Митинг верности и надежды
Никто не даст нам избавленья:
Ни Бог, ни царь и не герой —
Добьёмся мы освобожденья
Своею собственной рукой…
Сергей Кургинян: Товарищи, поздравляю вас с 102-й годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции. Ура, товарищи!
Митинг: Ура! Ура! Ура!
Сергей Кургинян: Иногда спрашивают, зачем нужны митинги вообще. А они нужны для того, чтобы было ясно, что великое дело отцов, прадедов, прапрадедов, которые подняли над землей красный флаг, не забыто, не погублено, не растоптано и не лишено почитания. Человек превращается в животное, если он не помнит великих дел своих предков и не может продолжать эти дела. Так вот, мы всё помним и чтим. Мы собрались здесь для того, чтобы это в очередной раз заявить. Заявить во всеуслышание, посреди Москвы, посреди всего гламура, посреди всего того, что это отвергает.
Нам постоянно говорят о том, что революционеры, которые начали великое дело, не почитали народ. Я вспоминаю слова песни, под которую хоронили революционеров:
Вы жертвою пали в борьбе роковой
Любви беззаветной народу,
Вы отдали всё, что могли, за него,
За честь его, жизнь и свободу!
Каждый раз, когда кто-нибудь из революционеров говорил о том, что надо изменить порядок вещей, это говорилось из любви к народу, бесконечной любви к обездоленным, к тем, кто страдает, к тем, кто не может жить подлинно человеческой жизнью.
Когда Карл Маркс объявил пролетариат мессией, который должен освободить всё человечество, он говорил от лица обездоленных, из любви к обездоленным. Этот призыв был услышан. Те, кто его услышал, построили на руинах России новое великое советское государство.
Мы должны говорить именно о таком построении великого государства — на руинах сданного всего. Монархия позорно провалилась и отреклась. Царь Николай II, преступно подписавший свое отречение, сделал то, чего его предки никогда не могли себе позволить — когда убивали Павла I, он сказал убийцам: «Вы можете убить меня, но я умру вашим императором». Николай II отрекся посреди войны, передав власть тем, которые вслед за ним тоже отреклись. Фактически Российскую Империю предала вся верхушка империи: не было никого, кто готов был встать за монархию. Все родственники императора, вся блистательная дворянская элита спасовала и передала власть — кому? Февральской революции.
Что сделала Февральская революция? Что сделала эта буржуазная революция, которая глядела, как в зеркало, на Великую французскую буржуазную революцию? Она позорно предала державу, она фактически пустила всё в распыл!
Посреди войны — не прекратив войну, про которую уже никто не понимал, за что она ведется и почему, — они создали какую-то идиотскую выборность в армии. Отряды растерявшихся солдат должны были сами решать, идти им в бой или нет. Приказом № 1 была создана какая-то позорная военная демократия, и эта демократия развалила армию до конца.
Посреди этого февральского безумия начали отпадать Украина, Белоруссия, Финляндия, Польша — все части Российской Империи. Растерянность была невероятно высока. И потому всякий, кто говорит о том, что большевики развалили российское государство, нагло и позорно лжет.
Большевики не разваливали страну! Страну развалили преступная аристократия и еще более преступная и низкая буржуазия, которые не смогли удержать Российскую Империю, которые сдали всё, бросили всё в хаос и бесчинства, которые ничем кроме болтовни заниматься не могли и которые не могли решить ни одну из проблем страны.
И вот тогда, посреди холода и ужаса, в условиях распада армии, которая уже не хотела воевать и которую не могли убедить в том, что она должна воевать, среди растерянных народов, которые один за другим отваливались от целого, большевики начали собирать страну заново из руин.
И они собрали ее.
Сначала вокруг великой надежды.
Потом вокруг свершений — колоссальных, неслыханных достижений советского периода.
Когда нам говорят, что Сталин осуществил модернизацию с разрушением традиционного общества, то это наглая ложь. Существо любой модернизации заключается в том, чтобы разрушить традиционное общество, а потом уже, на основе атомизации — «каждый за себя» — на рыночных основах, начать что-то собирать.
Сталин сделал прямо обратное: он оперся на коллективизм, чего не делала никакая модернизация. Он усилил коллективистское начало всюду: и в колхозах, вернув по существу общины, которые хотело крестьянское сердце, понимавшее, что это такое; и на заводах, которые превратились в огромные посады, в которых было собрано всё –медицина, обучение, втузы. Что такое завод им. Лихачева? Это еще и вуз, в котором учили студентов, это вся сфера рекреации, это сфера досуга — всё это вместе было огромной индустриальной общиной.
Создав единое общинное государство, [строители СССР] показали, что жалкие проценты [экономического роста], которые может давать пресловутая модернизация в самых ее форсированных вариантах, — ничто перед русским народом и народами страны, объединившимися вокруг коллективизма и заявившими, что на этой основе они будут создавать настоящее развитие. Рост будет не 8% и не 10% — а 20, 30%. 10 тысяч заводов за пятилетки, абсолютно новый контур жизни! И всё это было создано Великим Октябрем.
Мы все — наследники Великого Октября, потому что Советский Союз был создан этим Октябрем, а наше государство называется правопреемником Советского Союза.
К этому мы и переходим. Эти великие деяния не просто создали другую страну — они создали другой человеческий мир. Когда-то Герцен говорил о том, что французский пролетарий не может не мечтать стать мещанином, потому что о чем ему мечтать, когда его дети в нищете, они будут растоптаны, если останутся пролетариями, и никакого другого пути, кроме как перейти из пролетариата в мещанство, для французского пролетария не существует.
Советский Союз показал, что у советского рабочего, у советского крестьянина есть другая альтернатива, нежели возможность рваться в мещанство либо оставаться на дне. Советскому рабочему было сказано: «Вот — твой достойный досуг, вот — твоя достойная работа, вот — твоя рабочая честь, вот — та вертикаль, по которой ты можешь восходить, а вот — права для твоих детей и внуков — отныне и навсегда! Они могут идти в любую сферу жизни, они могут учиться в любом вузе, они могут стоять на любой ступени социальной лестницы». Каналы вертикальной мобильности оказались открыты. И это открытие создало новую армию, новый пролетариат, новое крестьянство и новую интеллигенцию, оно создало новое общество.
Вот мы стоим сейчас здесь… рядом — одни магазины, рестораны, какие-нибудь кафешки и неизвестно что еще. Я жил здесь рядом. Идешь по улицам в советскую эпоху: один кинотеатр, второй кинотеатр, третий, четвертый… Абсолютно другая диаграмма доходов и расходов, абсолютно другое представление о досуге, абсолютно другое представление о роли культуры. Колоссальные очереди на фильмы Феллини, Антониони… Колоссальный запрос на академические издания Достоевского или Чехова… Это был новый человек в буквальном смысле слова.
Что же с ним произошло?
Когда мы обсуждаем это теперь, мы не можем не увидеть двух сторон того, что предстает перед нами в этот великий, святой день.
В первую очередь, это победительное величие Октября, который вознес над миром знамя новой надежды. Прежнее знамя надежды, поднятое Великой французской революцией, оказалось растоптано Первой мировой войной, великими жертвами этой войны, безумием тех полей, на которых непонятно за что полегли миллионы молодых людей Европы. Это безумие поставило крест на надежде, что идеалы буржуазного гуманизма — идеалы справедливости, свободы, равенства и братства — в состоянии открыть настоящую новую жизнь без войн. Пессимизм охватил Европу. И единственным, что сделало возможной какую-то новую надежду, был Великий Октябрь.
Когда говорили: «Свет идет с Востока», «знамя поднимается на Востоке», «огонь с Востока согревает мир» — это было великой правдой. В мире говорили о том, что осталась одна надежда — надежда, которая связана с коммунистическим переустройством мира. И эта надежда не просто подняла мир после ужасов Первой мировой войны, она сплотила человечество для отпора нацизму — самому страшному и абсолютному злу, явившемуся из какой-то предвечной дочеловеческой и одновременно античеловеческой тьмы, вынырнувшему из каких-то подземных нор, где прятались самые темные силы, которые человечество отвергало.
Это окончательное звериное начало с его подлым сверхчеловеком, с его идеей абсолютного господства, было повержено Советским Союзом. И кто бы что сейчас ни говорил, мир знает о том, что его спасли от нацизма советский солдат и советская мощь. Весь мир!
Значит, величие этого восходящего движения, величие этой надежды, величие нового человека, величие возможности иначе жить — вот что стоит на одной (победительной) чаше весов.
