«Третий удар» — фильм о победе за год до Победы
Для миллионов людей, живущих на постсоветском пространстве, 9 мая — это День Победы Советского Союза над нацистской Германией. За многие десятилетия праздник 9 мая стал неотъемлемой частью нашей жизни. И потому особенно символично, что ровно за год до Победы, 9 мая 1944 года, Красная Армия освободила Севастополь, а в следующие три дня полностью завершила разгром врага в Крыму.
Та победа была знаковым событием.
С одной стороны, разгромом германо-румынской группировки в Крыму Красная Армия поквиталась с врагом за горькие поражения двухлетней давности: за катастрофу Крымского фронта в мае 1942 и последующее падение Севастополя.
С другой стороны, Крымская операция ознаменовала окончательный переход от вытеснения противника к его сокрушению. Стремительное и беспощадное сокрушение врага в Крыму стало прологом к стремительному и беспощадному сокрушению врага в Белорусской, Львовско-Сандомирской, Ясско-Кишиневской и ряде менее масштабных операций лета 1944 года.
И вот об этой знаковой, рубежной победе советских Вооруженных сил повествует вышедшая на экраны в 1948 году кинокартина режиссера Игоря Савченко «Третий удар».
Сразу стоит оговорить, что этот фильм не отличается глубокой проработкой персонажей, их развитием и раскрытием, тонким психологизмом. Не отличается прежде всего по причине жанра, ведь «Третий удар» — это образцовая историческая киноэпопея, основная задача которой состоит в формировании у зрителя цельной художественной картины экранизируемых исторических событий. И как обычно бывает в киноэпопеях, основной фокус повествования сосредоточен на событиях, процессах, а не на внутреннем мире их участников. Поэтому характеры представлены подчас весьма схематично, в рамках амплуа.
И тем не менее показанные в «Третьем ударе» советские люди психологически более чем достоверны. Да, в случае конкретных исторических личностей создатели фильма порой позволяли себе отклонения от прототипов (скажем, генерал Георгий Захаров, командующий 2-й Гвардейской армией, не производит впечатления человека с суровым и резким характером, который у него отмечали современники). Но это скорее частности, соответствий прототипам больше. И что еще важнее — даже при несовпадениях в отдельных личностных чертах в целом психология людей того времени в фильме передана точно. Впрочем, это неудивительно, ведь картину снимали люди той эпохи, снимали тогда, когда всё вокруг еще дышало прошедшей войной.
И даже герои, не имеющие прототипов, а являющие скорее собирательные образы, благодаря этой психологической достоверности получились живыми, человечными. За них переживаешь, даже почти ничего не зная об их биографии. Взять хотя бы красноармейца, которого играет Латиф Файзиев. Кто он: казах, узбек, киргиз? Кто его родители, как он жил до призыва в армию? Даже имя его не упоминается. По сути, всё, что мы знаем о нем: что это молодой, искренний парень без какого-либо двойного дна, без большого фронтового опыта за плечами. Ну, еще ближе к концу фильма выясняется, что он беспартийный. И тем не менее, несмотря на скупую сценарную проработку, он воспринимается как настоящий, живой человек.
Порой герои фильма раскрываются благодаря историческому контексту. Например, старшина второй статьи Чмыга в исполнении Марка Бернеса. На первый взгляд, вроде бы частый в военном кино типаж отчаянно храброго и одновременно остроумного, умудренного богатым жизненным опытом воина, с удивительной выразительностью и доходчивостью объясняющего горячей молодежи, почему не надо без толку переть на рожон.
Мотивация, побуждающая Чмыгу с такой самоотдачей сражаться за Крым, вроде бы весьма незатейливая — он родился в Крыму, а в 1941–1942 годах защищал Севастополь… Стоп! И здесь вспоминается трагедия той обороны. В мае 1942 года, после разгрома Крымского фронта на Керченском полуострове, германская 11-я армия получила возможность сосредоточить все силы на Севастополе, и город был обречен, а эвакуировать гарнизон не представлялось возможным. Даже сегодня, спустя почти восемь десятилетий, невозможно без внутреннего холода читать слова из директивы Военного совета Северо-Кавказского фронта от 28 мая 1942 года: «Переправы на кавказский берег не будет». Вопреки послевоенным россказням, усилия хотя бы по частичной эвакуации предпринимались — так, Черноморский флот за июнь вывез из города 19 тысяч раненых и 15 тысяч гражданских. Но в первых числах июля, когда оборона окончательно посыпалась под вражескими ударами, из города эвакуировали только командный состав Приморской армии и Черноморского флота, а около 100 тысяч бойцов и командиров ждала гибель или плен, и лишь немногим удалось пробиться вглубь полуострова и продолжить борьбу уже в партизанских отрядах.
