Президентские выборы в Иране — итоги и перспективы

5 июля в Исламской Республике Иран состоялись внеочередные выборы президента страны. Победителем стал Масуд Пезешкиан. Кандидат, которого принято относить к реформистскому лагерю иранского политикума в отличие от его прямого конкурента на выборах Саида Джалили, которого относят к лагерю консерваторов.

Выборы состоялись спустя почти два месяца после гибели прежнего президента Ирана Ибрагима Раиси. 19 мая недалеко от границы с Азербайджаном в авиакатастрофе погибли президент Ирана Ибрагим Раиси и все, находившиеся на борту его вертолета, члены высокопоставленной делегации, включая министра иностранных дел Ирана Амира Абдоллахияна.

Борьба на выборах

С 30 мая по 3 июня в Иране прошла регистрация кандидатов на пост президента страны. Из 80 подавших документы иранский Совет стражей отклонил 74, включая четырех женщин и одного из бывших президентов исламской республики Махмуда Ахмадинежада.

За несколько дней до выборов еще два кандидата выбыли из президентской гонки. Вице-президент Амир Хосейн Хашеми отказался от участия в выборах в пользу Алиреза Закани, Саида Джалили и Мохаммада-Багери Галибафа. Сам же Алиреза Закани, занимающий пост мэра Тегерана, тоже снялся с выборов в пользу все тех же Саида Джалили и Мохаммада-Багери Галибафа — наиболее известных консервативных политиков.

28 июня состоялся первый тур выборов. Явными лидерами по его итогам стали депутат иранского парламента и бывший министр здравоохранения Масуд Пезешкиан (44,40%) и представитель духовного лидера Ирана аятоллы Али Хаменеи в Высшем совете национальной безопасности страны, дипломат Саид Джалили (40,38%). Оба кандидата набрали сопоставимое количество голосов, но не преодолели порог в 50%, необходимый для победы в первом туре. Явка в первом туре была невысокой и составила 39,93%.

Довольно низкую явку даже пришлось прокомментировать верховному лидеру Ирана Али Хаменеи. По его словам, власти страны не ожидали, что в выборах президента примут участие столь мало людей.

«Второй тур очень важен. Те, кто любит Иран и прогресс страны, должны показать это своим участием в выборах», — привело слова Хаменеи агентство ISNA.

Во время второго тура Масуд Пезешкиан вновь опередил соперника, набрав 53,67% против 44,34%, которые удалось набрать Саиду Джалили. Явка во время второго тура была несколько выше и составила 49,68%.

Некоторые эксперты связали увеличение явки с явно замаячившей интригой. На избирательные участки стали приходить люди, ранее не включенные в политическую жизнь. К таковым принято относить апатичных к политике иранцев, ждущих и не встречающих политических преобразований и реформ. Прошедший во второй тур кандидат из реформистского крыла стал эдаким триггером к увеличению явки среди данного электората.

Кто такой Пезешкиан?

Масуда Пезешкиана, которого эксперты относят к политическому лагерю реформистов, некоторые также считают сторонником сближения Ирана с Западом. В западных СМИ его часто упоминают исключительно в комплиментарном ключе.

Например, по мнению иранистов из Financial Times, Пезешкиан пользуется доверием довольно большого числа иранцев за то, что позволял себе иногда критиковать иранские власти за жесткость проводимого курса и за позицию в вопросе прав и свобод иранских женщин. В одном из теледебатов он назвал политическую арену Ирана страдающей от «эпидемии лжи».

На Западе ждут от Пезешкиана некоторых послаблений в действиях иранской полиции нравов в отношении ношения хиджаба иранскими женщинами.

Соответственно, те, кто смотрит на ситуацию с этого ракурса, еще после первого тура связали перевес голосов в пользу Пезешкиана с ростом оппозиционных настроений среди жителей Ирана.

С кандидатурой Пезешкиана некоторые эксперты также связывают перспективы потепления отношений с США. Ожидается, что он вновь может возродить переговоры по иранской ядерной сделке (Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД) по иранской ядерной программе), которая де-факто была развалена односторонним выходом из нее США в 2018 году, когда пост президента США занимал республиканец Дональд Трамп. Но возобновление переговоров по СВПД возможно с одной оговоркой — это наиболее вероятный сценарий в случае победы на президентских выборах в США представителя Демократической партии.