На другой чаше весов, и мы не можем это не обсуждать, стоит невероятная катастрофа распада Советского Союза, невероятное предательство правящей партии, омещанивание рабочего класса, без которого не могло бы быть того, что произошло. Потому что рабочий класс как минимум отказался защищать завоевания социализма, а как максимум он в лице шахтеров поддержал буржуазную контрреволюцию Ельцина. И мы все это тоже помним.
Мы помним и то величие, и этот позор. Мы должны помнить и то, и другое одновременно. Мы должны сказать: «Слава тем, кто создал величайшее государство в мире, кто воскресил Россию, кто дал человечеству новую надежду! И позор тем, кто отнял или не отстоял это!»
Мы должны напрямую поставить вопрос об искуплении произошедшего в конце восьмидесятых и в девяностые годы. Тогда произошла невероятная катастрофа, которая прошла катком по советской стране, стала сапогом, топчущим всё живое. Десятки миллионов людей оказались жертвами расчленения страны, когда людей, как крепостных, приписывали к чужим государствам, где уже начинали поднимать голову самые реакционные режимы — нацистские, исламистские и иные. Этот каток прошелся по молодежи, которую в девяностые годы растоптали так, что сейчас она, повзрослев, еле-еле может опамятоваться от того, что было. Этот каток породил в мире абсолютную монополию Америки, которая от этой монополии настолько озверела, что и сама уже выродилась в какого-то безумного зверя, кидающегося и на саму себя, и на всё человечество.
Это породило страшный кризис человека как такового. И сейчас, в этом году, на этом новом этапе развития, мы должны поставить вопрос не просто об эксплуатации, которая продолжается, не просто о социальной дифференциации, которая становится всё более преступной, но и буквально об антропоциде, об уничтожении человека как такового.
Ибо новому правящему классу нужны уже не отдельные качества этого человека: его способность работать, отдать сверхприбыль капиталисту и всё прочее — они хотят захватить этого человека целиком, со всеми его мыслями. Они хотят делать его на машине, как антропоида, как человека, лишенного надежды, права на восхождение, приобщенности к собственной культуре, к счастью, к любви, к семье. У человека отнимается всё подряд во имя утверждения такого бесчеловечного порядка, по отношению к которому нацизм есть ничто, лишь первая проба пера.
И это всё, бурлящее сейчас во всем мире, было тоже порождено крахом Советского Союза — той огромной геополитической, историософской воронкой, которая закрутилась по всему миру. Человечество находится на каком-то страшном переломе, по отношению к которому эпоха перехода от палеолита в неолит — ничто. Мы находимся в какой-то эволюционной горловине. И в это тоже втянул крах Советского Союза.
Значит, мы должны, с одной стороны, взять всё великое, что было, из прошлого, из великого советского прошлого, а с другой стороны, переосмыслить это так, чтобы на новом этапе великий советский Китеж, который ушел под воду и там существует, мог реально всплыть и дать человечеству новую надежду.
Смело, товарищи, в ногу!
Духом окрепнем в борьбе,
В царство свободы дорогу
Грудью проложим себе –
пелось еще до того, как Ленин по-настоящему вошел в русскую революцию. Эта песня написана в 1898 году, в ней есть повторение слов Маркса.
Имеем ли мы право, зная, что в этой песне поется «Духом окрепнем в борьбе», утверждать, что дух отсутствует в марксизме?
И если в первых же строках песни поют: «В царство свободы дорогу Грудью проложим себе», — то имеем ли мы право сказать, что эти великие слова не имеют отношения к марксистскому величайшему лозунгу «Из царства необходимости — в царство свободы!»?
Но ведь Маркс говорил о переходе в царство свободы, называя царством необходимости всё биологически обусловленное в человеке. Значит, он говорил о таком восхождении человека, о такой мечте, о таком сумасшедшем новом прорыве человека в новое качество, где жизнь перестанет быть скучным пережевыванием сена, которое корова жует с тем, чтобы умереть, а станет восторгом и счастьем, о котором ранее даже мыслить было невозможно. Величие марксистской мечты было огромно. Можно ли после этого было, как при Хрущеве, заявить о том, что всё определяется материальным благосостоянием людей? А где же царство свободы, обещанное Марксом?
Что происходит с обществом, которое, с одной стороны, стремительно маргинализуется и распадается, когда классические классовые структуры перестают существовать, — а с другой стороны, омещанивается и стягивается в какую-то огромную люмпенско-маргинальную слизь? Этот новый тип общества — как в нем мы должны воплощать великие идеалы своих предков? Какими должны быть идеалы? Что из этого должно быть воскрешено, что возвращено назад, какие новые методы должны применяться, как это всё должно происходить сегодня?
Мы знаем, что если сегодня это ужасно несовершенное, сколь угодно антикоммунистическое государство распадется, то тут будут просто американские вертолеты и тотальное господство американского империализма.
Мы знаем, что мы не можем в сегодняшней ситуации соединять вместе антигосударственность и антикапиталистичность, Мы должны понимать, что нам любой ценой надо сохранить даже то государство, которое есть, и внутри этого государства осуществлять соответствующие изменения.
Мы знаем, что новое порабощение является мягким и гибким, что оно порабощает человека изнутри. Что оно отчуждает его, как говорил Маркс, от родовой сущности, от счастья, от культуры, от великой преемственной энергии рода человеческого, от духовности, от всего остального. Маркс бил в колокола, говоря о том, что духовная смерть (это слова, которые он всё время повторяет) вновь явлена человечеству капитализмом с невероятной силой.
Посткапитализм, который мы видим сейчас, духовно умертвляет человека еще больше, чем капитализм классического типа. И если не сказать этому «нет», а сказать это можно только с позиций духовного коммунизма — того, который и был подлинно марксистским… Если не сказать этому «нет», то не будет ясно даже, с чем мы боремся и за что. Мы не сможем объяснить людям, что это такое, не воскресив в XXI веке великую и забытую идею Маркса о борьбе с отчуждением. Не только с эксплуатацией, но и с отчуждением человека от его подлинного человеческого существования!
Товарищи! Нам предстоит решать великие задачи. Мы не сможем не решать их, даже если кому-то захочется отойти в сторону, потому что вызовы таковы, потому что такова тьма, нависающая над миром.
Сегодня впору говорить о подлинной духовной смерти как угрозе, нависшей над человечеством, то есть о погибели.
Сегодня впору говорить о построении ада земного здесь. Да, говорилось, что нельзя построить рай, а вот ад сумели построить и потирают руки. А в этом аду есть главное — отсутствие права человека на любовь, на дух, на полноту жизни. Ему, может быть, и всунут поганую, плохую пищу и дадут дешевые подлые развлечения — но у него отнимут всё: у него отнимут детей, у него отнимут право передать дальше свою мечту, у него отнимут само право мечтать.
Именем Великого Октября, именем наших предков, воскресивших Россию и мир, именем людей, давших надежду человечеству, мы клянемся сейчас в том, что этот новый нацизм не пройдет, и что обновление великих идеалов даст новую жизнь нашей стране и человечеству!
Ура, товарищи!
Митинг: Ура! Ура! Ура!
Сергей Кургинян: Я предоставляю слово Марине Александровой, которая прочтет стихотворение «Октябрь».
Марина Александрова:
Пронзительный ветер не стих,
Понурятся голые кроны,
Но снова в литые колонны
Октябрь собирает живых.
Шипенье, как мутная слизь
Сочится сквозь злые оскалы:
«Сектанты, совки, маргиналы…
Откуда вы только взялись?»
А следом — как шорох газет
Из комнатной сумрачной пыли:
«Как славно, что вы не забыли
За тридцать без малого лет…»
Но речи-плевки не про нас,
Не нам — шепоток ностальгии.
Мы — новый народ, мы — другие:
Ведем о грядущем рассказ.
Октябрь не засохший цветок
В старушечьем ветхом альбоме,
Он — в грозно грохочущем громе
Пылает, как алый восток!
Под знаменем алым — вперед!
Оно не музейная тряпка:
Согреет огнем, если зябко,
Растопит отчаянья лед.
Россия! Мы дети твои!
Тебе подставляем мы плечи.
Твои мы недуги излечим,
Довольно лежать в забытьи!
В бесцветное марево дней
Вползает чудовищем хаос,
От смрада его задыхаясь,
Шеренги смыкаем плотней.
Пусть будет в бою тяжело,
Меч предков не бросим заветный,
И вновь годовщиной победной
Воскреснет седьмое число!
Митинг: Ура! Ура!
Сергей Кургинян: Товарищи, я всегда говорил, что есть специальная субкультура, которая, когда собирается 50 человек, орет, что собралось 50 тысяч. И что мы к этой культуре никогда не будем подключаться. Поэтому сейчас здесь я просто сообщаю: пять минут назад на нашем митинге было 702 человека. Последний раз, когда мы собирались вот так на площади, нас было 600.