В фильме не говорится, каким образом старшину миновала участь большинства защитников Севастополя. Но ясно, что для него борьба за Крым не только означает возможность освободить родные края, но и является вопросом совести и чести, вопросом ответственности перед павшими в 1942 году товарищами, которым удача не улыбнулась так, как ему. И понимаешь, насколько же это сильный и цельный человек.
Особо следует отметить отображение в фильме деятельности военачальников самых разных рангов. Здесь есть как командиры дивизий и корпусов, так и командующие армиями и фронтами. Их взаимодействие — одна из сильнейших сторон фильма. Трудно даже описать словами, это надо смотреть. В фильме показаны полководцы не по названию, а по сути. Люди, буквально живущие своим делом. И, как и все советские люди в фильме, они цепляют какой-то нутряной достоверностью.
Что касается врагов, то они показаны в характерной для кино тех лет карикатурной манере, особенно немцы. Но для того времени это не выглядит критично — люди и так хорошо знали, с каким опасным врагом на самом деле приходилось иметь дело. Вот когда уже в 60–70-е годы нацистов продолжали изображать истеричными самодовольными недоумками — то действительно был нехороший сигнал.
Окарикатуривание в данном случае не так критично еще и потому, что, скажем прямо, конкретно противостоявшие нашим военачальникам в Крыму германские генералы талантами не блистали. В чем-то они внушают даже большее презрение, чем их образы в кино. При том что группировка, которую они возглавляли, представляла собой весьма серьезную силу и в целом к началу Крымской операции занимала хорошие позиции.
Впрочем, хоть отображение врагов в «Третьем ударе» достоверностью не блещет, сцены с их участием по-своему захватывающие благодаря труду актеров и сценариста Аркадия Первенцева, написавшего сочнейшие диалоги. Пикировки румынского генерала Теодореску с немцами и турками запоминаются надолго, тем более что в некотором роде они историческую действительность отражают; во всяком случае, между немцами и румынами к тому времени уже царила такая атмосфера «фронтового братства и воинской солидарности», что, как вспоминал участник освобождения Крыма Федор Петрович Мосягин: «Здесь по дороге от Судака до Алушты я видел, как взятые передовыми частями пленные румыны вместе с нашими автоматчиками гнали колонну военнопленных немцев в тыл».
Кстати, о турках. Их отображение в фильме хорошо показывает один из важнейших аспектов внешнеполитической повестки Советского Союза в первые послевоенные годы, связанный в том числе с вопросом о проливах. Да, Мустегиб Фагиль — вполне реальный агент турецких спецслужб, работавший в оккупированном нацистами Крыму под легендой журналиста. Но в фильме его значение заметно преувеличено по сравнению с действительностью. А сцена, в которой он начинает приказывать крымско-татарским карателям, вызывает недоумение — с чего вдруг турецкий гражданин раскомандовался над германскими формированиями? Да и в целом близость Турции к странам Оси тоже преувеличена.
Хотя как таковое упоминание Турции в контексте освобождения Крыма более чем уместно: ведь, действительно, одной из основных причин, по которой Гитлер требовал удерживать полуостров, было опасение, что после его освобождения Красной Армией Турция перестанет поставлять Германии стратегические материалы, прежде всего хром. Собственно, так и произошло — еще в самый разгар Крымской операции, 21 апреля 1944 года, турецкое правительство заявило о прекращении поставок хромовой руды.
Так что же с главной задачей картины, формированием цельного художественного образа экранизируемых событий, в данном случае — освобождения Крыма? На это можно ответить, что в целом — очень хорошо.
В «Третьем ударе» внятно обрисована общая стратегическая обстановка и разъяснено значение Крыма как морской базы, позволяющей господствовать на Черном море, и как гигантского «непотопляемого авианосца», с которого, можно, например, наносить удары по румынским нефтепромыслам.
