Чем опасна трагедия АЭС «Фукусима-1» для России? — интервью

11 марта 2011 года недалеко от побережья японской префектуры Фукусима произошло мощное землетрясение магнитудой 9,1. За ним последовало цунами, которое обрушилось на прибрежные населенные пункты Японии. Стихия принесла массу жертв и разрушений.

Волна высотой более 10 метров преодолела защитные сооружения АЭС «Фукусима-1», повредила и обесточила станцию. Это привело к перегреву реакторов, последовало несколько взрывов, выбросивших в атмосферу радиоактивные вещества.

Данная катастрофа стала одной из крупнейших ядерных аварий за всю историю, ей был присвоен максимальный, седьмой уровень по Международной шкале ядерных событий. Теперь станция непригодна для дальнейшего использования, ведутся работы по ее утилизации, которые продлятся долгие годы.

О причинах трагедии и ее последствиях для России и мира корреспондент ИА Красная Весна расспросил знакомого с ситуацией на Фукусиме эксперта в атомной отрасли Евгению Шевченко.

ИА Красная Весна: Евгения, как лично Вам запомнился этот день? Какие мысли были лично у Вас, какие настроения царили вокруг в эти дни?

— У меня с этим событием связана одна личная история. Мне не снятся вещие сны, и я не сторонник всех этих предсказаний во снах, но накануне перед землетрясением мне приснилась огромная волна. Я в ужасе проснулась, подумала: «Просто кошмар». А потом я прихожу утром на работу и узнаю, что произошло. Поэтому это событие я вряд ли когда-нибудь забуду.

Вообще несколько дней после этого события меня преследовало странное ощущение недоумения от происходящего. Сначала было очень мало информации. С этим вообще связана огромная проблема этой трагедии — японцы очень плохо доносили реальную информацию о произошедшем. Поэтому поначалу ситуация не воспринималась как нечто серьезное. Казалось, что там какое-то рядовое событие. Ведь различные совсем мелкие инциденты случаются иногда на АЭС.

Была, конечно, информация о цунами и о том, что она нанесла разрушения станции, но данных о реальной обстановке было очень мало. Был некий отложенный эффект — все, конечно, волновались, но ничего сверхсерьезного как будто не происходило. Повторюсь, было некое недоумение — например, Росатом запрашивал информацию о том, что происходит на объекте, но честного полного ответа не получал.

Причем даже после того, как на станции произошел взрыв, японцы долгое время не говорили, что именно происходит, давали данные, из которых выводились другие цифры по шкале опасности ядерного события. Поэтому никто долгое время не мог толком понять, что произошло на АЭС на самом деле.

ИА Красная Весна: Россия предлагала свою помощь?

— Да. Ведь после аварии на Чернобыльской АЭС в нашей стране было проведено много работы по изучению всех основных процессов и выявлению проблем. Были построены специальные стенды, макеты. Изучением того, что произошло, занимался институт. Все было очень сильно проработано, у нас даже регулярно проводились учения по нейтрализации схожих аварий.

Во время аварии в Японии наши готовы были помочь, рассчитать, как именно может развиваться ситуация. Но японская сторона скрывала истинное положение дел.

Спустя долгое время я узнала, что наши эксперты, которые связывались с Японией, точно до часов рассчитали момент водородного взрыва, который в итоге произошел на станции. Эти данные были переданы японской стороне, но они не смогли или не захотели на них отреагировать.

Наших специалистов не сразу пустили в Японию. При этом они не сидели в ожидании сложа руки, а постоянно что-то просчитывали и посылали японцам свои рекомендации. А их, по сути, игнорировали и не пускали.

ИА Красная Весна: Получается, что эта японская закрытость в какой-то мере стала причиной трагедии? Японской стороне предоставляли важные расчеты, а их просто игнорировали?

— По факту, никакими советами и помощью никто не воспользовался.

Сложно сказать, с чем именно это связано — с высокомерием, желанием «сохранить лицо», скрыть масштабы аварии или с иерархичностью общества. Скажем, нижестоящие специалисты не получили отмашку от вышестоящих, а те, в свою очередь, были заняты тем, что отчитывались еще перед вышестоящими.

Жесткая иерархия в японских компаниях и на подобных объектах стала одной из проблем в той трагедии. Персонал без отмашки руководства ничего толком не мог сделать.

Вторая проблема — отсутствие плана на случай тяжелого ядерного инцидента. Не было никаких отработанных алгоритмов, как действовать в случае аварии. Учения, отрабатывающие реакцию на полное обесточивание станции, не проводились.

Насколько я знаю, у нас на АЭС случаи обесточивания бывали. Но наш персонал решал эти проблемы со всей присущей ему смекалкой. Японцы этого сделать почему-то не смогли.

Это осложнило ситуацию. Получилось, что работники АЭС несколько раз не сделали того, что помогло бы избежать серьезных последствий. А далее все пошло только по наклонной.

