National Interest: против России нужно действовать асимметрично

В сентябре 2017 года Россия и Белоруссия провели военные учения «Запад-2017», в рамках которых к самому порогу ЕС были внезапно переброшены многие тысячи военнослужащих. Действия Москвы и Минска вновь стали причиной опасения относительно очередной агрессии Москвы. Ожидаемо, что на их фоне с новой остротой встал вопрос о необходимости поиска членами НАТО путей наиболее эффективного ответа на такие провокации Москвы, как учения «Запад» или намеки на размещение дополнительных ракет в Калининграде.

Курс России на политику конфронтации не должен оставаться без ответа, однако эффективные ответные меры необязательно должны  носить симметричный характер. Запад не должен отвечать только наращиванием своих сил на наращивание сил Москвой или проводить контрманевры в ответ на маневры Кремля. В арсенале Запада имеются и другие инструменты, пишет Майкл Сесир в статье для The National Interest.

В учениях нынешнего года Москве  и Минску предстояло воевать с выдуманными восточноевропейскими государствами. При этом их география была такой же, как у Прибалтики. Эти страны также были членами ЕС и НАТО. Аналитики и высокие военные чины Запада не упустили из виду ни масштаба, ни сложности этих учений. Это лишь подогрело страхи относительно того, что они могут стать предшественником российского вторжения, как было в случае с Грузией в 2008 году и Украиной в 2014. Посреди привычного информационного тумана окончательный посыл Москвы очевиден: ее вооруженные силы снова в деле. Те же или иные попытки Запада сдержать ее были бы безрезультатными, даже если и проводить учения НАТО в нейтральной Швеции, а также разворачивать четыре батальона НАТО в Прибалтике.

«Победа» России над аналогичными прибалтийским государствами-противниками в рамках учений «Запад» носила не только  заранее известный решающий характер. Многие эксперты были едины во мнении, что в случае крупномасштабного конфликта между НАТО и российскими силами Прибалтика не только будет под ударом, но и окажется полностью беззащитной. В широко распространенном исследовании, проведенном корпорацией RAND, утверждалось, что наступающие российские войска достигнут столиц Эстонии и Латвии менее чем за шестьдесят часов. Не в лучшей ситуации окажется и Литва, зажатая между Калининградом и Белоруссией. Поэтому вполне понятны призывы разместить дополнительные войска НАТО на границе с Россией.

Тем не менее такой шаг может лишь повысить риск конфликта, а также создать условия, в которых союзные войска окажутся открытыми для первого удара со стороны России на первой стадии военного конфликта. Просто игнорировать то, как Москва потрясает оружием, нельзя.  Но и призывать к размещению в Восточной Европе «правильного» контингента сдерживания означает, по сути, поставить любой ответный шаг Запада в зависимость от тех обстоятельств и условий, которые выберет Россия. Такая склонность США и ЕС реагировать симметрично на провокации и объясняет то, почему они так часто оказываются по меньшей мере на один шаг позади России. Однако если асимметрии не чурается Россия, почему ее должен чураться Запад?

Логические преимущества стратегической симметрии очевидны: в рамках симметричного ответа рассматривается конкретный инцидент или проблема, существует прямая связь между действием и реакцией, можно разложить проблему на составляющие, а также обычно вполне можно предвидеть результаты, что важно с точки зрения управления рисками. Тем не менее из-за своей пропорциональности любой ответный шаг Запада становится крайне предсказуемым, а значит и ожидаемым, и подверженным противодействию. Так, пока западные правительства будут определять, обсуждать и формулировать свои ответные меры на действия России, Москва уже давно перейдет на другой театр боевых действий или в иную область войны.

Россия не может сравниться с НАТО в военном отношении ни по количеству, ни по качеству. Однако в Москве понимают, что нужды в этом и не будет, если Североатлантический альянс удастся разделить, если лишить его членов готовности действовать, а также подтолкнуть их к ряду стратегических ошибок. Все крупные российские военные операции за последнее десятилетие — в Грузии, Сирии и на Украине — демонстрируют, как решимость и преимущество первого шага могут перестроить стратегическую картину так, как выгодно Москве, даже несмотря на западное противодействие. В то же самое время из-за затягивания обсуждения западного курса и его реализации снижается эффективность ответных мер, что дает Москве возможность консолидировать свои приобретения и определить следующую стратегическую возможность.

Так, Россия предпочитает бросать вызов западному первенству в тех областях, где она сильнее всего, а также там, где она может с определенным уровнем достоверности отрицать свою причастность, или в обоих случаях. Вот почему Россия действует с относительной безнаказанностью в своем так называемом ближнем зарубежье и в тех областях, где она может достичь максимального воздействия с относительно малыми издержками. В этом свете понятными становятся ее действия в информационном и киберпространстве, регулярные демонстрации ядерного арсенала, а также склонность воспринимать призывы Запада к жесткой линии в отношениях с ней как приглашение к «Третьей мировой войне».

Во время холодной войны военные стратеги США определили подобные тенденции и в курсе Советского Союза, который, как считалось, обладал неядерным превосходством на земле. Именно в этом контексте и была разработана доктрина AirLand Battle. Она подразумевала стремление компенсировать преимущества сухопутной силы СССР с помощью сильных сторон НАТО — мобильности и авиации. Характер проблемы изменился, чего тем не менее нельзя сказать об  основополагающих принципах. Противодействие провокациям или давлению со стороны таких государств-противников, как Россия, следует формулировать на основе сильных сторон Запада, а не на тех, которые продиктованы противником.

Как это будет выглядеть на практике? Скорее всего, стратегически бессмысленно обеспечивать самую всестороннюю оборону Прибалтики, поскольку создание там идеальной защиты лишь подтолкнет Россию к контрмерам в другом месте. Вместо этого страны Запада должны отвечать на российские провокации продуманными контрэскалациями, направленными на то, чтобы отнять у России инициативу и посеять неразбериху в Кремле. Эти ответные шаги необязательно должны носить военный характер.

Так, одним из вариантов может стать создание политических механизмов, которые бы могли привести таких пострадавших от России партнеров Запада, как Грузия и Украина, в НАТО. Подобный шаг необязательно должен приводить к гарантированному их включению, однако он осложнит Москве создание сепаратистских сил для предотвращения евроатлантической интеграции своих соседей. Или же внимание Запада может быть уделено Арктике, с тем чтобы расстроить планы России по доминированию в этом все более важном для судоходства и добычи природных ископаемых регионе.

У стратегической симметрии есть свое место в арсенале Запада. Есть такие вызовы,  на которые нужно давать прямой ответ. Однако такой вариант не единственный. С помощью асимметричной стратегии Запад сможет делать ответные шаги с позиции своей относительной силы, лишая своих противников чувства непреходящего успеха. Если прижать Россию, у Запада появится возможность восстановить чувство баланса, а также проложить путь к более конструктивным и устойчивым с ней отношениям.

Оригинал статьи опубликован журналом National Interest.