Теперь я должен здесь представить блок выступлений от регионов.
Хабаровск:
…Поздравляем вас с 102-й годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции, когда Россия стала на путь построения коммунизма — мира, в котором слово «человек» звучало бы по-настоящему гордо.
Мы готовы продолжать борьбу за построение нового человека. Мы хотим взять реванш за поражение Красного проекта и вновь доказать всему миру, что русские могут совершать чудеса. До встречи в СССР! Ура!
Владивосток:
В этот день хотелось бы напомнить всем, что революцию делали очень страстные, очень сильные, великие люди. И единственный способ для нас вернуть право на восхождение — это стать такими же сильными, образованными людьми.
С праздником! До встречи в СССР!
Кемерово:
Поздравляем вас с годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции. В этот день 102 года назад, наши предки указали не только России, но и всему миру альтернативный путь развития.
Сегодня перед нами стоит та же задача, которую мы не можем не выполнить. С праздником, товарищи!
Новосибирск:
Новосибирск и Бердск приветствуют участников московского митинга. Здесь, в регионах, особенно за пределами крупных городов, всё пропитано запахом надвигающейся беды. Мы обращаемся к опыту большевиков как к путеводной звезде, чтобы спасти страну от неминуемой гибели.
Поволжье:
Мне б хотелось
про Октябрь сказать,
не в колокол названивая,
не словами,
украшающими
тепленький уют, —
дать бы
революции
такие же названия,
как любимым
в первый день дают!
Но разве
уместно
слово такое?
Но разве
настали
дни для покоя?
Кто галоши приобрел,
кто зонтик;
радуется обыватель:
«Небо голубо̀…»
Свердловск:
Товарищи, поздравляем вас с годовщиной Октябрьской революции. Мы уверены, что 7 ноября уже очень скоро станет общенародным и мировым праздником, каким он и должен быть.
Товарищи, поздравляем всех с днем Великой Октябрьской социалистической революции! Ура, товарищи!
Сергей Кургинян: Это дальние регионы, которые не могли сюда приехать в будний день. А теперь слово тем регионам, представители которых присутствуют здесь. От бюро Центр я передаю слово Михаилу Минаеву, город Орел.
Михаил Минаев: Здравствуйте, товарищи! Поздравляю вас с 102-й годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции!
Сто два года назад наши предки отстояли для себя и для нас право быть людьми. Не говорящей рабочей скотиной, а полноценными людьми — не хуже, чем «белая кость».
Но сегодня уже 30 лет, как завоевания революции всячески шельмуются, советский период подвергнут клевете, а общество, построенное на принципах равенства и братства людей, объявлено каким-то всеобщим ГУЛАГом, где полстраны сидело, а полстраны охраняло.
Сегодня борцы за свободу людей объявляются бандитами и террористами, а враги советской власти поднимаются на пьедестал.
Например — кровавый военный преступник Колчак. Пожалуйста — вот вам его памятник в Иркутске, вот вам в Омске. Гитлеровский холуй Краснов — памятник в Ростовской области.
А власти говорят: «Мы ничего не можем поделать, это частная собственность». Так не могут или не хотят?
А Маннергейм, союзник Гитлера, душивший голодом Ленинград?.. В том же городе, который он душил блокадой, ему была повешена памятная доска, на открытие которой съехались весьма высокопоставленные чиновники.
Для чего так нужно приравнять идею коммунизма к фашизму?
Вот, например, несколько целей.
Первая. Если Советский Союз несет равную ответственность с Германией за развязывание самой кровавой в мировой истории бойни, то Россия — наследница Советского Союза — не имеет права войти в мировое сообщество, не «очистившись», не пройдя процесса десоветизации, декоммунизации. Ну разумеется, под кураторством западных стран.
Второе. Если идеи коммунизма объявить преступными, то любой социальный протест, любое требование трудящихся о повышении зарплаты, об улучшении условий труда также будут объявлены преступными.
Есть и третье: приравнивание коммунизма к фашизму — это лишь первый шаг. А следующим шагом будет заявление, что коммунизм хуже фашизма. И тогда идея фундаментального неравенства людей заиграет новыми красками.
И сегодня доказательства этому мы уже видим. Уже прозвучали многие высказывания чиновников, которые несколько лет назад и представить было невозможно. Например, всем известные «макарошки». Или «государство вам ничего не должно, оно не просило вас рожать». Или что пенсий требуют только пьяницы и тунеядцы. Да вы сами всё это знаете, слышите, можете добавить не меньше меня.
Сегодня право на падение, на нисхождение отчего-то объявляется священным правом человека. А вот возможностей к восхождению, к росту у людей становится все меньше. Бюджетных мест в вузах становится все меньше, их процент сокращается. В результате высшее образование получают не умные, а богатенькие.
В школах — то же самое. Школьные программы изменяют таким образом, что выпускают неучей. У меня есть знакомые преподаватели вузов — они в ужасе от того, кто к ним приходит. Вопросы ЕГЭ с каждым годом упрощаются с тем, чтобы результаты этих экзаменов выглядели не совсем провальными. По-настоящему страшно представить, что скоро эти «жертвы ЕГЭ» станут управлять электростанциями и прочими сложными сооружениями.
Отчего же все это происходит? Оттого, что мы (когда я говорю «мы», я имею в виду не только нас, собравшихся здесь, а весь трудовой народ — тех, кто сеет хлеб, стоит у станка, водит машины и поезда, тех, кто учит детей, кто лечит людей) — оттого, что мы это позволяем.
Ведь их же, разрушителей, меньшинство, а нас — большинство! И если они творят, что хотят, то только потому, что мы это позволяем. Я вовсе не призываю хватать покрышки и тащить их жечь или штурмовать какие-то здания. Нет, майдан — не наш путь.
Мы должны первым делом повышать свой интеллектуальный, культурный и политический уровень, мы должны учиться защищать свои права и защищать их. Благо сегодня мы можем это делать вполне легально и законно. Об этом не могли и мечтать наши предки, которые совершили великую революцию.
И еще нужно помнить, что никто не придет и за нас ничего не сделает. Вот сейчас звучала песня: «Никто не даст нам избавленья, Ни бог, ни царь и не герой. Добьемся мы освобожденья Своею собственной рукой». И мы должны победить. Этому нет альтернативы, потому что альтернатива — это гибель и нашей страны, и человечества. А значит, мы победим, победа будет за нами, наше дело правое.
Ура, товарищи!
Митинг: Ура! Ура! Ура!
Сергей Кургинян: Я поддерживаю то, что здесь было сказано еще в одном смысле. Как вы помните, судьба доски Маннергейму в Ленинграде была печальна. И как вы, наверное, еще помните, высокие лица, которые приехали [на открытие этой доски]… — они странным образом перестали быть таковыми. Я даже не дерзну провести такую корреляцию и сказать твердо, что это произошло вследствие их приезда: рядом с этим — не значит «вследствие».
Но что-то мне говорит о том, что это тоже существует. Почему? Потому что на самом деле гражданская демократия не сказка. Клянусь вам, что если бы в определенное время на улицы Москвы просто с цветами, мирно вышли бы двести тысяч людей или двести пятьдесят на разрешенный митинг против пенсионной реформы, то возраст выхода на пенсию был бы сохранен. А если бы вышло четыреста, то он был бы снижен.
Мы живем в обществе, где гражданские возможности существуют. Поэтому наш главный враг — уныние, апатия, неверие в свои силы. Да, надо учиться, да, надо подключаться к культуре и всему остальному. Но нужно брать внутрь такой огонь, который будет согревать других, чтобы веру в свои силы передать другим людям. И тогда демократически, граждански мы повернем страну на нужный и единственно спасительный путь развития.
Я передаю слово Николаю Ганибаеву, город Москва.
Николай Ганибаев: Социальные завоевания являются одними из важнейших завоеваний Великого Октября.
В Конституции России пока еще закреплено право народа на социальное государство! Но с принятием в прошлом году пенсионной реформы забил тревожный набат. Он звучит похоронным колоколом по рейтингу власти. Повышение пенсионного возраста — это выбор пути в сторону полного отказа государства от своих социальных обязательств.
Уже после принятия пенсионной реформы власть последовательно ведет к дальнейшему обнищанию населения: повышен НДС, вводится налог на самозанятых, проводится «мусорная» реформа, замораживается накопительная часть пенсии. Повышение НДС привело к росту цен на основные продукты питания. Это тяжким бременем ложится в первую очередь на малообеспеченных.
