Слепой крот

В статье «О коммунизме и марксизме — 138» Сергей Кургинян осмысливает возможность и необходимость введения языка, на котором можно было бы говорить о катастрофе краха СССР и ее причинах. Осмысление этого исторического события и общественного явления происходит также в спектакле «Зёрна», поставленного по мотивам произведения Антуана де Сент-Экзюпери «Военный летчик».

В своем спектакле «Зёрна» Кургинян, ссылаясь на известного французского писателя и мыслителя, описывает последствия слепоты духа, которая приводит к неспособности увидеть сущности и к духовной смерти человека. Однако в статье тема углубляется за счет расширения контекста обсуждаемого вопроса. Кургинян показывает, что сложнейшая проблематика «слепоты духа» обсуждалась еще Фомой Аквинским и Альбертом Великим, а также развивалась Иммануилом Кантом и Эдмундом Гуссерлем и в художественной форме уже осмысливалась Экзюпери.

Для меня как человека, поверхностно соприкасавшегося с историей философии и получившего техническое образование, представляет огромный интерес проблема интеллектуальной интуиции. Видимо, это связано с тем, что на протяжении всего сознательного возраста у меня возникало ощущение недостаточности исключительно чувственного познания, которое преподносится как единственно верное в современном позитивистском образовании.

Вероятно, отделение действительности от явления, представляющее истинную суть вещей, впервые в истории западной мысли было установлено Парменидом. В поэме «О природе» древний философ пишет:

Ибо нет ничего и не будет на свете иного,
Кроме Бытного, кроме того, что Мойра в оковах
Держит недвижным и цельным. А все остальное — лишь имя,
Все, что смертные в вере своей
как истину ставят,
Все, что есть и не есть, рождается и погибает,
Место меняет свое и меняет яркие краски.

Для Парменида не может быть никакого изменения для Бытного, а мыслимые вещи существуют всегда в Едином, в своей целостности находящемся всюду. Парменид ставит проблему идеального мира. Однако Платон развивает эту мысль и говорит о том, как человеку увидеть мир идей, т. е. обрести интеллигибельное зрение.

Теория идей Платона представлена в его произведении «Государство», в котором он описывает организацию идеального государства под управлением «компетентных» стражей-философов, способных созерцать истину. В пятой книге «Государства» Сократ в диалоге с Главконом приходит к выводу, что мнение о мире формируется за счет чувств, а знание относится к сверхчувственному вечному миру. Отдельное внимание уделяется принципиальному отличию мнения от знания. «А что же мы скажем о тех, кто созерцает сами эти сущности, вечно тождественные самим себе? Ведь они познают их, а не только мнят»,  — говорит Сократ.

Платон также размышляет над тем, как необходимо воспитывать молодых людей, чтобы они обрели особое зрение, позволяющее увидеть мир идей. И попытки Экзюпери осмыслить причины поражения Франции в войне с гитлеровской Германией, на мой взгляд, очень напоминают эти размышления Платона. Ведь и Платон размышляет над устройством идеального государства после поражения Афин в войне со Спартой. На мой взгляд, диалог «Государство» — это своеобразный античный ответ на вопрос о том, как преодолеть пораженчество Афин. Однако эпоха Александра Македонского поставила крест на практической реализации политических идей Платона, так как города-государства отжили свой век.

Развитие познания истины через систему «особого видения» идей (универсалий) продолжили схоласты, в том числе Фома Аквинский, который вместе с Альбертом Великим размышлял о «слепом» кроте. Безусловно, аргументация схоластов связана с познанием Бога как главной универсалии. Заслуга Фомы Аквинского заключается в том, что наряду с адресацией к авторитету откровения и к вере он применил рационалистический подход для постижения Бога и адаптировал Аристотеля к догматам христианской церкви.

Аквинский утверждает, что божественные свойства, непознаваемые чувством и разумом, необходимо принимать на веру, так как все божественное выше разума. «Однако чувственные [представления] не могут показать нашему уму божественную субстанцию такой, какая она есть, ибо они — действия, не равные по силе причине», — пишет Фома Аквинский.

Для схоластов доминиканского толка познание возможно не только через сенсибильность (чувства), интеллигибельность (разум), но и через веру. Что же говорят средневековые авторитеты о духовной слепоте, о неспособности лицезреть универсалии?

Ответ на этот вопрос схоласты дают по-разному, что зависит от направления: реалисты, номиналисты и концептуалисты. Отношение различных школ к проблеме познания и существования универсалий довольно подробно разобрал Юрий Бялый во введении к книге «Концептуальная война». Если реалисты близки в своем видении идей к Платону, то номиналисты называют универсалиями лишь имена, которые присваивает человек тем или иным вещам. Т.е. для реалистов существуют только единичные вещи.

Вероятно, наибольший интерес с точки зрения познания универсалий представляют концептуалисты, которые маркируются фигурой Пьера Абеляра. «Разумею, чтобы верить!» — так звучит самое известное высказывание Абеляра. Фридрих Энгельс считает, что это утверждение свидетельствует о борьбе Абеляра против слепой веры. Однако Абеляр не скатывается в этом вопросе в номинализм и избегает крайнего реализма. Тем не менее он не отвергает мир идей Платона, которые существуют в божественном уме как образцы для творения, как «концепции» Бога.

В целом схоласты спорили по вопросу существования и познания универсалий. Проблематика, поднятая С. Е. Кургиняном и А. Экзюпери о зрячести духа, не находится в фокусе их внимания. Однако с концептуальной точки зрения, очевидны негативные последствия «слепоты духа».

В книге «Концептуальная война» Юрий Вульфович Бялый отмечает, что концепты (единый комплекс идей и представлений о вещах, событиях или процессах) позволяют осмыслить тем или иным образом реальность, а на основе осмысления организовать свою деятельность в реальности. Таким образом, неспособность увидеть эти идеи («слепота духа») приводит к неорганизованности действий, хаотичности и непониманию целей деятельности. Это, в свою очередь, порождает механистичность и ощущение бессмысленности любого действия. Именно это, по моему мнению, как нельзя лучше показано в первой части спектакля «Зёрна».

Безусловно, сложно переоценить роль эмпирического подхода в познании. Это дало огромный толчок развитию наук и техники. Однако погружение в частное, в специализацию техники и науки приводит к тому, что человек утрачивает способность познавать общее, то есть то, что делает его частью Собора, о котором пишет Экзюпери.

Позитивизм же вообще отрицает существование идей как сущностей, влияющих на жизнь человека, тем самым исключая возможность выхода из катастрофической ситуации. Познание же Собора и того общего, что он собой представляет, возможно только через особое зрение, которое нашему обществу предстоит обрести.