Дети и волк
Иногда некие поганые перспективы видятся только как отдаленная возможность и даже кажутся этакими параноическими страшилками. Ан нет, дурные сны сбываются, и гораздо быстрее, чем хотелось бы. Вот свежий пример. По сети гуляет полная плохо сдерживаемой гордости реляция ДШРГ «Русич» о том, что ветераны подразделения взяли шефство над неким клубом юнармейцев и учат ребят военным премудростям, попутно делясь боевым опытом, полученным в Донбассе.
Вроде бы здорово, кому еще заниматься патриотическим воспитанием ребят, как не смелым парням, помогавшим защищать жителей Донбасса от бандеровцев. Но это если не знать, кто такие эти «Русичи» и их предводитель (или правильнее было бы выразиться — фюрер?) Алексей Мильчаков — человек с неприятно невзрослым, несмотря на бородку, лицом, крайне правыми, неонацистскими убеждениями и садистскими наклонностями. Неизвестно, обучал ли он мальчишек кое-каким особым умениям. Например, как быстро и ловко отрезать голову щенку, а потом приготовить щенячий шашлык — так сказать, в рамках курса выживания в природе. Сам Алексей зачет по этому навыку давно сдал, о чем и похвастался на своей страничке, представ на фото с головой собачьего ребенка в руке. Этот новоиспеченный педагог вообще очень любит позировать. С нацистским знаменем. На фоне трупов. Целясь понарошку из автомата в детей (есть слабенькая надежда, что это он их учил, как ни в коем случае делать нельзя, но почему-то этот дикий кадр попал в фоторепортаж и вызвал немало заслуженных эмоций). А еще он засветился на так называемом Русском консервативном форуме, международном провокационном сборище ультраправых в Санкт-Петербурге в марте 2015 года. К тому времени он, как и прочие «русичи», уже доблестно свалил с Донбасса, после того как носителям нацистских татуировок и идей дали понять, что в формирующейся регулярной армии им не место. Теперь вот с благословения командования некоей российской военной части неонацисты допущены к детям. Из автомата они их, конечно, не перестреляют и головы не отрежут. Но ведь не обязательно убивать физически. Фашизм, как известно, уничтожает в человеке человеческое...
Почему же к патриотическому воспитанию детей у нас оказываются причастны люди сомнительных человеческих качеств и психического здоровья, с опасными политическими взглядами, в том числе и запрещенными к распространению? На мой взгляд, все предельно просто. Дело в отсутствии четкого представления о том, что же такое это самое «патриотическое воспитание» да и патриотизм вообще. Сложилось мнение, что патриотизм — это некая абстрактная любовь к Родине и готовность Родину защищать с оружием в руках. Ну а в мирное время, он что, не нужен? Его, патриотизм, нужно хранить вместе с карабинами-автоматами в сейфе? А насчет любви к Родине — неужто, например, члены гитлерюгенда не любили свою родину, нацистский «тысячелетний рейх»? А члены бандеровской скаутской организации «Пласт», о которой рассказывается в работе Германа Милуса, вошедшей в сборник «Украинство — кем и зачем оно сконструировано», разве не любят Украину (такую Украину, в которой не место «москалям» и «омоскаленным»)? Разве они не готовы ради своей любви-ненависти взять в руки оружие? Готовы и берут. Ну так где же гарантии, что та же Юнармия или какая другая детская организация не окажется начинена таким вот «патриотизмом», помноженным на практические навыки и соответствующую психологическую накачку?