Налог на самозанятых бьет по карману не богачей, а людей, пытающихся хоть как-то заработать своим трудом. Репетиторы, уборщицы, сиделки — именно за их счет государство пытается пополнить бюджет. Мусорная реформа ведет к росту цен на ЖКХ — страдают опять небогатые люди.
За прошедший год власть показала, что она делает все, чтобы бедные продолжали беднеть. Ситуация ухудшается от месяца к месяцу, недовольство народа нарастает. Если власть не заботится о людях, то люди перестают понимать, зачем такая власть нужна. Нельзя, чтобы связь между властью и народом оказалась окончательно разорвана! Вместе с властью может быть похоронено и наше государство.
Наши предки построили великую страну, которой мы по праву гордимся. На достижения СССР в защите прав трудящихся равняется весь мир. Пенсионные системы всех стран строились с оглядкой на Советский Союз. Даже в трудные послевоенные годы пенсионный возраст не поднимался. А в нашей ситуации, когда давление враждебного окружения нарастает и страна нуждается в могучей народной поддержке, принято антинародное решение о повышении пенсионного возраста.
Власть получает деньги от налогов с бизнеса, госкомпаний, от продажи природных ресурсов, распоряжается активами, накопленными прошлыми поколениями. Народ доверяет власти распоряжаться госдоходами и ожидает достойной жизни для всех, независимо от их достатка и возраста.
И вот власть растоптала и вытерла ноги о доверие народа, проигнорировав неоднократные предупреждения о губительности антисоциальных реформ. Что же сказал народ? Мы с вами провели беспрецедентное социологическое исследование этим летом — АКСИО-8, мы спросили у народа, что он считает, как он относится к власти после пенсионной реформы.
85 тысяч человек мы все вместе смогли опросить по всей стране. 52% из них уже не считают Россию социальным государством. 72% недовольны отношением власти к народу. Рейтинг власти «ушел под землю». Мы боролись, боремся и будем продолжать бороться за отмену пенсионной реформы. Мы добьемся отмены пенсионной реформы. Ведь мы — наследники великого советского народа, который в октябре 1917 года завоевал право быть человеком!
Сергей Кургинян: Я хочу сказать от себя. Многие говорят: «Ну что, игра сыграна». Это неправда. Есть реальность, есть здравый смысл и есть что-то еще. Знаете, когда в 1789 году Бастилию штурмовали народные массы, то ее комендант сказал представителям народа: «Никто не сможет взять Бастилию!» Ему говорят: «Она будет сдана». Он спросил: «А кто же ее сдаст?!» Ему ответили: «Ваша нечистая совесть».
Поэтому есть еще что-то такое, что находится по ту сторону и здравого смысла, и пиара, и прагматизма. Есть и это.
И если про это «что-то» будут говорить, если к этому будут подключаться, то шанс на поворот социальных процессов в другую сторону существует! Шанс на то, что социальные процессы потекут так, что они не станут угрожать государству, — существует.
Мы иногда поворачивали процессы. С этой же ювенальной реформой и не только — когда казалось, что шансов никаких нет. Над нами смеялись, а мы поворачивали. И я говорю: «Терпение и труд все перетрут. Вы ставите финальную галку под этим, подводите черту? Рано ставите! Вы предлагаете нам кончить войну, а мы ее только начинаем!»
Федор Собкалов, город Ленинград.
Федор Собкалов: Здравствуйте, товарищи! Сегодня много справедливых слов говорится об отсутствии социального государства у нас в стране. В связи с этим мне вспомнилась одна затронувшая меня история. Она произошла год назад во время сбора подписей против пенсионной реформы.
В электричке я подошел к двум простым русским мужикам. Они вроде бы дежурно поставили свои подписи, но один из них напоследок, как бы в напутствие, бросил такую фразу: «Главной ошибкой СССР было то, что коммунизм не стал религией, не объединился с православием». И важно понимать, что этот человек даже не знал, каких взглядов я придерживаюсь.
Тогда я задался вопросом: как он соединил тему пенсионной реформы с такими глубокими словами? Отчасти ответ на свой вопрос я получил после оглашения результатов опроса АКСИО, который мы с вами провели этим летом.
Стало ясно, что у нашего народа на самом деле есть два уровня понимания ситуации в стране. Есть поверхностный уровень — он понятен, и это фактически рябь современной рутинной жизни. Он понятен потому, что народ вынужден по существу выживать сегодня.
И есть второй, сущностный, главный уровень, что и делает Россию и наш народ главным бастионом, который удерживает мир от вторжения самых черных сил.
Совершая революцию, большевики адресовались именно к этому сущностному уровню, веря в безграничные возможности человеческого восхождения. Именно об этом говорил первый нарком просвещения СССР Луначарский в своей лекции о воспитании нового человека. «Сознайтесь, — говорил он, — что руками педагога вы растите ту здоровую ветку, ради которой мы боремся, ради которой мы существуем и без которой нам не стоило бы жить и бороться. Это и есть главное в нашей борьбе».
И большевики, осуществив революцию, создали многое для того, чтобы воспитать этого нового человека: детские сады, университеты, школы, коллективный быт, те особые советские дворы, которые фактически воспитывали детей. Всё было брошено на борьбу за этого нового человека, творческого человека, про которого Горький устами своего героя Сатина сказал: «Человек — это звучит гордо!»
Отказ же от сути Красной идеи, отказ от борьбы за нового человека и, по сути, желание просто улучшить условия своей жизни, социальные условия сначала привели к краху страны, а теперь приводят к тому, что наш народ теряет последние крохи социальных завоеваний советской эпохи. При этом сегодня создается миф по поводу заботы о простых людях, который выглядит фарсом. Ведь в российской глубинке становится чуть ли не нормой, когда с большой помпой и торжественно открывается только что отремонтированная лестница какой-нибудь школы или новые вставленные окна на первом этаже какого-нибудь детского садика. А большинство современных партий и движений, которые считают себя левыми, — просто эксплуатируют Красную идею, апеллируя именно к этим выхолощенным социальным завоеваниям.
Но мы-то с вами знаем, знаем, что под этим материальным спудом таится подлинная вера народа в Красную идею. И поэтому сбор подписей против пенсионной реформы и последующий опрос АКСИО не были просто сбором информации: они были сбором народной энергии. Душа народа жива! Ей тяжело, но, чувствуя ее живые импульсы, организуя их единство, мы в нашей борьбе должны прорываться в глубь потаенных чувств нашего народа, наполняя каждое наше действие верой в нового человека!
И это главный смысл сегодняшнего праздника, без понимания которого любые требования социальной справедливости обречены.
С великим праздником вас, товарищи! С продолжением нашей борьбы! Ура!
Митинг: Ура! Ура! Ура!
Сергей Кургинян: Федор напомнил фразу Сатина: «Человек — это звучит гордо!» Что сейчас происходит с человеком? Сейчас, если можно так выразиться, развивая эту фразу, кто-то продолжает говорить, что человек — звучит гордо, кто-то начинает явно говорить, что человек — это звучит скучно, а кто-то уже хочет сказать, что человек — это звучит страшно.
Мы фактически находимся на грани расщепления рода человеческого, которое организуется и усиливается, с тем чтобы создать беспомощного плазмоида, который не только за свои права не может бороться, но который не может и не хочет жить. Который, как тот дистрофик, может пойти к барышням, только тогда, когда ветра не будет. А когда ветер есть, он не может этого сделать. Этого человека формируют, эту пассивность, эту апатию, эту конечную сведенность к очень простым надобам, внутри которых нет энергии и нет духа.
Но посмотрите, что происходит: Россия брошена в дикий капитализм, российское государство находится в самом прискорбном состоянии, но именно оно, именно этот народ почему-то сказал «нет» американскому бесчеловечному деланию античеловека! Этот народ, а не кто-то другой. Значит, внутри этого — там, где, как Пушкин говорил, «русский дух, там Русью пахнет», — есть та сокровенная сила, которая не хочет уходить. Сила, которая воспроизводит себя через любую погибель и в конечном итоге делает Россию тем катехоном, тем удерживателем мира от погибели, которым она была и в годы Великой Отечественной войны! Пусть это происходит сквозь уродства, сквозь какие угодно несовершенства, но сквозь все это пробивается другое. И потому здесь так сопротивляются уничтожению семьи, перед которым с покорностью склонился весь Запад.
