Почему у Армении и РФ нет единой позиции по карабахскому вопросу?
Сегодня в российских и армянских экспертных кругах, да и в общественных настроениях обоих союзнических государств фактически нет однозначной и единой позиции по карабахскому вопросу, тогда как боевые действия в Нагорном Карабахе с подачи и активной проазербайджанской позиции Турции постепенно выходят за рамки локальной войны и как минимум на уровне декларируемых заявлений демонстрируют политико-информационную вовлеченность не только региональных, но и географически отдаленных политических сил.
А нужна ли Армении и России единая позиция по карабахскому вопросу? Безусловно, существенный сегмент российской политической элиты, экспертов, но прежде всего общества понимает и разделяет восприятие армян как внутри Армении, так и в ее диаспоре касательно угроз и вызовов безопасности страны и региону. Часть этих людей выражает свою позицию открыто, другие ежедневно и ежечасно обеспечивают безопасность интересов РФ через защиту интересов Армении и наоборот. Вместе с тем, согласно определенному сегменту российских экспертных кругов и общества, карабахский конфликт является сугубо армянской проблемой, которую «сама Армения и должна решать, если сможет». А если не сможет, то тогда видно будет…
Представители данной позиции, в свою очередь, поделились на две группы: одни считают, что карабахская проблема на данном этапе не угрожает интересам РФ и не должна отвлекать власти страны, у которой и без того много своих проблем, в частности, в Сирии, в Донбассе, а теперь и в Белоруссии. Как правило, никакой связи между данными конфликтными регионами, все больше приближающимися к границе России и уже зашедшими за грань национальных интересов РФ, а также возобновлением войны в Нагорном Карабахе представители данной группы элиты и общества не просматривают, ну или всячески оттягивают тот момент истины, когда такая связь станет более чем явной.
Другие проповедуют ту же позицию, ссылаясь не на наличие у России своих проблем, а на то, что «армяне во всем виноваты, так пускай и расхлебывают, что сами же заварили». Позиция данной группы российского экспертного сообщества, а также сегмента российских пользователей социальных сетей и СМИ, сводится к тому, что:
1. после смены власти в Армении весной 2018 года («Бархатная революция») новые политические элиты, по логике цветных революций, избрали антироссийский курс (в том, что «Бархатная революция» в Армении — та же цветная революция западного образца, данные группы изначально не сомневались);
2. постреволюционные элиты Армении стали постепенно отходить от стратегического взаимодействия с РФ в пользу ЕС и США, включая критику эффективности ОДКБ и даже подрыв ее деятельности через отзыв генсека ОДКБ от Армении, генерала Ю. Хачатурова;
3. в парламент и правительство страны вошли некоторые представители НПО, действовавшие на гранты фонда Сороса и, соответственно, проводившие в стране антироссийскую политику. Согласно данной позиции, именно премьер-министр Армении Никол Пашинян является воплощением антироссийского политического курса страны, именно он проводит в стране западные интересы, а теперь якобы через «провоцирование срыва переговорного процесса и навлечение на себя военного наступления азербайджано-турецкого тандема пытается провоцировать Россию», втягивая ее в большой конфликт.
Интересно заметить, что такая позиция сегмента российских экспертов и обывателей полностью совпадает с официальной политикой властей Азербайджана. Кроме того, подобная позиция противоречива: спровоцировав военный конфликт и теперь от него же страдая, Пашинян якобы вновь вспомнил про ОДКБ и воззвал к ней, однако критику деятельности ОДКБ ему не простят и не забудут. Вопрос с ОДКБ действительно очень важен не только в контексте обсуждений вокруг новой войны в Карабахе, но в качестве союза государств вообще.
Когда российские эксперты и обыватели, придерживающиеся позиции необходимости оказания Армении всесторонней поддержки так, как это делает Турция в отношении Азербайджана, напоминают о том, что Армения и Россия — члены организации коллективной безопасности, соответственно, коллективные усилия по обеспечению безопасности друг друга предполагают, прежде всего, как минимум схожее, а в идеале — единое восприятие внешних угроз, то представители противной точки зрения обычно возражают сугубо эмоционально, как-то: армяне наконец-то вспомнили, что существует ОДКБ, а ведь недавно ваш премьер-министр Пашинян говорил, что ОДКБ вам не нужна!
Или: армяне просят ОДКБ вмешаться, но мы не обязаны этого делать, ибо Карабах — не Армения, пускай они сами напрягаются…
Когда же люди подобного круга узнают о том, что Армения на самом деле не просила ОДКБ вмешаться, то, как правило, звучит подобный возглас: ага, значит, вы, действительно, ни во что ОДКБ не ставите!
А ведь вопрос не только и не столько географических, сколько политических возможностей и способов обеспечения коллективной безопасности в рамках ОДКБ все же остается открытым, и это не означает оспаривания роли ОДКБ, а поиск оптимальных, адекватных решений в рамках и за рамками данной организации. Апробация возможностей любой институциональной структуры в мирное время декларируется, а в военное — проходит реальное испытание, поэтому не правы ни те, кто заявляет о безусловной функциональности ОДКБ, ни другие, оспаривающие ее роль и необходимость.
Важно признать: опасения, негодование, а также страхи российских коллег и обывателей (не считая массы обычных для современного общества праздных дискуссий и околополитического шума), имеют объективные причины. Отчасти это — постреволюционные и в основном символические телодвижения политических элит Армении, направленные на подчеркивание собственной значимости и на замалчивание или оспаривание значимости России как традиционного союзника (в качестве продолжения протестного дискурса как наиболее комфортного для новых элит страны).