Из школьных уроков физики мы знаем, что в системе сообщающихся сосудов жидкость из полного сосуда с более высоким давлением перетекает в пустой, а холодное тело нагревается при контакте с горячим. Точно так же обстоит дело и в мире идей. Если государство и народ принудительно-законодательно лишить идеологии (а отсутствие в РФ государственной идеологии записано не где-нибудь, а в Конституции), то ведь идеология от этого никуда не денется, она просто из рук государства уйдет в слабо контролируемые общественные группы, которые своими идеями будут вполне гореть и стремиться к их распространению — то есть заполнять ими все доступные пустоты, прежде всего в детских головах. Какие-то из этих групп будут более здравыми, другие менее, третьи и вовсе деструктивными. При этом возможно оградить детей только от влияния совсем уж откровенно деструктивных идеологизированных групп — таких как исламистские радикалы. Но ведь даже они, получив отпор, уже стали действовать более тонко, подливая яд по чуть-чуть. Тем же неонацистам мимикрировать под безыдейный, «военно-спортивный» патриотизм гораздо проще. Многие из них действительно имеют хорошую физическую форму, прошли «горячие точки», легко могут очаровать неискушенных педагогов и равнодушных чиновников, которым нужно поставить «галочку». Для мальчишек им нетрудно стать ролевыми моделями, особенно если тем не хватает таковых в семье. А ведь кроме неонацистов, еще имеются монархисты с крепкими связями за рубежом, региональные сепаратисты — например, казачьи — и так далее, и так далее.
Отсутствие государственной идеологии делает систему воспитания подрастающего поколения толерантной к чему угодно — в медицинском смысле слова. Отсутствует идеологический иммунитет и способность, как сказали бы люди религиозные, к «различению духов». Есть только уголовный кодекс, законы об экстремизме, которые легко обойти. Поэтому на пустующем «святом месте» легко может завестись и обосноваться любая мерзость.
Собственно что-то подобное и произошло в случае с «Пластом». Практически идеальная во многих отношениях система скаутинга, созданная полковником Баден-Пауэллом, изначально стояла вне политики и идеологии. Проповедовались лишь абстрактный патриотизм и не менее абстрактные христианские ценности, совершение добрых поступков, чистота в словах и мыслях, вежливость, здоровый образ жизни, всесторонняя подготовка к тому, чтобы стать истинным джентльменом и достойным гражданином своей страны. Все это работало там и где политическая обстановка была стабильной. При соприкосновении же с националистической или политизированной средой в кризисные эпохи скаутинг или пропитывался соответствующей идеологией — «Пласт», белоэмигрантская Организация Росийских Юных Разведчиков (ОРЮР) или уступал место другим воспитательным системам, которые усваивали из него некоторые элементы — так пионерская организация переняла отрядно-звеновую структуру, палаточные лагеря, форму с шейным платком-галстуком. Детско-юношеские организации, имевшие идеологическое содержание, оказывались в такой ситуации более востребованными, жизнеспособными, более плотно включенными в общественную жизнь.
Любая внеидеологическая воспитательная система похожа на мощный автомобиль с оставленными в замке зажигания ключами. В нем может поехать на природу мирная семья с детишками, волонтеры могут отвезти в нем гуманитарную помощь нуждающимся, но с тем же успехом за руль может усесться террорист и начать давить людей. Ни лагеря-походы-испытания на разряды и значки, ни камуфляж-строевая подготовка — полоса препятствий не могут гарантировать, что организация не будет переформатирована изнутри неким деструктивным «вирусом». Более того, порой случается так, что негативно идеологически переформатированой может оказаться какая-то часть организации, какой-то один клуб, отделение, отряд, организация же в целом не будет ничего предпринимать по этому поводу и воспринимать происходящее как местную особенность или личное дело конкретного руководителя.
Так, например, было в Санкт-Петербургском ОРЮР в середине 90-х, когда среди руководителей отрядов были как люди, желавшие лишь привить ребятам любовь к Родине, знание родной истории, уважение к природе и веру в Бога, так и небезызвестный Кирилл Александров, член НТС с 16 лет, увлеченный не только историей и заветами белогвардейского дроздовского полка, но и «подвигами» предателя и коллаборациониста генерала Власова. Не так давно этот человек едва не защитил докторскую диссертацию по теме «Генералитет и офицерские кадры вооруженных формирований Комитета освобождения народов России 1943–1946 гг.» (присвоение научной степени смог остановить только Экспертный совет ВАК). Сколько ребят, ходивших в форме с дроздовскими шевронами и слушавших наставления священников РПЦЗ, выросли ярыми антикоммунистами, ненавистниками советского прошлого — неизвестно, но в отряде имени Дроздовского для этого были созданы все условия.