Где же вспыхнул настоящий огонь борьбы с этим? Здесь он вспыхнул! Здесь сказали: «Руки прочь от семьи!» И вопреки всем ужасам, которые здесь творятся, вопреки очередному навязыванию этого разрушения семьи под видом «борьбы с семейно-бытовым насилием», вопреки всему этому в нашей стране продолжается та великая борьба за человека, за человеческую сущность, неотрывную от семьи, ради которой и был совершен Великий Октябрь. Борьба за человека продолжена здесь, на этой территории, где так много всего сдали, так много скверного происходит. Значит, этот огонь есть внутри, и наша задача, чтобы он определял все, что происходит в нашем Отечестве.
Я передаю слово Марии Мамиконян от РВС.
Мария Мамиконян: Товарищи, Родительское Всероссийское Сопротивление докладывает, что сопротивляется уничтожению семьи, вышедшему на совершенно новый виток, по-прежнему с полной силой, отдачей и, как мне кажется, не без успеха.
То, что было сейчас сказано про закон о семейно-бытовом насилии, — это передовая линия нашей борьбы. Это сейчас самое главное, что оказалось даже страшнее, чем ювенальная юстиция в ее общем смысле. Это, конечно, тоже часть ювенальной юстиции. И, конечно, ювенальная юстиция при принятии подобного закона окажется совершенно необоримым злом. Но это еще страшнее потому, что оно сильнее, активнее и агрессивнее заглядывает внутрь семьи. Во главе процесса стоят феминистки, что сильно путает, поскольку как бы адресует к известному явлению начала ХХ века, когда феминизм был частью борьбы за социальные права. Но между нынешним феминизмом и прежним фактически нет ничего общего.
Октябрь, уравняв женщин в правах с мужчинами, создал условия, позволявшие женщинам строить семью и в целом свою жизнь как свободным членам нового общества. В советской стране сумели пройти по тонкой грани, освободив женщин, дав им доступ к социальным лифтам, но не разрушив при этом институт семьи. Характерно, что, хотя обществу все время транслировалась идея разрыва со старым миром, никто не навязывал семьям извне какой-то модели отношений вместо «пережитков», просто и сам брак, и модель отношений перестали быть вынужденными социально-бытовыми условиями.
Это было грандиозное достижение советского периода, что при ломке, казалось бы, самых основ государства и общества общество не рухнуло в пропасть бессемейственности, бестрадиционности, а прошло по достаточно узкой, сложной грани, и не были извращены те нормы, которые определяют человеческие отношения, позволяют строить человеческую жизнь.
Все мы это прекрасно знаем. И вдруг сейчас, через сто лет после того, как социальная новизна в бытовании женщин в Советской России победила, нам заявляют, что женщин у нас в стране надо освободить! Надо их освободить от якобы существующего семейного гнета, надо их освободить от несправедливостей при приеме на работу и так далее. Ощущение, что люди, говорящие о России как о стране Домостроя, вообще жили не здесь.
Да собственно, ничего удивительного — они действуют по лекалам, скроенным на Западе. Оттого и весь абсурд. Но мы-то все понимаем смехотворность этих претензий на «освобождение» женщин. Но радикальные феминистки накидываются этаким крикливым, вульгарным и крайне агрессивным племенем на наше общество, сбивая с толку молодежь, в частности, молодых девушек, которые еще не понимают, что такое семья. А ведь страшно же, что и не поймут, оказавшись под таким влиянием.
Феминистки якобы борются с насилием, которое, если их послушать, охватило у нас чуть ли не все семьи — 80% уже называют, — что является абсолютно наглой ложью. Подменив истинные цифры и истинные причины явления, которое можно отнести к «домашнему насилию» — оно, как все мы понимаем, существует, но далеко не в тех объемах, о которых кричат, и требует адекватных причинам методов борьбы, как то: восстановления системы профилактики алкоголизма, наркомании и лечения психических заболеваний, — они уже требуют особых прав для женщин, особого правосудия, такого, где будет отменен принцип презумпции невиновности. Мужчина? Уже виновен по умолчанию, ибо — потенциальный насильник! И нужно выявить возможную склонность к насилию как можно раньше, привлекая сторонних лиц, совершенно независимо от желания или нежелания самой женщины, которая есть существо бессильное, бесправное, недееспособное, — опять же по умолчанию! То есть несвободное, нуждающееся в опеке. Разумеется, вершить опеку и новое правосудие будут НКО, заинтересованные финансово и не только.
Чего добиваются феминистки и к чему быстро приведут? К страху людей перед созданием семьи, к скачкообразному росту ювенальных отобраний детей, к падению рождаемости. Они запускают войну всех против всех на уровень семьи, организуют войну полов. Разрушить семью можно, только устроив такую вот войну полов. И ее устраивают!
Будет разрушена не только семья как основа государства, будут разрушены общество, государство и собственно человек. Потому что жить в абсолютно безлюбом и атомизированном состоянии он не сможет. Вот, что запускает эта кампания по якобы борьбе с домашним насилием!
Нынешние феминистки — не за равноправие женщин. Они против равноправия мужчин. Они строят новую систему, в которой хотят наделить женщин, а точнее, себя — вседозволенностью.
Сейчас стало уже совершенно ясно, что сопротивление, которое оказывается этому, не может остаться незамеченным. Что тут готовы объединиться люди разных убеждений, принадлежащие, может быть, даже к разным лагерям политическим. Все те, кто хочет отстоять наше право на человечность.
Что еще можно сказать? Несколько дней назад прошло важное мероприятие в Общественной палате РФ — слушания по вопросу о семейно-бытовом насилии. Это были очень содержательные, серьезные слушания, которые позволяют рассчитывать, что процесс дальше пойдет в правильную сторону. Что возникнет широкое обсуждение всего этого запускаемого безумия, а не кулуарное протаскивание в законодательство новых норм, по сути тоталитарных.
Выступления, которые прозвучали в Общественной палате, напечатаны в газете «Суть времени». Только что ее привезли из типографии. Я очень прошу тех, кто не является подписчиками нашей газеты, взять ее и хорошенько, внимательно изучить. Потому что это то, что надо знать самим и надо рассказывать, объяснять другим.
Если мы всем обществом отвергнем готовящееся уничтожение семьи и уже запущенную «войну полов», мы отстоим Человека!
Если отнесемся к происходящему легкомысленно — победят самые черные силы, прикрывшиеся белыми одеждами защиты женщин!
Так что, очень прошу, отнеситесь к этому серьезно. Это совсем не рядовой момент. Нельзя его легкомысленно проигнорировать. Здесь надо включаться.
Я верю, что мы это сделаем! Я предлагаю всем включаться.
Вот всё, что я хотела сказать.
Садики, продленку, спортивные секции и всё остальное, что отняли у семей, живших в Советском Союзе, мы как-нибудь вернем, когда добьемся, чтобы человек остался человеком. А жить без любви в атомизированном мире человек не сможет, просто погибнет!
Товарищи! К борьбе!
Митинг: Ура! Ура! Ура!
Сергей Кургинян: Товарищи, я хотел бы здесь отметить несколько вещей. Первое, напор борьбы за принятие закона о семейно-бытовом насилии очень высок, и этим занимаются очень высокие люди.
Я порекомендовал бы этим людям задуматься над тем, что же произошло после доски Маннергейма? Пусть бы они об этом подумали! Знаете, как говорится, «прошу я, а просить я не люблю»… Так вот задумайтесь — прошу! И остановите эту вальпургиеву ночь из Совета Федерации и других органов. Остановите ее сами, пока мы этим не занялись, немедленно!
Потому что, сколько ни говоришь, даже со священниками и со светскими людьми здесь, — они не до конца понимают, что происходит. Но как только говоришь с людьми с Запада — они понимают всё! Достаточно полгода там прожить, чтобы понять, каков масштаб бесчинства.
Сначала надо было каяться за жертвы сталинизма, а сейчас знаете, за что надо каяться? За преследования ведьм! По всему миру надо каяться за преследования ведьм, и поэтому ведьмы правы. «Да здравствует власть ведьм!» — это говорится на Западе всерьез.
Человек, живущий здесь, не может себе этого представить, что происходит там! И эта волна, очевидным образом преступно и при прямом влиянии Запада, идет сюда. И мы имеем право говорить об агентуре Запада, внедряющейся сюда через семейную тему.
Это первое, а второе — о семье. В Советском Союзе была создана новая крепкая семья. Новая и крепкая! Она взяла всё лучшее от предыдущей и вывела это на новый уровень. То, что семья может быть только религиозная или никакая — это неправда! Если речь идет о консервативных ценностях, то без советских ценностей их не существует. И советская — классическая, прочная, светская — семья есть преемник и соратник духовный семьи предшествующих периодов, и она же есть то, что устремлено в будущее. Наш лозунг — советское наследие как фактор будущего! И этот лозунг надо произнести сейчас, в годовщину Великого Октября.
