«Не было бы победы — не было бы нас» — Рассказы детей войны 1941–1945 годов
В преддверии 80-летней годовщины начала Великой Отечественной войны корреспондент ИА Красная Весна встретился с жителями поселка Александровское Костромской области, чтобы они поделились своими воспоминаниями о детстве, опаленном войной. Фильм, посвященный их рассказам, опубликовал Youtube-канал «Суть времени» 22 июня.
«Память — она как зарубка на нашем сердце.
Много зарубок оставила проклятая всеми война.
Уходили на фронт отцы, братья, сестры,
Чтобы потом вернуться живыми…
Или в песнях, стихах, обелисках…»
Такие стихи собственного сочинения, посвященные своим родным — героям Великой Отечественной, цитирует Татьяна Ивановна Руфова, не только жительница, но еще и краевед поселка Александровское.
«Много людей не вернулось. Но если бы не было победы, возможно, не было бы и нас…», — уверена Татьяна Ивановна.
Отец маленькой Тани был призван на фронт в феврале 1943 года. Они с братьями и сестрами уже после Победы часто спрашивали папу о войне, но он не любил рассказывать, не любил вспоминать, а только отшучивался и говорил: «Я всю войну прополз на животе».
Военной истории своего отца Татьяна Ивановна посвятила такие строки:
«Я всю войну прополз на животе.
Связистом был, на мине подорвался,
Полгода по госпиталям валялся,
Домой вернулся, вот и вся война.
„За что же ты награды получил?»
„За Курскую дугу, за топкие болота Белоруссии,
В которых чуть совсем не утонул…»
О необычайной дружбе, взаимовыручке и преданности своему делу, проявленных людьми во время войны, рассказал уроженец Казахстана, житель поселка Александровское Евгений Михайлович Еременко.
«В 41 году в школу брали с 8 лет. Всех сверстников моих забрали в первый класс родители, а я остался. Работали ясли круглосуточно, школы работали в три смены дотемна, поголовно. А я сильно хулиганил. В школе работала родная тетка. Взяла меня в первый класс. Поначалу я дурака валял, но потом понравилось, начал учиться. Так меня и оставили в школе», — вспоминает себя маленьким Евгений Михайлович.
В память маленького Жени врезалась картина дня начала войны, когда 22 июня 1941 года все воспитатели собрались возле репродукторов и плакали, слушая сообщение Председателя Совета народных комиссаров СССР Вячеслава Молотова:
«Я подошел: „Мама, что вы плачете?“ — „Слушай радио, помолчи“. И я слышал его речь о том, что на нас напали фашисты и началась Великая Отечественная война. И последняя его фраза была „Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!“», — вот это я слышал собственными ушами.
«От нашего дома до школы было километра три, наверное, — вспоминает Евгений Еременко. — Детей никто не сопровождал. Ходили с сумочками, рюкзачками, а у кого самодельные сумки. Ходили мы мимо дома культуры, а около него парк был. Начали привозить раненых. Ой, весь этот парк был забит ранеными, они лежали на матрасах… Это надо было видеть».
Позже, после войны, его отец много рассказывал про героизм медработников: «Это говорит, герои. Санитарки, врачи — вот эти люди — это что-то. Стонут, кричат, двигаться не могут. Его же надо обиходить, раненого, неподвижного».
«Переезжали мы зимой, все оставили, собрали самый необходимый скарб. А железной дороги в Талды-Кургане не было. И паровоз этот пыхтит — кричит. Это такое чудище. Как же он ездит? Потрогал, холодные, и языком приложился. А мороз был! Чуть язык там не оставил. Вот такой фокус был!», — вспоминает Евгений Еременко, как их эвакуировали из родного города Талды-Кургана.
Также Евгений Михайлович рассказал про самоотреченный труд и мужество учителей военного времени:
«Учителя жили на пособия от родителей. У учителей никакого сельского хозяйства не было: ни свиней, ни кур, ни коров. Это не разрешалось даже. Да им бы и некогда было, потому что учителя тоже в три смены, на износ работали. И вот население все собирало. Кто картошку, кто морковку, кто молоко, кто что может. Вот так кормили учителей. Но учителя, надо сказать, это было что-то. Оставались с отстающими, три смены отработают и еще: „Ваня, Петя, Коля, останьтесь“. По-новому разъясняют, пока не дойдет до ученика материал. Вот такие были учителя!»
