«Парни сделали все правильно. Но это горы» — интервью со спасателем
Горы всегда влекли к себе людей. Человек издревле поражен спокойной, непоколебимой мощью горных хребтов, суровыми горными перевалами и переменами погоды.
Не зря древние греки представляли гору Олимп обиталищем богов, а современные непальцы до сих пор запрещают совершать восхождения на пики Гималаев без прохождения особого очистительного обряда.
Высочайшая вершина Европы, Эльбрус всегда притягивал к себе взоры тысяч альпинистов со всего мира. Но его туристическая доступность и техническая простота восхождения на гору играют порой с альпинистами злую шутку.
Об особенностях безопасного восхождения на Эльбрус и о буднях эльбрусских спасателей ИА Красная Весна рассказал горный гид, бывший спасатель, аспирант-гид Ассоциации горных гидов России и автор учебных пособий по альпинизму и лавинной безопасности Сергей Веденин.
ИА Красная Весна: Расскажите о себе, как пришли в альпинизм? Почему стали спасателем?
Веденин: Есть несколько моментов. Есть тяжелое детство. У меня папа работал в «бауманке», а у этого вуза был и есть сейчас свой альплагерь на Кавказе. И сотрудники проводили часть лета в этом лагере, ходили в походы в горы.
А потом я в некий момент понял, что мне не хочется жить в Москве, а хочется пожить в горах и отдохнуть от столицы. Я позвонил друзьям и устроился работать спасателем в Приэльбрусье, в долине Адыл-Су. Проработал я спасателем пять лет.
ИА Красная Весна: Расскажите о буднях спасателей на Эльбрусе, как организуются спасработы?
Веденин: Есть два типичных случая на Эльбрусе.
Шесть часов вечера, сумерки, телефонный звонок или выход на радиосвязь.
— Мы потерялись, мы не знаем, где мы, нас надо спасать.
— Вы где?
— Мы на Эльбрусе.
— Что вы делали?
— Шли вниз.
— Откуда?
— С вершины.
— Налево или направо?
— Не знаем, вниз.
Собрались, поехали, и в темноте до самого утра бегаешь по горе, ищешь людей.
ИА Красная Весна: Насколько реально в такой ситуации найти людей на Эльбрусе?
Веденин: Эльбрус — это 100 километров ледников. Если человек шел на юг, то его маршрут примерно понятен. Плюс-минус 200–300 метров на десять километров в длину.
Спасатели закидываются ратраком в разные точки и двигаются с фонариками. Дальше кто-то говорит в рации «я вижу свет», по очереди гасим фонарики, выясняем, к кому ближе пострадавшие, и туда уже стягиваемся.
ИА Красная Весна: Каков на горе по продолжительности спасательный сезон? Есть ли пики нагрузки?
Веденин: Лето у ребят проходит очень напряженно. Бывает летом, в июле-августе, на Эльбрусе может проводиться три-пять спасработ в день.
Не обязательно, разумеется, что кто-то умер. Может быть, что человеку стало плохо, он сидит, его «горнит». При этом он общительный, разговаривает и объясняет, что ждет троллейбуса — «у меня все в порядке, я сейчас посижу, дождусь троллейбуса и поеду домой».
Человек может общаться с лыжными палками, как с телефоном, человек может устроиться поспать на снегу, потому, что плохо спал ночью и ему хочется поспать час-другой, а потом идти домой, когда ночь наступит.
В общем, горная болезнь вырубает работу мозга у значительной части людей.
Бывает, когда людям стало плохо на подъеме, и они решают спуститься вниз, проехав часть пути на пятой точке. И как это ни странно, так можно делать, но только если снять кошки.
Однако люди кошек не снимают, едут в них, им становится страшно, они начинают кошками тормозить. В таких случаях можно легко заработать перелом малой берцовой кости. Таких переломов вообще по две штуки в день бывает.
Несмотря на то, что всем говорят в таких случаях снимать кошки, большинство их не снимает.
Уставшие люди склонны упрощать алгоритмы своих действий, и на этом месте случаются травмы.
Кстати, как ни странно, со сломанной малой берцовой костью, но при хорошо наложенной шине, человек может даже сам идти.