Как же предотвратить возможность «мутации» детско-юношеских организаций, заражения их идеями, способными внести раскол в общество, привести его к печальному результату, подобному результатам киевского «майдана», в котором активно участвовали пластуны? Неужели закрыть все военно-патриотические клубы, распустить Юнармию, а заодно и все прочие детско-юношеские организации? Вовсе нет! Это привело бы лишь к росту количества дезориентированой, расхлябанной, воспитанной улицей и гаджетами молодежи, с которой даже в спокойные времена каши не сваришь, не то что в обстановке новой холодной войны, контуры которой вырисовываются все явственнее. Подобная молодежь — это окончательный крест на будущем России. Так что же делать?
Прежде всего, сделать так, чтобы детские организации — и немногие реально существующие ныне, и как принцип — перестали быть пустым сосудом, в который извне может затекать все, что угодно. Нужно создать в них собственное внутреннее «идейное давление», наполнить полноценным смысловым содержанием. Не хвататься за внешние формы подражания армии, не делать из ребят маленьких военных. Прежде всего потому, что это слишком просто и может показаться, что больше ничего и не нужно. Патриотизм отнюдь не равняется сапогам, погонам и автомату, множество людей мирных профессий были и являются настоящими патриотами, а среди кадровых военных, увы, встречались изменники и предатели — тот же генерал Власов.
И тут возникает серьезная проблема. Пионерская организация, существовавшая в СССР, не была военизированной, военный элемент вполне исчерпывался знаменитой игрой «Зарница». Патриотизм пионеров проявлялся в повседневном труде — не только в учебе, но и в помощи взрослым на городских предприятиях и на селе. В пример ребятам ставились Герои Труда, стахановцы. А что же теперь? С раннего детства современные россияне готовятся не к труду на благо Родины, а к тому, чтобы много зарабатывать и «хорошо жить». То есть вся жизнь — для себя, а патриотизм должен «включиться» — только если грянет какая-то беда. Он — словно аварийный инструмент, который нужно будет извлечь, сорвав пломбу или разбив стекло. Но где гарантия, что он на тот момент будет работоспособным, не заржавеет? Что он вообще не муляж?
Пока в нашем обществе не перестанет культивироваться стремление к личному материальному успеху, карьере не ради дела, а ради статуса, власти и денег, воспитать из детей истинных патриотов не получится. Бесполезно ставить детей в строй и учить маршировать с песней, если взрослая жизнь, которую они видят вокруг себя, предельно атомизирована и пропитана эгоизмом. Если Родина — ценность, но абстрактная, а гаджет последней модели — вполне конкретная, рекламируемая из каждого утюга. Нашему государству и элите нужно не придумывать какие-то новые системы воспитания, им нужно кардинально измениться самим и изменить транслируемые социуму послания. Нужно совершенно новое смысловое наполнение, точнее проверенные и доказавшие свою эффективность на нашей почве коллективистские, коммунарские формы работы с детьми, модифицированные для современности. При этом необходимо, чтобы дети и подростки слышали по телевидению и читали в журналах о том, что человек — это часть большого целого, а не самодостаточная «креативная личность», которая занята самовыражением и самолюбованием и никому ничего не должна.
Только соединение коллективистских воспитательных методик с пропагандой коллективистской же ценностной модели со стороны государства позволит воспитать патриотов. Иначе наши дети и наше будущее будут пожраны рыщущим вокруг волком антигуманизма и фашизма. А уж как он будет жрать свою добычу — поодиночке или целыми взводами и ротами юных рекрутов, умеющих метко кидать гранаты и вязать морские узлы, — это уже частности.