Евгений Михайлович с улыбкой на лице вспомнил, как его мать завела корову, когда началась война, и как эта корова — кормилица буквально спасла не только всю его семью, но и помогла накормить другие семьи, которые после эвакуации поселились к ним в одну квартиру.
«Однажды эту корову у нас угнали. Были такие во время войны нехорошие люди. Угнали, но народ был очень дружный. Мать зашумела, закричала. Собрались мужики и побежали догонять этих жуликов, которые повели нашу корову. Но корова на веревке не ходила. А они ее на веревке хотели. Та упирается и тащит их. Догнали и отняли корову. А потом стали держать корову на веранде застекленной. Вот как дело было во время войны…», — рассказывает, он, смеясь.
Также житель поселка Александровское хорошо помнит, как именно работали люди в тылу во время войны, и о том, как уже после войны за помощь фронту вознаграждали в колхозах:
«В колхозе все выживали за счет подсобного хозяйства. Зарплаты не платили, продукты давали исключительно редко. Уж совсем бедствующие семьи колхоз подкармливал. Тяжело было. Но по подсобному хозяйству колхозы помогали очень сильно. Давали семена. И когда появлялось мясо на скотном дворе, всем раздавали мясо в семьи. Молоко давали. Три литра нальют на ферме, несу. Но тогда списывали трудодни. День отработал, кто на какой работе. Одному один трудодень запишут, другому пять. Потом после войны за эти трудодни рассчитывались. И помню, когда стали рассчитываться за эти трудодни, дед на телеге несколько рейсов сделал. Муки привез, не знаю сколько. Сахару привез — то же самое. В общем, расплатились с тружениками нормально».
С 12 лет разрешали поступать в ремесленные училища, фабрично-заводские, вспоминает труженик тыла Евгений Еременко, но это делали не все:
«Сделали такой закон: те, кто не могли, тяжело было учиться, а также лодыри, разгильдяи — тех после четвертого класса — РУ, ФЗУ… ( Школы фабрично-заводского ученичества (ФЗУ) действовали при крупных предприятиях для подготовки квалифицированных рабочих. Срок обучения составлял 3−4 года. В школу принималась молодежь в возрасте 14−18 лет с начальным образованием. Наряду с профессиональным обучением, в школе велась общеобразовательная подготовка. В 1940 году школы ФЗУ были реформированы в школы фабрично-заводского обучения (ФЗО) и ремесленные училища (РУ) — прим. ИА Красная Весна). Получали специальность парни и девочки — кто на швею, кто еще на кого-то — все получали специальность и работали. Мой друг Генка Колокольцев работал на токарном станке. Я к нему ходил и смотрел, как он работает. Задание ему давали что-то выточить. А где он работал, как вы думаете? Стояла будка деревянная и там стоял станок на шпалах токарный. И вот он на станке этот Гена, мой дружок, работал. Вот как школьники помогали фронту, если так уж говорить».
«В День победы я находился у тети Оли. Берлин когда взяли, она подскочила, визжала: „Женя, Берлин взяли! Наши Берлин взяли!“ Потом 9 мая она меня будит: „Победа, победа, пошли на площадь!“. Взяла денег… Первый раз в день Победы я в жизни поел мороженое. До этого я его не ел. День Победы, конечно, потрясающий», — вспоминает, как встретил радостный день в истории отечества, ребенок войны.
О том, с каким мужеством переносили невзгоды военного времени те, кто не был на фронте, — женщины и дети, а также о неизменной вере в Победу рассказала Валентина Александровна Иванова.
Валентина Александровна родилась в 1941 году 10 мая в деревне Колосарь Ленинградской области. Буквально через 1,5 месяца началась война, и ее отца призвали на фронт, после чего они остались с мамой и дедушкой.