Но норма — это легкие разборные пластиковые носилки весом в пять килограмм, на них кладется человек, а дальше один тащит под горку вперед, а двое спереди тормозят.
ИА Красная Весна: Какие самые запоминающиеся эпизоды можете вспомнить из бытности спасателем на Эльбрусе?
Веденин: Из смешного. Четыре часа ночи, 9 января, всех будят на спасработы. Январь на Эльбрусе — это, пожалуй, худшее время, просто потому что очень холодно, температура легко может упасть до минус 50. Лед бутылочный, кошку бьешь, а она не втыкается.
Идешь наверх и тут поступает информация, что люди ночевали в палатке на скалах Пастухова, вышли в сторону вершины Эльбруса и в трехстах метрах от палатки провалились в трещину.
Очень понятная, простая работа — подъехал на ратраке, прошел 300 метров, забрал человека из трещины и ушел обратно.
В итоге приезжаем ранним утром, метель, начинаем ходить кругами в районе скал Пастухова. Гуляем часа четыре, все замерзли, устали. Никого не найдя, залезаем обратно в ратрак. Вскоре метель успокоилась, нам на смену пришла следующая группа.
И только через какое-то время пострадавших нашли. Оказалось, что они врубили палатку в лед на 300 метров выше скал Пастухова, шли почему-то не на вершину, а строго на восток, и в двух километрах от палатки провалились в трещину.
Это называется — врет, как очевидец. Было сказано — скалы Пастухова и 300 метров, а оказалось, что сильно выше и не триста метров, а несколько километров.
Кстати, надо сказать, что это был один из двух случаев в моей пятилетней практике спасателем, когда нам пострадавшая группа сказала спасибо за работу.
ИА Красная Весна: Люди настолько заняты своими проблемами, что забывают поблагодарить?
Веденин: Да, как правило, люди заняты собой, считая, что спасатели работают и это нормально, так и надо. Очень часто, где-то в половине случаев ты видишь претензии к спасателям — медленно шли, медленно тащили, не улыбались, разговаривали о своем и смеялись…
Бывает, несешь пострадавшего, а спасатели идут, общаясь, и иногда смеются. Вдруг подбегает кто-нибудь из пострадавшей группы:
— Что вы тут ржете, там человеку плохо!
— Милая девушка, нам работать еще часов 12, если нам сейчас плакать, то мы сдохнем.
Это тяжелая, бесконечно долгая работа, иногда по двадцать часов подряд. Одному тебе вниз спуститься — это полчаса, а с пострадавшей группой можно спускаться пять-шесть часов.
Я теперь при любых обстоятельствах хожу в горы с пуховкой, аптечкой и парой запасных варежек.
Когда ты ходишь в горы для себя, тебе стало плохо — развернулся и пошел вниз. А когда ты ходишь с людьми, то ты проводишь на горе не столько времени, сколько хочешь, а столько, сколько надо.
Есть и грустная история. Как-то раз на 9 мая группа туристов из Санкт-Петербурга спускалась на восток с вершины Эльбруса в районе Акчерьякольского лавового потока и вышла на связь в шесть часов вечера — «у нас сорвался человек, травмы, нам нужна помощь».
Акчерьякольский лавовый поток — это полдня пешком от канатной дороги. Причем за день обратно ты не обернешься. Плюс шесть вечера, до темноты совсем немного времени, а значит, вертолета не будет. А утром обещают погоду и вертолет. Поэтому мы ждем до четырех утра, но оказывается, что погоды нет.
В итоге нас закидывают ратраком на отметку 4800, и мы бежим к пострадавшим. Где-то к 12 доходим до палатки пострадавших.
Как оказалось, группа была крайне «талантливая» — они шли нестандартный, сложный маршрут с востока, только вот пошли без страховочных систем и без веревок, то есть, по сути, без альпинистского снаряжения. У них были только кошки и ледорубы. Кстати, аптечки у них тоже не было.
А ведь там много закрытого, рваного ледника, много трещин и идти туда без веревки — это дурость. Причем спасатели к этому месту смогут дойти только через сутки, потому что очень далеко.