Пришедшее к власти в Армении правительство во главе с премьер-министром Николом Пашиняном продолжило протестную деятельность не только в отношении прежних элит, но и заданного ими внутри- и внешнеполитического курса страны, тем самым подвергая риску традиционные армяно-российские взаимоотношения и этим вызывая опасения не только в российском, но, прежде всего, в армянском обществе.
Не исключено, что некоторые представители новой элиты Армении искренне верили в возможность качественных преобразований, другие, в силу традиционной политической культуры, свойственной как армянскому, так и другим постсоветским обществам, решили воспользоваться трендом гонений на старые элиты и расчистить себе пространство не только для свободы действий, но и для продвижения частных и групповых интересов.
В частности, символические моменты в условиях таких постпротестных реалий, как трансляция по новостным каналам Армении позиции Навального, неучастие руководства страны в праздничном параде Победы в Москве 24 июня сего года или исключение иностранных вещателей (фактически в основном — российских телеканалов) из общественного мультиплекса Армении по новому закону «Об аудиовизуальных медиа» — не есть проявления революционного мышления новых элит Армении, а лишь их недалекости.
Настороженность в российском обществе в отношении «революционных» политических процессов в ближнем зарубежье обоснована. В российском обществе, наученном горьким историческим и современным опытом сосуществования с соседями, которые так и норовят воспользоваться любым послаблением централизованной власти, чтобы в прямом и переносном смысле задеть за живое, ожидание враждебности и даже подвоха со стороны не только дальнего, но и близкого соседа является исторически оправданной ментальностью, причем как на макроуровне госуправления, так и на микроуровне обыденной жизни.
Вместе с тем опасения и подозрительность в российском обществе (включая политический и повседневный дискурс) парадоксально сочетаются с крайней и беспробудной доверчивостью, вплоть до очередного разочарования. Возможно, в том числе и данной особенностью российской ментальности объясняется периодическая смена вражды с Турцией на иллюзию дружбы с ней, в которую, не исключено, многие в России верят, и таких людей в РФ уж точно больше, чем в Турции.
В Армении, как исторически и экзистенциально связанном с Россией государстве (с учетом всех обоюдных плюсов и минусов), к безопасностным опасениям россиян, в частности касательно революционных и постреволюционных процессов, были обязаны отнестись с пониманием и тактом, постоянно вести с союзником адекватный, доверительный диалог и сверку часов во избежание возможных рисков.
Отсутствие единой с Арменией позиции по вопросам безопасности в союзническом российском обществе отчасти является следствием неспособности (нежелания?) старых и новых элит Армении адекватно и четко сформулировать и объяснить союзнику свои интересы, разработать совместную с союзником стратегию действий, в т. ч. в коммуникационном поле.
Нигилизм определенного сегмента россиян в отношении безопасностных опасений и восприятий в армянском обществе как «нас не касающихся» обусловлен также активной и системной информационной деятельностью проазербайджанского сегмента российских СМИ и экспертной среды, подогревающих негативный имидж Армении в российском обществе в пользу популяризации проазербайджанских настроений.
Принять факт деятельности в России не только западных «иностранных агентов», но и азербайджанских, означало бы признать слабость внутренней и внешней национальной информационной политики РФ, а ведь на деле так оно и есть; «мягкая сила России» изначально не выдерживала никакой критики, и, несмотря на определенные попытки, в мире Россию любят все меньше.
Имея существенный ресурс в формате исторически сложившейся армянской диаспоры в странах Запада и Востока, Армения могла бы способствовать преодолению тенденции негативного отношения к России в западных обществах, а также лоббированию более эффективного взаимодействия этих стран с Российской Федерацией. Вместе с тем информационная политика РФ в русскоязычном пространстве могла бы реализовываться с учетом интересов Армении и армянского народа.
Согласно принятому парламентом РА 9 октября сего года законопроекту по ограничениям, связанным с военным положением, запрещается публикация сообщений, критикующих, опровергающих действия государственных органов, органов местного самоуправления и должностных лиц, связанных с обеспечением правового режима военного положения и государственной безопасности. Подобным образом должны пресекаться любые антироссийские выступления и обвинения в среде армянских «экспертов» и активистов, подрывающие союзнический образ РФ в армянском обществе, а также эффективность стратегического взаимодействия между РФ и РА.
С другой стороны, в интересах информационной безопасности как российского общества, так и союзнических отношений с Арменией выявление и пресечение информационно-пропагандистской деятельности иностранных агентов в РФ (в т. ч. информационных агентств, блогов, сайтов и т. д.), разжигающих антиармянские настроения, нетерпимость, ненависть и межнациональную рознь, используемые Азербайджаном и Турцией в целях трансляции на территории РФ и с ее использованием своих политико-пропагандистских материалов и сообщений. Именно подобные позиции становятся источником негативных восприятий образа и роли РФ в армянском обществе.
Таким образом, с точки зрения обеспечения синхронных действий в рамках армяно-российских стратегических взаимоотношений единое видение проблемы Карабахского конфликта и угрозы эскалации войны в регионе является принципиальной необходимостью. Кроме того, синхронизация восприятий и позиций стран-участниц ОДКБ к карабахскому конфликту на базе интересов Армении является одним из ключевых подходов к совместному обеспечению стратегической стабильности на пространстве ОДКБ и недопущению провокаций со стороны внешних игроков.
Артур Владимирович Атанесян, д. полит.наук, профессор, заведующий кафедрой прикладной социологии Факультета социологии ЕГУ.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
