У половины привитых выявлены осложнения — ученый
26 июля пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков сообщил, что ситуация с коронавирусом в России далека от нормализации. В связи с пандемией уже не первый месяц вспоминают строчку из песни: «Эта музыка будет вечной».
На «вечность» начинает претендовать и «музыка» коронавирусных ограничений, а также вакцинации разной степени добровольности.
Некоторые специалисты с самого начала сказали: «Если ущерб от ограничений или вакцинации больше, чем от самого вируса, надо не усугублять ситуацию карантинами, а учиться лечить болезнь».
Как научились справляться с COVID-19 за полтора года эпидемии, рассказал в интервью ИА Красная Весна председатель Московского городского научного общества терапевтов, доктор медицинских наук, профессор Московской медицинской академии Павел Воробьев.
ИА Красная Весна: Павел Андреевич, первый вопрос такой: в каких случаях лучшее лечение от ковида — никакого лечения?
— Не могу ответить на этот вопрос положительно, потому что мы, наоборот, пропагандируем раннее начало антикоагулянтной терапии при относительно неплохом самочувствии.
Антикоагулянты — это вещества, которые так, по банальному, разжижают кровь. Они воздействуют на плазменные факторы свертывания, а при ковиде идет активация именно плазменного звена свертывания, и препараты эти препятствуют свертыванию крови, образованию тромбов, эмболов (патологические образования в кровеносной системе).
Антикоагулянты предотвращают инфаркты, инсульты. При ковиде речь идет о микроциркуляторных, мелких тромбах, которые повсеместно поражают все органы и системы.
Мы не знаем, у кого и как будут развиваться осложнения. Профилактика тромбоэмболизма, тромбоэмболических осложнений является основой патогенетической терапии при ковиде, поэтому мы как раз и отрабатываем технологию ранней профилактики. Под нашим наблюдением прошло более 2 тыс. пациентов, и эффективность практически стопроцентная.
ИА Красная Весна: Что изменилось в методах лечения ковида с начала пандемии?
Павел Воробьев: Ушло очень много «фуфломицинов», во всяком случае из рекомендаций у грамотных врачей, скажем так. Всем стало понятно, что не нужно применять антибиотики. К сожалению, они применяются.
Всем понятно, что надо применять антикоагулянты, особенно в тяжелых случаях, но мы не можем пробить стену реаниматологов. Они косные. Поэтому мы имеем высокую летальность среди больных в тяжелом состоянии. Но антикоагулянты — это уже огромное достижение, потому что большая часть пациентов сегодня получает их очень эффективно.
ИА Красная Весна: Павел Андреевич, из Ваших слов, главная проблема — тромбы. Почему они возникают? Об этом много говорят.
Воробьев: Коронавирус тут не очень «при чем». Это происходит при всех инфекциях, при том же гриппе, просто разная степень влияния, разная скорость развития этих тромбов, микротромбозов. Мы прошли такую же историю при гриппе H1N1 — свиной грипп, если Вы помните, — когда летальность достигала 80% в стационаре, а мы ее с нашей терапией снизили в 10 раз, до 8–10%.
Поэтому ничего такого супернеобычного при коронавирусе я не вижу. Вы открываете любой учебник — там написано, что надо лечить антикоагулянтами, свежезамороженной плазмой, плазмаферезом (фильтрацией плазмы) при всех инфекциях.
ИА Красная Весна: Раз, тем более, коронавирус не стал стопроцентной неожиданностью для медиков и его вполне возможно лечить, почему нам говорят: вакцинация, вакцинация, вакцинация?
Воробьев: Ну я не открою Америки, что я против вакцинации от ковида по очень многим причинам: во-первых, потому, что быстро мутирующий вирус все равно не даст эффективно вакцинироваться. И мы это уже видим: сегодня все обсуждают, что новые штаммы уходят по чувствительности от существующих вакцин. Второе — то, что эти вакцины в основном — генномодифицированные продукты, вирусы, которыми мы фактически заражаем людей для того, чтобы они продуцировали некие факторы, некие вещества, которые вызовут иммунную реакцию.
Но вы меня извините, это, если хотите, биологическое оружие новое. Якобы мы заражаем безопасным вирусом с тем, чтобы потом получить некие позитивные вещи. Ну и главный вопрос — это же все не прошло испытаний, это все с кондачка, в виде военного времени, «немедленно, давайте спасать нацию».
Это не годится. Так в медицине не работают. Это, к сожалению, будет вызывать гарантированно отрицательный эффект, который мы видим — половина привитых сегодня дают осложнения, половина привитых! Это данные Московского городского научного общества терапевтов, собранные несколькими десятками врачей на основании тысяч случаев. Это очень большие цифры.
Из них, как обычно, большая часть дает небольшие осложнения, а небольшая часть — большие, вплоть до смертельных исходов.
ИА Красная Весна: Какие шаги предпринимают врачи, обеспокоенные ситуацией с вакцинацией?
Воробьев: Очень много врачей, я не скажу большинство, но очень много врачей выступают против этой вакцинации по тем же самым позициям, о которых я сказал. У каждого свои соображения: у кого-то они более научные, у кого-то — какие-то этические, философские, кто-то обращает внимание на какие-то религиозные аспекты этой проблемы; но проблема есть, и это очень важно.
Мне кажется, что врачи друг друга слышат. Во всяком случае я могу утверждать, что меня слышат точно многие благодаря в том числе средствам массовой информации. Удивительно, что меня туда пускают до сих пор, хотя, казалось бы, я высказываюсь против общей точки зрения.