Я передаю слово Ирине Медведевой, детскому психологу и нашему выдающемуся общественному деятелю.
(Аплодисменты.)
Ирина Медведева: Здравствуйте, доблестные воины!
Вы молодцы не только потому, что чтите праздник — праздник нашей недавней истории, а потому, что вы таким образом сопротивляетесь осквернению.
Если бы меня спросили, как одним словом определить сегодняшнюю жизнь, я бы, не задумываясь, сказала — осквернение всего и вся, осквернение святынь, осквернение нашей истории и, конечно, осквернение человека.
Мария Рачиевна сейчас говорила про этот жуткий законопроект. К сожалению, я не могла присутствовать на наших слушаниях в Общественной палате, но зато я с большим трудом проникла на слушания в Государственной думе 21 октября, чуть больше двух недель назад. Сидя в первом ряду, я очень близко видела людей, которые проталкивают этот законопроект — жуткий по всем параметрам.
Он, конечно, антидемографический, потому что не будет дураков, которые захотят жениться, — таких дураков не будет, если примут этот законопроект, если он станет действующим законом. Потому что мужчину можно на раз-два посадить за какую-то ерунду или ни за что — если хочется привести любовника или освободить квартиру.
Вы знаете, что там, например, считается сексуальным насилием? Даже я этого не знала, пока не вникла в законопроект.
Если ваша 14-летняя дочь уже спит с бой-френдом, а вы возражаете против этого, — вы совершаете сексуальное насилие над ней. Если ваша жена, с которой вы еще живете под одной крышей, привела любовника и у вас на глазах с ним спит под вашей общей крышей — вы совершаете сексуальное насилие, если вы этим недовольны. Это просто всё за гранью уже находится, этот сумасшедший дом.
Так вот, я близко посмотрела на этих женщин. К сожалению, в основном это были женщины, адепты этого законопроекта — Оксана Пушкина, Алена Попова, которая про себя говорит, причем не метафорически, а серьезно: «Я ведьма».
Сергей Ервандович сегодня только что сказал о том, как теперь Запад защищает ведьм. Так вот, она о себе сама говорит, что она ведьма.
И знаете что я поняла? Что в 1917 году все-таки шла битва людей разных идеологий, разных убеждений, разных социальных страт. А вот сейчас битва уже идет — нам предстоит ее довести до победного конца — и эта битва покруче. Это битва просто между людьми и нелюдями — вот так сейчас уже пролегает черта! Когда всякие навальнинцы кричат про то, как мы должны бороться с жуликами и ворами… Никто из нас не любит жуликов и воров. Но я когда вижу вот этих вот баб, которые разрушают жизнь и строят антижизнь, мне кажется, что «борьба с жуликами и ворами» — это большая роскошь мирного времени, это потом. Это потом. Сейчас надо вот это все как-то отвоевать.
Знаете, я, как и многие, ловлю себя на том, что мы очень устали от поражений. Я дочка победителя. Мой отец из девятого класса, будучи школьным барабанщиком, обманув медкомиссию, потому что у него не хватало веса, обманув военный призывной пункт, потому что у него не хватало возраста, ушел на фронт. Я не могу долго жить без побед. Нам уже пора побеждать. Просто уже нет сил.
И я по людям это же вижу. Я много езжу по всей стране — от Сочи до Сахалина — и общаюсь с разными людьми и как психолог, и по своим общественным обязанностям, которыми я очень счастлива. Но я вижу, что люди находятся уже в состоянии какой-то коллективной депрессии.
Во-первых, их убедили, нарочно, конечно, в том, что все бесполезно, рыпаться бесполезно, что все уже решено. И люди часто говорят: «Ну, они всё за нас решили». Вы понимаете, их вогнали в состояние депрессии. Поэтому я призываю вас очень широко рассказывать о каждой, даже локальной, маленькой победе. Это сейчас очень важно для того, чтобы поднять боевой дух народа, потому что идет такая страшная война, а у людей опущены руки!
Хочу сказать, что позавчера, поговорив с известной вам Еленой Михайловной Тимошиной, которая, работает в НИИ МВД, я узнала последнюю статистику 2018 года по семейно-бытовому насилию. Я хочу вам просто сообщить, сколько женщин от общего числа страдают от насилия по последней статистике 2018 года. Знаете, сколько? Три десятитысячных процента!
Так что, если кто-то вам скажет, как много насилия в семье, вот вы дайте эти цифры. Я не поленилась, сама посчитала, когда она мне сообщила цифры, — цифры просто смехотворны, и, кстати, у нас эти цифры снижаются с каждым годом. А в Германии, где давным-давно введен этот закон, эти цифры только растут — притом, что закон о семейно-бытовом насилии живет.
Если такой закон победит у нас, то даже те, кто имел неосторожность жениться, рожать детей не захотят, потому что всё будет объявлено насилием — психологическим, физическим, экономическим — каким угодно! Это ярко выраженный антидетородный закон. Притом что на конференциях только и слышишь, что «у нас демографическая катастрофа», «демографическая яма», «что делать»… Недавно прошел Всемирный русский собор, там всё было посвящено демографии — какая она катастрофическая. Но при этом проталкиваются законопроекты, которые эту демографическую яму уже превратят в демографическую пропасть.
Напоследок хочу вам сказать: говорите людям, которые ничего не делают, а только говорят «ужас-ужас-ужас», что самое разрушительное для психики — это бессильная ярость. Поэтому хочу вам сказать, что вы, обеспечивая будущее стране, обеспечиваете себе психическое здоровье. Ярость не может быть бессильной, бездейственной — тогда она разрушает человека.
И совсем последнее. Я сейчас тут пока стояла, вспомнила своего любимого святителя. Это русский святой XIX века Филарет Московский. Для людей нецерковных он знаменит тем, что стихотворно ответил на стихи Пушкина «Дар напрасный, дар случайный…» Он не только умел писать стихи — этому в семинариях раньше учили. Никто из семинаристов не считал себя поэтом, а просто их учили писать стихи, это входило в культуру духовного лица. Так вот, он был мастером афоризма.
Я сейчас вспомнила его афоризм. Филарет Московский сказал: «Пусть клевещут на истину, пусть ненавидят любовь, пусть убивают жизнь — истина оправдается, любовь победит, жизнь воскреснет». Нам нужно, чтобы воскресла жизнь человека и умерла бы антижизнь, в которую нас стараются ввергнуть.
С праздником!
Митинг: Ура! Ура! Ура!
Сергей Кургинян: Госпожа Попова, которая говорит, что она ведьма, — пусть уезжает к своему приятелю Пономареву и насаждает ведьмовство на бандеровской Украине, где этот Пономарев уже занимается преступной антирусской деятельностью. Пусть она займется там этим вместе с ним, а не занимается здесь своими играми.
Я не говорю, что борьба будет простой и быстрой. Я просто говорю, что она будет. И если она будет, враги будут побеждены. Почему так ненавидят Чапаева? Еще за фильм «Чапаев». Помните, что там говорят об офицерах-каппелевцах? «Красиво идут… Интеллигенция…» А что говорил Василий Иванович по поводу [их обещанной психической атаки]? «Психическая, говоришь?.. Хрен с ней, давай психическую!» Хотите «психическую», получите психическую. По полной программе!
Я передаю слово, по случайности, Жанне Тачмамедовой — психологу, члену РВС. Пожалуйста.
(Аплодисменты.)
Жанна Тачмамедова: Здравствуйте, друзья!
Как раз, между прочим, о психической атаке я и хотела рассказать. Сейчас процесс отчуждения у людей права быть людьми очень широко развернулся. И один из механизмов этого отчуждения — концепция «психологического насилия», разработанная феминистками и «борцами с насилием против женщин».
По сути дела, это концепция, которая запустила процесс фундаментального пересмотра самих основ права. Она выворачивает наизнанку понимание того, что есть насилие, что есть преступление, а что есть нормальное человеческое поведение.
Что говорят феминистки? Они говорят, что физическое насилие — это не самое страшное. Ирина Яковлевна сейчас говорила, что на самом деле очень мало физического насилия в семьях. Феминистки это прекрасно знают. Поэтому они говорят: «Нам нужна новая концепция насилия, в которой самое страшное — это психологическое насилие. Это на нем должны сосредоточиться власти, и его они должны наказывать особенно сурово». Европейские страны пошли по этому пути. В Англии за психологическое насилие уже предусмотрено уголовное наказание вплоть до пяти лет [лишения свободы].
Что же такое это самое психологическое насилие? Например, по законам Англии, психологическим насилием — уголовным преступлением — является проявление ревности. Или, например, если родители ругают ребенка за двойку и требуют, чтобы он хорошо учился, — это тоже преступление. Это называется «постоянная критика» или «принудительный контроль». Это тоже психологическое насилие.
