Утильсбор на авто — это игра на высоком уровне, не относящаяся к утилизации. Интервью с автоэкспертом

В конце ноября в России произошло два резонансных события, затрагивающих автолюбителей. Сначала Минздрав издал приказ, согласно которому в несколько раз увеличилась стоимость медицинских справок для водителей. А затем правительство объявило о повышении утилизационного сбора на автомобили.

Ситуацию с утильсбором корреспонденту ИА Красная Весна прокомментировал журналист, радиоведущий, автомобильный эксперт Сергей Асланян.

Корр: Сергей Степанович, как можете прокомментировать ситуацию с повышением стоимости утилизационного сбора?

Сергей Асланян: Да, есть у нас такая трагическая особенность. Называется — утилизационный сбор. У него особенность в том, что это игра, не имеющая вообще отношение к утилизации. Ни в одной своей части.

Корр: Как говорится, можно с этого места поподробнее?

Асланян: Давайте по порядку. Утилизационный сбор появился у нас потому, что мы вступили в ВТО. Как всё было. После вступления в ВТО нам начали часть цен диктовать из-за границы. Мы со своей стороны решили противопоставить этому свое внутреннее постановление о промсборке (регулирующее в том числе производство автомобилей на территории РФ — прим. ИА Красная Весна).

То есть мы привлекали иностранцев в страну для того, чтобы они открывали автомобильное производство. И вот когда они его открыли, мы подняли для них ставки налогообложения — прямые и косвенные, в том числе на основании постановления о промсборке.

Но иностранцы тоже не лыком шиты, они тут же заголосили: «А что это за дискриминация?» Тогда ВТО сказало: у вас есть производители, и не важно — иностранные они или ваши отечественные, правила игры надо сделать для всех одинаковыми. И вот тут мы придумали утилизационный сбор. Всех иностранцев им обложили, а «АвтоВАЗ» не стали!

Но иностранцы опять возмутились: мол, мы хотим на равных. Тогда мы и «АвтоВАЗ» обложили утилизационным сбором, но стали ему этот сбор компенсировать! Компенсация шла двумя потоками. Один очень смешно назывался: компенсация за рабочие места — примерно так. То есть за то, что на «АвтоВАЗе» есть рабочие места. А второй поток за то, что «АвтоВАЗ» как раз исполняет требования постановления о промсборке.

Короче, главный смысл поднятия утилизационного сбора, чтобы потребовать прямо сейчас, а по компенсации за промсборку часть этих денег вернуть не всем и не сразу.

Корр: Почему не всем и почему не сразу?

Асланян: Чем выше ставка утилизационного сбора, тем быстрее и больше денег придет в казну. Часть из которых мы ни в коем случае не вернем. Потому что компенсации идут для тех фирм, которые выполнили требования постановления о промсборке. Условно говоря, если в январе вы забираете миллион, то потом должны это компенсировать. Но вы не сделали это ни в феврале, ни в марте, дотянули до лета, в июле начали обсуждать, в августе завернули все документы, в сентябре что-то промямлили, в октябре решили, что да, пожалуй, надо, в ноябре расписались, и в декабре вернули, например, 200 тысяч. Получилось выгодно.

Но главная задача — «АвтоВАЗу» компенсировать в первую очередь, а остальным по каким-то причинам желательно не компенсировать.

Корр: Так, а что по поводу того, что налог не имеет отношение к утилизации?

Асланян: Да, утилизационный сбор — это налог, не имеющий никакого отношения к утилизации. На территории нашей страны нету ни одного завода по переработке автомобильных пластиков, автомобильного стекла и автомобильного текстиля. Их не существует. Поэтому, когда у нас говорят об утильсборе, речь идет о косвенном налоге, не имеющем отношения к тем целям, которые были декларированы.

Есть такое явление — рециклинг. Это переработка любого продукта в нечто, способное к дальнейшему применению. Вот рециклинг у нас и называется утилизацией. Но рециклинг — это уровень высочайшего развития индустрии. Рециклингом умеют заниматься только высокоразвитые страны. Например, Германия. Там рециклинг есть, у нас — нет. Поэтому, когда в Германии говорят утилизация — подразумевают рециклинг, полную переработку изначального материала. Хоть автомобиль, хоть холодильник. У нас утилизационный сбор не имеет никакого отношения к переработке автомобиля во чтобы то ни было.

Корр: Недавно был скандал с медсправками. Это совпадение или отрасль реформируют?

Асланян: Нет, это разные министерства, разные бенефициары. Общее, что на первый взгляд и там и там присутствует автомобиль, но это никак не взаимосвязанные процессы.

Корр: Станет это очередной гирькой на весы социальной напряженности?

Асланян: Не думаю. Это не прямое действие. Да и вообще конечный потребитель здесь даже не рассматривается, потому что это борьба все-таки на очень высоком макроэкономическом уровне: кому какие миллиарды. То, что подорожает автомобиль в итоге — он по-любому подорожает, независимо от утилизационного сбора. Потому что у нас всё подорожает: и хлеб, и колбаса и электричество. Почему?

Ну, например, потому что мы ничего не можем с этим поделать. Мы стадо, которое доят. «Социальному бухтению» это будет способствовать, но народ у нас ничего предпринимать не будет. И недавняя история с медсправками тому подтверждение: кто-нибудь по этому поводу всерьез и деятельно возмутился, было социальное напряжение? Не было ничего, все пошли и встали в очередь.

Корр: А что по поводу игры на высоком уровне?

Асланян: Это игра Минпромторга. Мы с вами так или иначе заложники этой игры.

Корр: И все же — что будет с ценами на автомобили?

Асланян: Сам по себе утилизационный сбор, который подрастет, он в сегменте дешевых автомобилей конечно же будет переложен производителем на покупателя. Плюс компании не откажут себе в возможности повысить цены еще и потому, что есть алиби: вы же слышали, вы же знаете, вот утилизационный сбор, поэтому мы вынуждены были…

А если вы приходите за «Бентли» стоимостью 18 млн руб., то он не подорожает, потому что у него норма прибыли такая, что эти несколько процентов утильсбора никак не колыхнут его стоимость для конечного потребителя.