Надо отметить, что после этого инцидента ввели новые нормы на строительство атомных станций. Теперь должна быть учтена вероятность полного отключения электропитания и даже того, что на станцию может упасть самолет. Объекты, прошедшие эту сертификацию, гарантируют, что подобные инциденты не доведут до трагедии.

ИА Красная Весна: Несмотря на то, что инциденту на «Фукусиме» присвоен тот же 7-й уровень по шкале ядерных событий, что и аварии на Чернобыльской АЭС, все-таки по своим последствиям — выбросы радиоактивных веществ, жертвы острой лучевой болезни — авария оказалась не такой масштабной. Можно сказать, что это, тем не менее, заслуга местных ликвидаторов аварии, или произошедшее в Японии — это вообще какой-то другой тип аварии?

— Это другой тип аварии и другой реактор. У нас же это случилось на РБМК, а у них — на реакторе BWR, он по-другому устроен. РБМК более опасный.

Также можно сказать, что во времена Чернобыля было совсем непонятно, как ликвидировать такие аварии. Поэтому у нас при ликвидации аварии было сделано много ошибок, которые бы не сделали, если бы был схожий опыт.

К моменту аварии на Чернобыльской АЭС какие-то вещи, которые происходят в реакторе в критических состояниях, не были даже теоретически рассмотрены и подробно изучены. И только после того, как случилась авария и начали эти процессы тщательно изучать, были описаны и теоретические основы таких состояний, и практические действия для их остановки. До этого они даже не были проработаны.

Получается, что к моменту аварии на АЭС «Фукусима-1» у японцев уже должно было быть больше информации о том, как правильно поступать в критических ситуациях.

ИА Красная Весна: Можно ли как-то оценить, какова рукотворная доля в катастрофе «Фукусимы», а какова природная. Землетрясение действительно было очень мощным, и волна к АЭС пришла высокая, такие стихийные бедствия случаются редко. С другой стороны, станция весьма старая, за это время появились новые методики оценки безопасности, но, как я слышал, их по сути проигнорировали.

— Очень сложно сказать, что тут можно назвать человеческим фактором, кроме отсутствия быстрой реакции на случившееся. Остальное все-таки — внешние силы. Теоретически можно было бы заранее предпринять некоторые меры, чтобы свести аварию к минимуму. Сделать соответствующие средства защиты от цунами (более мощные, чем они реально были), предусмотреть альтернативное электропитание, разработать планы действий для персонала станции на случай аварии, провести учения и тому подобное. Из других человеческих факторов — это отсутствие реакции на попытку помощи от иностранных специалистов и медленная реакция внутри системы «начальник-подчиненный».

ИА Красная Весна: Какое влияние на мировую и российскую атомную промышленность оказал этот инцидент?

— Я считаю, что авария на «Фукусиме» оказала сокрушительное воздействие на всю мировую атомную энергетику. До того планы развития мировой атомной промышленности были достаточно оптимистичными. Долю электроэнергии, вырабатываемую на АЭС, планировалось увеличивать, а не сокращать. После инцидента никакие прогнозы по атомной энергетике уже не выходили на такие уровни.

То есть это поставило крест на перспективах серьезного развития отрасли в мире. Например, в Европе ситуация с атомными станциями очень сильно политизирована. На этой теме делаются карьеры, партии «зеленых» выступают резко против — причем в чьих-то интересах. И активность по запрету атомной энергетики со стороны этих интересантов достаточно высока.

Этот инцидент позволил подобным силам во многом взять верх. Везде в Европе, где есть АЭС, старые планы развития атомной энергетики сошли на нет. Например, если в Германии и до этого уже как-то обсуждали возможность сокращения числа атомных реакторов, то после катастрофы все нужные законы были приняты очень быстро.

После этого начала сокращать свою зависимость от АЭС Франция, у которой 75% потребляемой страной электроэнергии вырабатывалось на АЭС. Из-за этого в Пятой Республике была более дешевая электроэнергия. Инцидент дал карты в руки противникам атома. В результате, например, одна из лучших французских компаний в отрасли была фактически уничтожена.

Швейцария выступила более независимо — там решили провести референдум, оставлять работающие в стране АЭС или закрывать, и местные жители сказали, что их все устраивает. Там как-то обошлось без истерии. А вот во Франции или Германии это был просто психоз.

Ну и конечно, в Японии тоже. В этой стране вопрос использования мирного атома также сильно политизировался. На этой теме получали голоса политики, спекулируя на страхах людей. При том, что страна довольно сильно пострадала от остановки реакторов после аварии на АЭС «Фукусима-1». Стало просто не хватать электроэнергии, были введены меры экономии.

Я помню, мы приезжали в Японию, там в офисах не работали даже кондиционеры. Если обычно поддерживалась комфортная температура, то теперь на всем экономили. На несколько часов в день электричество в городе отключали. Это производило большое впечатление.