«Немцы как-то быстро подошли. И как раз в этом месте, где была наша деревня, в районе Синявино, они остановились, их задержали, и наша деревня должны была выселиться. Должны были эвакуировать людей. Доходили слухи, что на Украине немец уже лютовал, что там были расстрелы, вешали. Поэтому нас решили эвакуировать», — вспоминает страшный период своего детства жительница поселка Александровское.
«Вспоминала мама, что шли солдаты, которые в Синявинских болотах, где находилась наша деревня, стояли в заграждении. Они шли очень изможденные, раненые. У нас дом был большой, и они оставались у нас на ночлег, когда шли на переформирования. Поэтому мама кормила их, некоторых перевязывала. А поскольку была осень, они все были простуженные, болели… И мама тоже заболела. Заболел и дедушка, а потом он умер, его похоронили, и я осталась одна. После этого маму увезли под Пермь куда-то, а мы уже не смогли уехать. И меня взяла родная сестра, тетушка моя. У нее у самой было своих пятеро детей. Муж тоже на фронте был», — вспоминает жившая под немецкой оккупацией Валентина Александровна.
Особенно девочке Вале запомнилась легендарная Дорога жизни, которая проходила по Ладожскому озеру, но там не кончалась, а продолжалась на земле, дальше вглубь леса, мимо ее деревни: «Она вообще-то представляла собой такой огромный ров с брустверами высокими. А внутри маленькие рельсы, узкоколейка их называли. По этой дороге жизни нас эвакуировали, и там, в леспромхозе, мы года два жили. И там бомбежки шли каждый день».
«Я хоть маленькая была, но умела отличать звуки, когда чьи летели самолеты — наши или фашиста. У меня даже взрослые спрашивали. За домом была траншея вырыта, и когда был налет, мы в эту траншею все бегали прятаться. Эти фашисты потом снились мне лет до десяти, каждую ночь снилось, что бегают, стреляют, мы прячемся. Наверное, на психику все-таки это влияло как-то. Жили тетушка, ее пятеро детей, старшей было 15, мальчику было около 14 лет, и они работали. Там заготавливали лес, и женщины грузили вагоны. Их кормили — было первое, второе была каша всегда. И они съедали только первое, а второе несли нам. В общем-то жили, как сказать, нормально. Конечно, без удобств и разносолов всяких, но как-то питались. И так прошло два года, и вдруг однажды во двор вошла женщина, хромала… Это мама моя была. Так мы стали жить вместе», — рассказывает о воссоединении со своей мамой после трагической разлуки Валентина Александровна.
«Ну и потом мы вернулись. — вспоминает уроженка военного Ленинградского села. —_В январе-месяце немца только отогнали от Ленинграда, и мы сразу засобирались домой. Нас собрали, сказали, что неизвестно, что там. Но все поехали домой. Мы приехали, там окна разбиты, половины деревни нет, сожжено. В доме нашем был лазарет, поэтому все уцелело. Веранда только была разбита. А вот тетушка не могла в дом зайти, в доме была неразорвавшаяся авиационная бомба. Когда мы приехали, света не было, Волховская ГЭС была разрушена. Нам всем выдали по фонарю „летучая мышь“, я название даже запомнила».
«А у тетушки, которую я мамой звала, у нее прямо на веранде была установлена настоящая зенитка, и на этой зенитке убрали только то, что стреляло, а вот этот стул, который вертелся остался. И мы играли на нем, на этом стуле от зенитки», — смеясь вспоминает свое детство под блокадным Ленинградом героиня фильма_.
Также Валентина Иванова вспоминала, как в последний год войны начался настоящий голод, и женщинам приходилось выносить на себе тяжелый труд:
«Ни машин, ни тракторов, ни лошадей. Женщины копали поля лопатами вручную. А потом надевали на себя такие специальные лямки и тащили бороны, зарывали зерно. Ну и потом, когда уже совсем от голода пухнуть стали, нам прислали помощь. Целые машины трески. Помню, каждому человеку, вплоть до ребенка, всем выдавали. Вот так как-то прожили. Коров надо было сдать на корм солдатам. Свиньи, всякая мелочь — все отдавали, но давали расписки. И что интересно, сразу же после окончания войны, 1945 год как раз голод страшный был, к нам пригнали стадо коз из Европы. Коз привезли в вагоне на станцию и сказали, чтобы все семьи, у кого дети, взяли козу. И мы ходили с мамой выбирали козу. А уже потом, после войны, году в 46-м, сказали, что будут возвращать всем коров, которых забрали. Просили принести всем квитанции, по которым сдавали. У кого были квитанции, а у кого и нет, кто же будет их хранить, когда такое творилось, но все равно всем коров вернули. Составили списки и всем коров привезли из Германии. Такие смешные коровы — без рогов совсем».