Удачным решением было начать фильм не с собственно Крымской операции, а с конца 1943 года, когда советские войска вышли к Перекопу и Сивашу и захватили плацдарм под Керчью. За весьма короткое время получилось показать и прорыв подвижной группы в составе 19-го танкового корпуса генерала Ивана Васильева и 4-го Гвардейского кавалерийского корпуса генерала Николая Кириченко к Армянску, и форсирование Сиваша силами 51-й армии генерала Якова Крейзера. В фильме очень откровенно показана и тяжесть тех первых боев по освобождению полуострова, причем не в виде абстрактных тягот войны, а в виде конкретных проблем, которые возникли тогда перед войсками. 19-й танковый корпус к моменту прорыва под Армянском действительно понес тяжелые потери в предыдущих боях, и на ходу в нем оставалось менее трех десятков танков. И действительно, на первых порах после форсирования Сиваша одной из главных трудностей была нехватка пресной воды. Мельком, но показан и труд саперов по наведению переправ через Сиваш. Наглядно, без лишних слов, продемонстрировано, почему в этом довольно мелком «гнилом море» понадобилось наводить переправы — сцены, в которых красноармейцы пробираются через Сиваш, точно передают то, что в документах отражалось следующими словами: «Большая ширина водной преграды, вязкое илистое дно, соленая, разъедающая кожу холодная вода и сильный ветер — все это требовало максимального напряжения физических сил и огромной воли бойцов и офицеров. Все тяжелое стрелковое (так в оригинале — прим.) оружие, в том числе и минометы 82 мм, бойцы переносили на себе… Даже орудия полковой артиллерии приходилось перетаскивать вброд по дну силами самих бойцов».
Тяжелые бои осени 1943 года позволили Красной Армии создать в Крыму позиции, которые потом стали трамплином для дальнейшего броска вглубь полуострова. И именно подготовке этого броска посвящена большая часть хронометража фильма — что опять же, правильное решение.
Вся картина доходчиво объясняет зрителю, что быстрая, решительная победа требует обстоятельной, тщательной подготовки операции в самых разных аспектах, начиная от снабжения и заканчивая налаживанием взаимодействия войск. И то, как показана подготовка Крымской операции — образец для художественного кино. Доходчиво, без занудства объясняются реальные конкретные тактические приемы. Каждая сцена, от проработки будущих действий военачальниками до учений на местности, убедительно создает картину большого дела, в которое вовлечены сотни тысяч людей. Хотя некоторые моменты, очевидные для наших предков, для нынешнего зрителя могут оказаться и непонятными — например, термин «усы», которым обозначаются ходы, отрываемые в сторону противника, чтобы сократить бросок стрелковых частей по открытой местности к вражеским позициям.
Попутно с собственно подготовкой Крымской операции фильм не забывает рассказать и об общем контексте — например, затрагивается проблема Никопольского плацдарма, нависавшего над флангом 4-го Украинского фронта, говорится о значимости освобождения Одессы для последующего разгрома врага в Крыму.
В итоге к кульминации фильма, собственно Крымской операции, зритель подходит с осознанием проделанной нашими войсками колоссальной подготовительной работы и с желанием увидеть результат. И когда советский артиллерийский оркестр возвещает о начале решающего наступления, трудно удержаться от громкого «Ура!» Постановщикам батальных сцен удалось не просто передать отлаженную работу наступающих советских войск, но и само настроение победительности. При том бой, даже долго и скрупулезно подготавливаемый, остается тяжелой работой, и это хорошо отражает сцена штурма Сапун-горы.
В канве повествования не обошлось без некоторых фигур умолчания. Ближе к концу говорится, будто Черноморский флот закрыл все выходы из Крыма. В действительности Ставка предпочла не рисковать и запретила использовать даже малые корабли флота, так что задача срыва эвакуации разгромленных вражеских войск из Крыма легла на плечи армейской и флотской авиации. Усилиями наших летчиков несколько тысяч германских и румынских солдат нашли свою смерть в водах Черного моря, но все-таки противнику удалось вытащить из Крыма большую часть личного состава. Впрочем, факта разгрома германо-румынских войск в Крыму это не отменяло — вывезенные в Румынию вражеские солдаты представляли не более чем толпу безоружных, дезорганизованных и сломленных людей. И к тому же это единственное явное искажение боевой работы наших войск в фильме.
В целом же фильм «Третий удар» — это достойный образец батальной киноэпопеи, ярко и впечатляюще рассказывающий, как воевала армия-победительница. Это фильм, снятый победителями и пронизанный духом победы.