А вот, например, рекомендация Совета Министров Евросоюза: там психологическим насилием называются «недоброжелательные замечания». Или пристальный взгляд — это тоже уже насилие. Похоже на какой-то бред, какой-то дурной сон, но это правда. И это всё уже постучалось в наши двери.
У нас сейчас разрабатывается закон (он уже написан) о домашнем насилии. И по этому закону, по сути, любая семейная ссора тоже является преступлением. Там психологическим насилием называется ссора, при которой один из членов семьи почувствовал себя униженным или начал нравственно страдать.
Эта концепция «психологического насилия» говорит, что любой человек, у которого есть какие-то близкие отношения с другим человеком, — преступник. Ведь мы же понимаем, что если люди находятся в близких отношениях друг с другом — в реальных, а не виртуальных, то они, бывает, ругаются, злятся друг на друга. Но они мирятся, несмотря на недостатки, потому что они любят друг друга.
А какие отношения не могут квалифицироваться как психологическое насилие? Это выхолощенные и стерильные отношения, в которых люди равнодушны друг к другу. Потому что если человек равнодушен к другому, он не будет от него ничего требовать. В этих отношениях не будет пристальных взглядов, никто не будет пытаться понять другого человека, помочь ему стать лучше. В этих отношениях не будет любви.
Феминистки создали целый поведенческий кодекс. Они собрали огромное количество форм поведения, которые решили назвать насильственными и которые они хотят квалифицировать как уголовное преступление. И это формы поведения, которые за всю историю человечества доселе никогда не считались преступлением. Сторонники концепции «психологического насилия», по сути дела, создали машину порабощения человека, машину тотального контроля над обществом.
Все эти усилия очень похожи на попытки создания общества, которое описал Карл Поппер. Он говорил о «полностью абстрактном обществе» или «безличном обществе». Это общество, в котором люди лишены общения лицом к лицу, в котором они полностью изолированы. Именно в этом обществе, в котором нельзя повышать голос, нельзя критиковать, нельзя смотреть в глаза друг другу, — именно в таком обществе нам предлагают жить.
Но что это за общество? Что это за люди такие, которые будут населять данное общество? Это эмоционально оскопленные индивиды, безличные, лишенные каких-то живых человеческих эмоций, не способные объединяться, не способные сопротивляться.
Сто лет назад большевики боролись против порабощения людей, против эксплуатации. А сейчас мы видим, что созданы совершенно новые формы порабощения человека, которые заключаются в том, что у человека отнимается право быть человеком и называться человеком. И сейчас линия фронта проходит именно по этой черте.
Спасибо!
(Аплодисменты.)
Сергей Кургинян: То, о чем говорит Жанна, называется «общество без любви». Общество без любви — это общество без Бога для религиозного человека, это общество тотального отчуждения для светского человека. Это, конечно, общество духовной смерти, о котором предупреждал Маркс. Поэтому то, что мы сейчас говорим об этом, в высшей степени обоснованно в связи с новыми угрозами и приоритетами внутри того же марксизма.
Великая Октябрьская социалистическая революция была антибуржуазной революцией, объединившей низы общества с патриотическими дворянскими слоями. Это была революция, которая взяла высшие ценности предыдущего общества и передала их народу. Это была левоконсервативная революция.
И сейчас на повестке дня стоят задачи левоконсервативного движения, которое может быть единственным ответом левачеству и силам тьмы, — потому что вслед за безлюбостью придет ненависть. Человек не будет долго безлюбым, он не будет оставаться в стерилизованном виде. Он всё вытеснит в подсознание, а потом оттуда начнется безумие такой нацистской ненависти, по отношению к которой Гитлер еще покажется не так страшен, как то, что явится на смену. И это всё готовится с Запада.
Я хочу, чтобы Максим Карев рассказал об этом.
Пока Максиму готовят микрофон, сообщаю, что сейчас здесь находятся 762 человека, и это нас находится на 25–30% больше, чем было на аналогичном мероприятии в 2016 году.
Максим Карев: Добрый вечер, товарищи! Уже многое было сказано об этом законе пресловутом, о профилактике семейно-бытового насилия. В нем сходится очень многое, это не мелочь, а острие борьбы против России. Я объясню, что я имею в виду. Советский Союз проиграл в холодной войне Западу, уступив «мягкой силе». С 2014 года, когда Крым воссоединился с Россией, Запад снова заговорил о холодной войне.
Сейчас США называет своей «мягкой силой» некоммерческие или негосударственные организации — НКО. В рассекреченных документах ЦРУ, которые посвящены методике ведения психологической или холодной войны против СССР, одно из главных мест отводилось благотворительным фондам. Эти частные, формально независящие от государства организации, по факту должны были обслуживать интересы внешней политики США.
Например, фонд Форда превратился просто в филиал ЦРУ и Госдепартамента США. Достаточно открыть список его директоров, чтобы убедиться в этом. При участии фонда Форда было основано радио «Свобода» в Европе. В 70-е годы именно фонд Форда начал кампанию по борьбе за права женщин во всем мире. А в 2011 году госсекретарь США Хиллари Клинтон заявила, что борьба за права женщин во всем мире является краеугольным камнем внешней политики США. Понимаете, внешней политики!
Сейчас мы видим, как под предлогом борьбы за права женщин, против дискриминации женщин, против семейного насилия, у нас в стране пытаются протащить абсолютно антиправовой, антиконституционный по духу и абсолютно деструктивный по содержанию закон о профилактике семейно-бытового насилия. Единственная цель которого — это разрушение права, семьи и государства, потому что любое государство основывается на семье.
Застрельщиком принятия этого законопроекта на протяжении многих лет является центр «АННА», который в 2016 году наконец-то был признан иностранным агентом. Центр «АННА» теснейшим образом связан и с фондом Форда, который перечислил ему миллионы долларов, и с Хиллари Клинтон, и — буквально через одно рукопожатие — с бандеровским лобби в США. В одной упряжке с центром «АННА» находятся пресловутые белоленточники, российские оранжоиды, одновременно работающие по теме семейного насилия: это, например, уже упомянутая Алена Попова и Анна Ривина.
Те центры в США, которые опекают центр «АННА», приветствовали майдан на Украине и события на Болотной площади в России. И центр «АННА» никаким образом не отмежевался от связей с этими опекунами. То есть в одном и том же флаконе нам подают белоленточный оранжизм, якобы борьбу с семейным насилием, и, что симптоматично, пропаганду ЛГБТ.
То есть на самом деле эти люди хотят разрушить российскую семью и разрушить Россию. Запад на самом высшем уровне открыто заявил, что его цель — сохранение господства через установление демократии, управляемой извне. Для этого ему нужны НКО, работающие в такой чувствительной сфере, как защита прав человека, но при этом они не должны быть подотчетны и подконтрольны собственному правительству, хотя очевидно, что такие НКО будут полностью зависимы от своих западных спонсоров.
Причем не только с финансовой точки зрения, но и с точки зрения концептуальной, поскольку они будут проводить в нашей стране то, что будут диктовать их западные кураторы. Именно это мы наблюдаем на примере закона о профилактике семейно-бытового насилия. А в ядре этой системы, то есть среди тех кукловодов, которые будут диктовать эту волю местным НКО, сидят американские русофобские семьи, в том числе и откровенно бандеровские, например, Добрянские, которые положили жизнь на то, чтобы разрушить СССР.
И второй раз мы не позволим «мягкой силе» разрушить страну, мы отстоим наши семьи и наше государство! Победа будет за нами!
Митинг: Ура! Ура! Ура!
Сергей Кургинян: Товарищи, наше сражение где-то носит гражданский характер, а где-то иной — например, в Донецке. Я жду выступления от Донецка и жду выступления от нашей коммуны с тем, чтобы все стороны нашей деятельности были представлены на этом митинге не только живым, но и мертвым — тем, которые сражались за великое дело. Они должны знать — мы эту борьбу продолжаем.
Да. Так диктует вдохновенье:
Моя свободная мечта
Все льнет туда, где униженье,
Где грязь, и мрак, и нищета.
Туда, туда, смиренней, ниже, —
Оттуда зримей мир иной…
Ты видел ли детей в Париже,
Иль нищих на мосту зимой?
На непроглядный ужас жизни
Открой скорей, открой глаза,
Пока великая гроза
Все не смела в твоей отчизне, —
Дай гневу правому созреть,
Приготовляй к работе руки…
Не можешь — дай тоске и скуке
В тебе копиться и гореть…
Но только — лживой жизни этой
Румяна жирные сотри,
Как боязливый крот, от света
Заройся в землю — там замри,
Всю жизнь жестоко ненавидя
И презирая этот свет,
Пускай грядущего не видя, —
Дням настоящим молвив: Нет!
