именно в этот период советская радиоэлектроника, и в частности — радиолокация, немного «потоптавшись на месте», и «подтянув» промышленные «тылы», рванула так, что и сегодня, 40 лет спустя, несмотря на последовавшую катастрофу, Россия не «выходит на мировой уровень» в области ПВО, а определяет его!

Но есть одно «но». Не забыта роль условного «Зеленограда», советских радиоэлектронщиков, в перестройке. Своеобразной вершиной (или вершиной айсберга?) здесь стал Юрий Скоков, первый (в смысле — до него такой должности не было) секретарь Совета безопасности РФ и потенциальный конкурент Виктора Черномырдина на должность премьер-министра. О его «бэкграунде» подробно рассказано в сериале ЭТЦ «Специстория». Так ли уж далек был от этих политических игр молодой (30–40 лет) и амбициозный разработчик противоракетных локаторов?

В 2004 году Борисов перешел на госслужбу, возглавив управление радиоэлектронной промышленности и систем управления Федерального агентства по промышленности (Роспром), а в 2007 стал заместителем руководителя агентства.

В 2008 году занял должность заместителя министра промышленности и торговли РФ, руководил разработкой стратегии развития отечественной радиоэлектронной промышленности и соответствующей федеральной целевой программы.

В 2011–2012 годах — первый заместитель председателя Военно-промышленной комиссии (ВПК) при правительстве РФ. С 2014 по 2018 год — ответственный секретарь ВПК теперь уже РФ, член ее коллегии. С 2018 года — заместитель председателя Военно-промышленной комиссии РФ, председатель ее коллегии.

С 2012 по 2018 год — заместитель министра обороны РФ Сергея Шойгу, курировал вопросы перевооружения российской армии.

С 2018 года занимал пост заместителя председателя правительства РФ, курировал работу оборонно-промышленного комплекса РФ. К сфере ответственности Борисова относились вопросы государственной политики в области промышленности, ОПК, гособоронзаказа, технологического и атомного надзора, развития системы ГЛОНАСС, военно-технического сотрудничества с иностранными государствами, правоохранительной деятельности, гражданской обороны и обустройства государственной границы РФ.

Кроме того, Борисов — председатель Морской и Авиационной коллегий при правительстве РФ, руководитель ряда правительственных комиссий (пограничной, по предупреждению банкротства стратегических предприятий, по импортозамещению). С 2018 года — председатель наблюдательного совета госкорпорации «Роскосмос».

Доктор технических наук. В 2012 году (т.е. одновременно с назначением в Министерство обороны) возглавил кафедру электроники (№ 3) Института нанотехнологий в электронике, спинтронике и фотонике Национального исследовательского ядерного университета МИФИ.

Таким образом, перед нами человек, по крайней мере 22 года на разных (всё более высоких) постах, руководящий созданием сначала нашей военной радиоэлектроники, а последние 11 лет — и всей военной техники страны. Как оценить его деятельность на этих постах?

Поскольку все эти годы он неуклонно поднимался по должностной лестнице, можно утверждать, что его начальство, в том числе самое высокое, его работа устраивала.

С оценкой его вклада в развитие военной вообще и радиоэлектронной в частности промышленности всё сложнее. С одной стороны, именно в это время (а значит и при прямом и непосредственном участии Борисова) шло перевооружение противовоздушной обороны, РВСН, ВВС, возобновилось активное строительство боевых кораблей, началось радикальное обновление техники Сухопутных войск. С другой, в этот же период продолжали закрываться многие производства, как-то уцелевшие в «святые 90-е», и даже как-то вздохнувшие в «тучные нулевые». Говорить об успешности импортозамещения как раз в области радиоэлектроники, увы, не приходится. Но вот что здесь «заслуга» Борисова, а что — результат его неудач в борьбе с «финансово-экономическим блоком»? Данных для такого анализа пока нет, а путь на новом поприще только начат.