Так или иначе, а 1 июля, во время предвыборных дебатов в Иране, которые транслировал иранский телеканал IRIB, Пезешкиан высоко оценил политику экс-президента Ирана Хасана Роухани, проводимую с 2013 года и воплотившуюся в 2015 году заключением с Соединенными Штатами сделки по иранской ядерной программе.

Кроме того, во время дебатов будущий президент Исламской Республики допустил критику в адрес предыдущего правительства и возглавлявшего его покойного Ибрагима Раиси.

«Количество антииранских санкций при президенте Ибрагиме Раиси возросло до 2,5 тысячи», — отметил Пезешкиан.

Он подчеркнул, что в случае победы на выборах намерен активно развивать связи со всеми странами мира, включая страны коллективного Запада. Довольно нетипичная риторика для политической речи высших чинов власти в Иране за последние годы.

За Пезешкиана также могли выйти голосовать и другие оппозиционные группы, этнические курды и азербайджанцы, поскольку он сам родился в Махабаде, и азербайджанский (турецкий) язык являлся языком его семьи. Пезешкиан также свободно говорит на курдском языке и был главой фракции тюркских регионов на 10-м сроке Исламского совета.

Чего ждать России?

Подчеркнем, что сама специфика государственной власти в Исламской Республике не позволит сколь-нибудь радикально измениться внешней политике государства с приходом того или иного кандидата на пост президента. Так или иначе, а центральную стратегическую линию внешней политики Ирана выстраивает Верховный лидер аятолла Али Хаменеи — президенту отводятся функции исполнительной власти и управления правительством.

То есть, сколь бы экстравагантно-прозападными для иранской публичной политики ни были заявления победившего на выборах кандидата, его реальные политические шаги никогда не покинут пределов стратегического фарватера, очерченного волей Верховного лидера.

Но штука в том, что все заявления Масуда Пезешкиана нельзя назвать не только экстравагантно, но и умеренно прозападными — они вполне укладываются в рамки типичного национального иранского политического дискурса.

Кроме того, после гибели главы МИД Ирана Амира Абдалахиана его пост временно занял брат мужа младшей дочери Али Хаменеи Али Багери Кани, который до этого являлся заместителем министра иностранных дел. Он же являлся ключевой фигурой Ирана на переговорах по восстановлению СВПД в Вене.

Багери Кани 10 июня на встрече совета глав МИД БРИКС в Нижнем Новгороде подтвердил главе внешней политики России Сергею Лаврову, что «события и изменения ситуации не смогут внести никаких перемен в сотрудничество» между Россией и Ираном. По словам Багери Кани, это сотрудничество «станет еще более успешным и плодотворным», поскольку существует «огромный потенциал для расширения и укрепления взаимодействия» между двумя странами.

Поэтому, какими бы ни были заявления нового президента Ирана и к какому бы политическому лагерю ни относили его западные эксперты, он, с теми или иными несущественными тактическими корректировками, продолжит реализовывать намеченную прежним президентом и правительством внешнеполитическую линию, заданную Верховным лидером Али Хаменеи.

И с большой долей вероятности эта линия будет сохранена, учитывая тот существенный задел в углублении ирано-российского сотрудничества, осуществленный в последние годы.

Уже в 2023 году товарооборот России и Ирана составил порядка $4 млрд (355 млрд руб.). В том же 2023 году Тегеран подписал соглашение о создании зоны свободной торговли со странами Евразийского экономического союза (ЕАЭС), согласно которому Исламская Республика обязана предоставить тарифные преференции на более чем 95% текущего российского экспорта. Также соглашение предполагает установление Ираном предсказуемого и прозрачного режима торговли.

Что касается отношений Ирана и Запада, которые неизбежно отразятся и на российско-иранских связях, избранный новым президентом Масуд Пезешкиан вполне может оказаться подходящей фигурой в планах Хаменеи для политического маневра в игре с Западом по снижению санкционного давления и поиску компромиссов по ядерной программе.

Впрочем, никто не отменял и возросшей в последнее время напряженности внутри иранского общества, которую так же может снять фигура из реформистского лагеря. А стабильность иранской государственности и нынешнего политического строя уж никак не вынести за пределы внешнеполитических интересов Москвы.