Сергей Кургинян: Это стихотворение Александра Блока прочитал член Александровской коммуны Илья Росляков. Как мы помним, Блок говорил, обращаясь к этому кроту, — куй, куй новую реальность! И тогда «созреет новая любовь»!
Слово Анне Кудиновой, руководителю Александровской коммуны, члену политсовета движения «Суть времени».
Анна Кудинова: Здравствуйте, товарищи! Мне выпала честь передать вам поздравления от двух больших начинаний движения «Суть времени»: от лица Донецкой миссии «Сути времени» и от лица Александровской коммуны, которая имеет подразделения в Александровском и в Москве. Эти подразделения действуют как единое целое.
С первых дней существования движения «Суть времени» мы называем самих себя наследниками Великого Октября. Но эти слова ничего не значат, если они не подкреплены делами.
Прежде всего мне хотелось бы сказать о том деле, которое уже шестой год делают представители Донецкой миссии. Есть плакат времен Гражданской войны (он был издан в 1921 году), который называется «Донбасс — сердце России». Всем вам наверняка памятно то ощущение, которое многие из нас так остро пережили в 2014 году, — ощущение, что Донбасс вдруг стал неким средоточием, точкой, где схлестнулись, сошлись очень крупные силы. И что от исхода происходящей там схватки зависит, как пойдет в дальнейшем исторический процесс во всем мире.
Сила, которая развязала войну на Донбассе, которая до этого устроила госпереворот на Украине, явила свой лик с такой откровенностью впервые за весь послевоенный период. Это та самая сила, с которой наши предки сражались на полях Великой Отечественной войны под красным флагом, защищая право советского народа на жизнь, на свободу. Право на то, чтобы быть первопроходцем на абсолютно новом пути, который открыла человечеству Великая Октябрьская социалистическая революция. Этой силе, поверженной в 1945-м и вновь поднявшей голову, необходимо было дать бой.
Летом 2014 года в Донецке начала работать миссия «Сути времени». Подавляющее большинство людей, вошедших в миссию, в тот момент не имело даже опыта службы в армии. Мы гордимся тем, что наши товарищи ведут борьбу уже шестой год, что они очень выросли и в профессиональном, и в человеческом плане, что они выдержали все выпавшие на их долю испытания, самым тяжелым из которых была и остается потеря товарищей. Мы помним всех наших погибших.
А теперь я предоставляю слово Донецкой миссии.
[Видео из Донецка]
Контрабас: Дорогие товарищи! От лица миссии «Сути времени» на Донбассе поздравляем вас со 102-й годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции.
Товарищи, 102 года назад наши великие предки подарили человечеству надежду на то, что возможна жизнь без мещанства и стяжательства. Их потомки сошли с дистанции. И сегодня тьма с удесятеренной силой наступает на всё то, что называется человеком. Тьма наступает на наши души, шепчет каждую секунду: «Покорись, сдайся, живи в свое удовольствие».
Мы видели, что происходит с теми, кто сдался. Сто лет назад царь и Временное правительство, дворяне, буржуазия сдались и потеряли всё. Тогда Ленин и партия подхватили наше Отечество и подарили нам будущее. Они никогда не сдавались, они выиграли свою схватку. И сегодня, товарищи, мы поздравляем вас с этой великой годовщиной и желаем всем нам стойкости, чувства локтя, остроты ощущения ведущейся борьбы! Мы никогда не сдавались, не сдаемся и не сдадимся. Мы победим! С праздником, товарищи!
Ольга: Берегите любовь, берегите друг друга!
Мы желаем вам огромного счастья, которое по-настоящему может быть только в борьбе. У нас есть наша борьба, наше дело, наша огромная, светлая, благая, великая Родина! И мы есть друг у друга, а значит, всё у нас есть для счастья и для победы. С праздником, товарищи!
Анна Кудинова: Александровская коммуна возникла на несколько месяцев раньше, чем Донецкая миссия, — осенью 2013 года. Когда мы приехали в Александровское, мы разместились на территории бывшей Александровской бумажной фабрики, которая весь советский период была градообразующим предприятием, которая имеет очень славную историю, но в момент нашего прибытия представляла собой жалкое зрелище. Явленная нам картина разрушения и запустения была такой яркой, что обрела для нас силу символа. Руины Александровской фабрики символизируют для нас те руины, в которые превратилась некогда могучая страна, созданная Великой Октябрьской социалистической революцией.
Мы приняли решение поднять Александровское из руин, считаем это очень важной задачей, считаем это нашей борьбой, нашим участком фронта. На нем, конечно, не свистят пули, как в Донецке, но это то, что раньше называлось словами «трудовой фронт». Для того чтобы участвовать в этом проекте, тоже необходимо обладать стойкостью, мужеством, силой характера и силой духа.
Александровское (а многие из вас там бывали) — это маленький, отдаленный поселок, холодный, окруженный костромскими лесами. Для людей, которые там родились, наверное, это самое прекрасное место на земле. Но подавляющее большинство коммунаров приехало туда из больших городов: Москвы, Ленинграда, Новосибирска, Свердловска, Челябинска и других. Поэтому нам с самого начала было понятно: для того, чтобы выжить там, жить много лет на руине, смотреть на эту руину и работать, — необходимо иметь в сердце образ будущего, того, что Маяковский называл словами «город-сад». Только если ты веришь, что раньше или позже здесь будет построен город-сад, у тебя есть силы для того, чтобы это делать.
Мы понимаем всю разницу в масштабе, потому что когда Маяковский говорил о городе-саде, он имел в виду проект «Кузнецкстрой», то есть строительство Новокузнецка — важнейшего промышленного региона Советской России, Советского Союза. Но проект «Кузнецкстрой» развивало и продвигало молодое советское государство, которое промышленное развитие ставило во главу угла, считало самым приоритетным направлением своей деятельности, а Александровское восстанавливается фактически силами горстки людей. Однако, несмотря на всю разницу в масштабах этих двух проектов, наш проект очень важен, потому что всякая река берет начало в малом источнике.
Нам кажется, что за эти годы Александровское стало домом, стало очень важным местом не только для коммунаров. Если развивать это понятие — образ, который ты хранишь в сердце, — можно вспомнить слова из любимой всеми сутевцами песни «Аэроград», где говорится: «Город сердца моего — Аэроград». Вот таким «городом сердца» Александровское, как нам представляется, стало не только для коммунаров, но и для вас всех — тех, кто приезжает в Александровское на Зимнюю и Летнюю школы, тех, кто приезжает добровольцами и помогает его строить. Мы, александровцы, желаем вам всем иметь в сердце этот образ будущего, без которого невозможно победить.
С праздником, товарищи! Ура!
Митинг: Ура! Ура! Ура!
Сергей Кургинян: От лица митинга я хочу передать особо горячий привет и александровцам, конечно, тоже, но прежде всего нашим братьям в Донецке.
Хочу сказать, что, когда всё это начиналось, по их поводу было очень много скепсиса. А сейчас я даже не буду говорить, что заняло его место. Я хотел бы пожелать то же самое всем нам, потому что в конечном итоге на пути нашей победы существенные враги — это наша собственная слабость, это наша духовная неокончательность, это отсутствие мобилизации того огромного огня, который должен зажечь сердца других людей и подключить их к нашей вере и к нашей победе.
Я желаю всем, собравшимся на этот митинг, наращивать в себе эту внутреннюю духовную силу так же, как ее наращивают наши братья в Донецке, побеждать себя так же, как они побеждают там. Есть джихад духа, а есть джихад меча, и только соединенные вместе они могут дать победу. Только эта наша духовная борьба, соединенная с войной политической, информационной — а в Донецке, как мы понимаем, и другой, — только вместе она может создать опорные пункты для будущей великой победы. Враг будет разбит! Победа будет за нами!
Митинг: Ура! Ура! Ура!
С верой святой в наше дело,
В бой поспешим поскорей.
Нашей ли рати бояться,
Призрачной силы царей.
Свергнем могучей рукою
Гнёт роковой навсегда,
И водрузим над Землёю,
Красное Знамя Труда!
Сергей Кургинян: Митинг завершается — борьба продолжается. Это борьба за наше государство, за справедливость и за духовное восхождение человека. Ура, товарищи!
Митинг: Ура! Ура! Ура!
Сергей Кургинян: Митинг объявляю закрытым. Спасибо всем! На следующем пусть вас будет еще вдвое больше! Ура!