Тем не менее у многих есть подобные взгляды. В частности, благодаря социальным сетям. К сожалению, куда-то провалились печатные СМИ. Во всяком случае я не вижу там большой… видимо, там все-таки много цензуры, самоцензуры.
ИА Красная Весна: Павел Андреевич, здесь, как я понимаю, два варианта: или кто-то из высокопоставленных врачей, условный Рошаль, идет куда-то наверх и сообщает там, что происходит, и чего-то добивается; или это какая-то гражданская активность врачей, которые подписывают официальные письма или осуществляют еще какие-то гражданские акции. Что сейчас в этом плане происходит?
Воробьев: Думаю, что ничего не происходит. Рошаль — последний, кто куда-то пойдет. Врачи вообще… они все-таки вне политики всегда были, и для них какое-либо такое организованное движение сопротивления — это крайне редкое явление, крайней степени выраженности.
Все-таки здесь, скорее, должно гражданское общество сказать свое слово. Врачи поддержат, безусловно, позицию сопротивления вот этой безумной сегрегации людей — разделения на привитых, непривитых, запрещения каких-то вещей для одних, разрешения их для других.
Пенсионеры не могут попасть теперь в функциональный центр, чтобы сделать какую-то бумажку — куда это годится?
Поэтому, мне кажется, все-таки общество должно проснуться, понять, какая угроза не только прививок, а вообще вот угроза сегрегации — фашизм. Вот это нужно понимать.
С этого начинал Гитлер — он тоже евреев отделял — сюда можно, туда — нельзя… завтра все это превращается в реальный Холокост.
ИА Красная Весна: Есть общераспространенное уже лечение ковида в простых больницах, в которые попадает средний гражданин. А есть, допустим, какие-то более дорогостоящие клиники. Чем отличается лечение ковида в первом и во втором случае?
Воробьев: Я боюсь, что в дорогих клиниках только уход получше. Лечение более-менее везде одинаковое. К сожалению, наша система здравоохранения сильно не на высоте оказалась в этом плане.
Во-первых, мы считаем, что госпитализировать большую часть людей не нужно, а вполне можно лечить амбулаторно. Собственно, я рассказываю вам о наших достижениях.
У нас люди почти не госпитализируются, а если идет госпитализация, то — это либо потому что напуганы, либо вследствие убеждения, например, со стороны врачей скорой помощи. Не надо забывать, что медицинские организации получают деньги за каждого больного, и им, конечно, выгодно, чтобы к ним поступали относительно легкие пациенты. Но в принципе, насколько я понимаю, российская схема лечения не принята на Западе, достучаться туда невозможно.
Мы отдавали на публикацию статью по постковидному синдрому, и нас отвергали в течение суток, до рецензии. При этом сообщали, что у вас прекрасный английский язык, хорошо написана статья, а через сутки говорили: «Все, нет, до свидания».
Это может быть только в одном случае — если нас не хотят слышать, потому что все статьи, откуда бы они не шли: из Китая, Индии — если они в общем мейнстриме, их публикуют. Наша статья противоречит тем подходам, которые установлены где-то, и, соответственно, наша публикация не была воспринята.
ИА Красная Весна: Павел Андреевич, расскажите, пожалуйста, подробнее о «российской» схеме лечения ковида.
Воробьев: Ну мы лечим, фактически, только антикоагулянтами. Это три препарата, которые зарегистрированы в России, их используют для профилактики тромбоэмболии при нарушении ритма сердца. Их также используют для профилактики тромбоэмболии в послеоперационном периоде и т. д.
Но поскольку тромбоэмболия, тромбоэмболические осложнения — это общее явление, и при ковиде тоже, то мы посмели назначать эти препараты off label — без прямых показаний. И мы получили потрясающий совершенно результат.
У некоторых больных мы применяем гормоны: преднизолон, в довольно больших дозах, но очень коротким курсом — 3-4 дня. Остальное — симптоматические препараты, не знаю, стоит ли их здесь перечислять.
Если больному становится хуже и он требует уже госпитальной терапии, то обязательно должна быть добавлена свежезамороженная плазма, чего не делают у нас нигде, и плазмаферез, чего тоже не делают. Причем опыт и того и другого есть.
В отдельных клиниках мы имеем связи, знаем людей. Знаем даже, что, например, в Киргизии такое лечение проводится на дому — прямо назвали это «реанимация на дому».
Все, о чем я рассказываю, опубликовано в научных статьях, в том же DerArchive, в «Клинической геронтологии», «Проблемах стандартизации». К сожалению, только российских, хотя мы с английским вариантом тоже публикуем.
ИА Красная Весна: Власти и крупные медиа буквально объявили войну гидроксихлорохину, ивермектину и другим препаратам. Прокомментируйте это, пожалуйста.
Воробьев: Нет никаких доказательств, что они эффективны, а по препаратам хины есть доказательства, что они опасны.
В этом все дело, что при ковиде нарушилась установка на доказательную базу, на медицину, основанную на доказательствах, на поиск доказательств, на проведение исследований. Ведь подобные исследования провести при большом количестве пациентов — это буквально несколько дней.
Острым ковидом болеют две, ну три недели. Наберите группу — 100 человек таких, 100 человек других, и скажите нам. Не делают, не хотят — ничего вы не найдете.
Поэтому все противовирусные препараты, которые я вижу, — не проходили нормальных исследований.
ИА Красная Весна: Спасибо, Павел Андреевич.