Соответственно, парень из группы сорвался вниз, летел по льду в кошках с отметки 5600 м примерно до отметки 4900 м. Как итог — открытый перелом обеих ног.
Эти «талантливые» люди наложили ему жгуты на ноги и проспали время снятия. Человек пролежал в жгутах где-то часа два.
Потом они вспомнили, что жгуты надо снимать, сняли их, сразу потекла кровь. Они испугались… и обложили ноги льдом. Когда я к нему подошел, у парня ноги уже не болели.
Мы начали спасработы где-то в час дня и добрались до «Приюта 11» к 23 часам. То есть вверх мы шли пять часов, а вниз примерно втрое больше. При этом другие члены пострадавшей группы шли рядом, и никто из них нам даже не помог.
Парень выжил, но остался без ног. И это классический провал планирования. Люди шли сложный маршрут в сложное время года. Но не взяли снаряжение, не взяли аптечку и были ни к чему не готовы. При этом еще и предъявляли претензии, почему не было вертолета.
ИА Красная Весна: Как вообще можно объяснить такое легкомыслие? Люди ведь понимают, что не на прогулку в городской парк вышли.
Веденин: Безусловно, все мы свято верим, что бессмертны. Поэтому я на всех своих занятиях и лекциях говорю — мы всегда планируем, как все будет хорошо, но давайте потратим капельку усилий и спланируем, а что мы будем делать, если все будет плохо.
При этом нужно понимать, что бывают случаи, когда люди делают все абсолютно правильно, но тем не менее погибают.
Известный случай на Эльбрусе, когда команда сильных альпинистов из Перми шла, пожалуй, самый сложный маршрут на Кавказе. Они вылезли на длиннющую нависающую полуторакилометровую стену, которая выходит на западное плечо Эльбруса. После чего испортилась погода.
Парни были подготовленные, у них были палатка, запас еды, газа. Они сели и три-четыре дня просидели в палатке, ожидая, что погода улучшится. А погода становилась только хуже и хуже.
Здесь главная проблема в том, что если ты сидишь на высоте 5300 зимой, то у тебя рано или поздно кончится газ. Как только кончится газ — у тебя кончится вода. А ведь зимой в высокогорье потеря влаги, по ощущениям, как в пустыне.
Все нормальные альпинисты понимают, что обезвоживание в такой ситуации убивает, потому что обезвоживание усиливает горную болезнь, а это снижает работоспособность.
Соответственно ребята поняли, что у них кончается газ и ловить дальше уже нечего. Они собрались, связались и пошли вниз в условиях непогоды и отсутствия видимости по перевалу Хотютау.
В итоге двое попали в лавину, а двое, по всей видимости, упали с карниза. У них был гигантский запас прочности, но непогода после этого продолжалась еще шесть дней.
ИА Красная Весна: Если в такой ситуации остаться в палатке, эти шесть дней можно было бы пересидеть?
Веденин: Это из области фантастики. Эта история из разряда, когда я не знаю, что бы я делал в этой ситуации.
Парни были хороши и сделали всё правильно. Но это горы.
ИА Красная Весна: Какие советы вы можете дать начинающим альпинистам, которые планируют идти в горы, покорять вершины?
Веденин: Я советую, во-первых, не покорять вершины. Вершине глубоко все равно, что вы пытаетесь ее покорить. На горы ходят, их не покоряют. Это дежурная ошибка.
А вообще у вас есть два варианта. Либо вы хотите стать альпинистом и идете в альпклуб. Много занятий, много тренировок. За три-четыре года вы достигнете интересных гор и сложных вершин.
Если у вас нет желания положить полжизни на занятие альпинизмом, то можно сходить на Эльбрус. В таком случае нужно найти компанию с хорошими гидами, в которой будут набирать малые группы, и в которой будет много гидов на одну группу.
У гидов должен быть опыт хождения не только на Эльбрус или Фишт, но на более серьезные горы, имеющие техническую сложность, или просто на высокие горы, семитысячники.
Однако в любом случае, даже если вы идете с гидом, нужно включать голову, думать, оценивать свои силы и пытаться всё делать с умом.
Читайте также: Эльбрус хоть и простая гора, но является самой опасной в России — интервью