ИА Красная Весна: Вы говорите, что авария во многом поставила крест на развитии отрасли. Но ведь не везде? Например, в Китае атомная энергетика активно развивается.

— Да, Китай уже давно заявлял о своих ядерных амбициях. Но если говорить о России, то нам тут Китай не помощник. Мы много строили АЭС в КНР, но думаю это скоро закончится, т. к. китайцы сами научились строить.

Если говорить о трендах, то можно сказать, что страны, которые мыслят как-то независимо, вроде Индии и Китая, будут жить по своим правилам и строить АЭС. Но те, кто сильно ориентируется на Европу и США, будут делать так, как Запад. При этом и в Европе, и в США атомная энергетика переживает не лучшие времена.

ИА Красная Весна: Как Вы думаете, куда, по какому пути пойдет наша страна? И какое влияние японская авария оказала на отечественную атомную отрасль?

— Для нашей страны все это имеет очень важное значение, с учетом ситуации в мире. Дело в том, что мы свою атомную энергетику серьезно развивали за счет экспорта. За счет экспорта в отрасли были деньги, на них велись разработки новых видов реакторов.

Идеал будущего атомного комплекса — замкнутый топливный цикл — несколько обычных реакторов плюс реактор на быстрых нейтронах, то есть более безотходное производство — его можно реализовать только при наличии кадров и большого вливания средств. Ведь это передовые технологии, находящиеся на переднем крае науки. Такие вещи реализуются только на практике, должен быть масштаб разработок и производства. А это достигается за счет большого спроса, который во многом пострадал.

ИА Красная Весна: Каково будущее атомной энергетики Японии, с учетом разговоров про отказ от угля, сокращение выбросов парниковых газов, декарбонизацию и тому подобное?

— Я не видела, чтобы по этому поводу были чисто рациональные размышления. Насколько я понимаю, для японцев проблема атомных трагедий очень тяжелая. Остался страх перед атомом после американских бомбардировок 1945 года. А теперь тот страх наложился на трагедию «Фукусимы». К сожалению, мне кажется, что больше политических очков заработает тот, кто будет продвигать идею остановки АЭС. Потому что жители весьма напуганы.

Я общалась в основном с работниками атомной отрасли, которые очень хорошо понимают, что значит для страны, если станции работают, и если они не работают. Но их никто не слышит. Они чуть ли не изгоями стали.

ИА Красная Весна: А за прошедшие 10 лет ничего не изменилось? Возможно, психологическая травма сгладилась, подросло новое поколение, и так далее.

— Если говорить о новом поколении, то мне кажется, что это было бы возможно, если бы существовали соответствующие западные тренды. Поскольку Япония во многом на них ориентируется. А раз на Западе существует тренд на уход от атома, то мне кажется, что западноориентированные страны азиатского региона будут тоже рано или поздно сворачивать на этот путь.

ИА Красная Весна: Вы все-таки предполагаете мрачное будущее для мировой атомной отрасли? Или тренды разделятся — в Европе будут сворачивать, а где-то еще развивать?

— В принципе, появляются и новые ядерные страны. В Эмиратах построили станцию, в Египте строят (идет работа над проектом), Саудовская Аравия хочет, и другие. Но я считаю, что таких масштабов, как раньше, этот процесс уже не будет иметь. Даже если будет тенденция в Китае — а она там есть, поскольку спасает экологическую ситуацию — я не думаю, что все быстро переймут этот тренд. Может, со временем.

Но для России это упущенное время может быть критично, и это очень важно. Потому что сложные высокотехнологичные производства требуют постоянной работы в этом направлении.

Когда у нас работал реактор на быстрых нейтронах БН-600, то стали строить БН-800, не потому, что он был так нужен с точки зрения экономики и энергетики, а потому, что люди могут потерять навыки, и они не будут восстановлены. Так как такие вещи сейчас никто в мире не делает, то потом даже не у кого будет научиться.

ИА Красная Весна: Так что же делать нашей стране в этой непростой ситуации?

— Идеальный вариант — собрать волю в кулак и продвигать проекты атомной энергетики по всему миру. Но делать это надо с умом. Самое важное, что это очень серьезные исследования, двигающие вперед науку в целом. Кроме того, весьма привлекательна идея создания замкнутого топливного цикла, безотходного производства. Это реально намного эффективнее и экономичнее всего остального, что придумано, сколько бы не навешивали ярлыков.

Вот мне кажется, что через эту идею стоило бы продвигать атомную энергетику по всему миру. Но, к сожалению, мы этого не делаем. Вернее, мы только делаем вид, что мы это делаем, а на самом деле сами подпадаем под западные тренды и начинаем наступать себе на хвост.

ИА Красная Весна: То есть Вы верите в будущее мирного атома?

— Да. Прорыв к продвинутым будущим технологиям может состояться, если очень хорошо освоить нынешние. А они еще не освоены, и тут существует огромное поле для деятельности.