По воспоминаниям Валентины Александровны, играть детям было некогда: «Мы не играли. Мы то ходили в совхоз работали, то дома. Ведь мама уходила на весь день, и мы были предоставлены сами себе. На нас был огород полностью: нужно было прополоть, полить все. Поэтому детство не особо было хорошее, но и особенно некогда было горевать… Дети, наверное, воспринимают это легче, как будто так и надо».
«Когда наступила Победа, мы с мамой в поле были. Увидели, как бежала девочка и кричала: „Победа! Победа! Мы победили!“. Но никто ей не поверил. Но потом, когда пришли с поля, нам всем сказали по радио, что мы победили немцев. Мы все плакали, радовались», — вспоминает счастливый день 9 мая 1945 года Валентина Иванова.
«В 45-м начали возвращаться мужчины, немногие вернулись, калеки, но все-таки жизнь стала налаживаться. Сосед возвратился, но он без руки был. Правой руки не было, и он учился колоть дрова левой рукой. Плакал и колол. Дрова не слушались, отлетали в сторону. Он плачет, а ему двадцать лет всего было. Научился колоть все равно», — рассказывает про вернувшихся с войны односельчан жительница Александровского.
«Очень было хорошее настроение, когда в парках, в сквериках даже, сидели военные и играли различные вальсы. Я помню вальс „На сопках Манчжурии“ играли, — улыбаясь, делится Валентина Иванова. — Как-то поднимали немножко настроение, а то было ужасно, серое все такое было, да голод еще примешивался. Ленинград очень долго был такой, можно сказать, полуживой. Но вот так жили потихонечку. Наши все потом уехали восьмую ГЭС строить, чтобы запустить заводы и фабрики Ленинграда. Сейчас это город Кировск».
Напомним, в конце августа 1941 г. дивизии 16-й немецкой армии Группы армий «Север» вышли на южные и юго-восточные подступы к Ленинграду. В ожесточенных боях 30–31 августа части 39-го моторизованного корпуса захватили Мгу, перерезав последнюю железнодорожную линию между Ленинградом и остальной страной. Попытки советских войск отбить станцию успеха не имели. Продолжив наступление, 7 сентября 76-й пехотный полк 20-й моторизированной дивизии и 424-й пехотный полк 126-й пехотной дивизии после напряженного боя овладели поселком Синявино, на следующий день 8 сентября был взят Шлиссельбург. Ленинград оказался полностью окруженным по суше.
Синявинские высоты (возвышенность до 50 м над уровнем моря в Южном Приладожье южнее современного поселка Синявино) стали опорным пунктом обороны германских войск. В районе высот в 1941–1944 годах велись жесточайшие бои во время битвы за Ленинград. Владение высотами позволяло контролировать обширную территорию шлиссельбургско-синявинского выступа от Ладожского озера на севере до реки Мга на юге, являвшуюся оптимальным местом для прорыва блокады, так как расстояние между Ленинградским и Волховским фронтами в районе выступа было минимальным.
Рядом с городом Кировск Ленинградской области расположен музей-заповедник «Прорыв блокады Ленинграда», созданный на местах ожесточенных боев за Ленинград в годы Великой Отечественной войны. В состав части заповедника, расположенной у левобережного устоя Ладожского моста, входят музей-диорама (1985), посвященный прорыву блокады Ленинграда, танк-памятник и музей под открытым небом — коллекция танков, извлеченных из различных мест сражений Кировского района и отреставрированных для музея. В 2018 в новом здании там же был открыт музей-панорама. Также в комплекс музея-заповедника входят мемориал «Невский пятачок», Синявинские высоты, историческое место прорыва блокады (встречи солдат Ленинградского и Волховского фронтов 18 января 1943 года).
