Правоохранители бьют тревогу: тюрьмы стали «школами» для экстремистов

Для органов правопорядка, занимающихся борьбой с терроризмом, задержание очередного боевика иногда является лишь началом долгосрочных проблем, так как многие заключенные в тюрьму террористы не отказываются от своих убеждений, а продолжают их распространять.

Правоохранители многих стран отмечают, что сегодня тюрьмы всё больше становятся местами продвижения радикальных идеологий и вербовки новых адептов. В ряде стран Евросоюза по мере того, как их спецслужбы выявляют и задерживают среди потоков мигрантов и беженцев тысячи иностранных боевиков-террористов из Ирака, Сирии и других зон вооруженных конфликтов, эта проблема уже становится очевидной.

В прошлом месяце Международная организация уголовной полиции (Интерпол) провела специальное совещание рабочей группы по вопросу о радикализации в тюрьмах. В мероприятии приняли участие сотрудники правоохранительных органов, занимающиеся вопросами борьбы с терроризмом, разведки и пенитенциарных служб из 12 стран.

Правоохранители отметили, что ряд совершённых в последние годы в Европе террористических нападений был произведен лицами, освобожденными из мест заключения. В ходе совместной работы должностные лица из Австрии, Испании и Соединенных Штатов представили тематические исследования и передовые наработки более эффективного выявления радикализированных заключенных в целях предотвращения будущих нападений.

Радикализация тюрем означает, что многие носители террористической идеологии продолжают представлять серьезную угрозу общественной безопасности после освобождения. Несмотря на распространенное мнение, что осужденные террористы всегда отбывают в тюрьмах длительные сроки, по данным Интерпола, средняя продолжительность лишения свободы за террористические преступления в ЕС составляет менее 10 лет. Многие террористы попадают в тюрьмы относительно молодыми и после окончания срока выходят на свободу в возрасте около 30 лет.

В России эта проблема известна уже давно. Первые тюремные сообщества экстремистов начали появляться в пенитенциарной системе страны в начале 1990-х годов, после распада Советского Союза, когда в места заключения стали попадать боевики с Северного Кавказа, в частности террористы из Чечни, и начинали распространять там идеи радикального исламизма. Боевики искали среди заключенных тех, кого можно обратить в фундаментализм и создавали на основе его идей так называемые тюремные джамааты.

Недостатка в новых адептах у «проповедников» фундаментализма не было, учитывая также криминальную обстановку в стране в «дикие девяностые». К примеру, если говорить о Татарстане, Казань тогда славилась своими разборками улица на улицу, после которых молодые люди часто попадали на скамью подсудимых, а потом и в места заключения. Именно там многие из них впервые познакомились с экстремистски настроенными «знатоками» ислама, которые продвигали в тюремной субкультуре его радикальные течения.

Российскими спецслужбами неоднократно фиксировалось, что тюремные джамааты, так же как и подпольные экстремистские объединения ваххабитов и других фундаменталистов, получали финансовую поддержку из-за рубежа.

Более активно экстремистские сообщества во ФСИН распространились после начала 2000-х годов, когда в Уголовном кодексе РФ появилась 282-я статья и увеличилось число людей, привлекающихся в тюрьмы за разжигание межнациональной розни. Более того, некоторые экстремисты стали попадать за решетку специально, чтобы сколотить группу единомышленников и заработать себе имидж борца за веру.

Может показаться, что все это «дела давно минувших дней», однако все эти годы деятельность экстремистов в местах заключения не останавливалась.

К примеру, в январе 2021 года в Следственном комитете России сообщили, что в российской колонии много лет работала школа боевиков. В одной из колоний строгого режима в Калмыкии рецидивист Шахбан Гасанов создал мусульманскую общину под названием «Ахлю ас-Сунна валь-Джамаа» (организация, деятельность которой запрещена в РФ), провозгласил себя ее амиром и организовал школу для начинающих террористов, которая успешно действовала несколько лет. Он собирал дань с осужденных, готовил их к джихаду и сурово карал отступников. Гасанов говорил своим последователям, что надо поддерживать идеи, за которые воюет международная террористическая организация «Исламское государство» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) и готовить себя к отправке на войну в Сирию. Случай в Калмыкии далеко не единственный.

В целом, согласно официальным статистическим данным МВД России, с января по декабрь 2020 года в стране было зарегистрировано 2 342 преступления террористического характера, что на 29,7% больше показателя 2019 года. Следует отметить, что доля собственно террористических нападений в этой цифре невелика, так как в общее число входят преступления, предотвращенные нашими силовиками на этапе подготовки, а также преступления в информационном поле.

Что касается стран Евросоюза, по данным немецкого статистического агентства Statista, за 2020 год Италия пережила 24 террористических нападения, Франция — 15, Испания — 9, Германия — 6 и Бельгия — 2.

В целом, по данным агентства, в период с 2007 по 2019 год число смертей в результате террористических актов во всем мире выросло примерно с 22 тысяч до 25 тысяч. Пик гибели людей от рук террористов пришелся на 2014 год, когда в мире погибло более 32 тысяч человек.

Массовые наплывы беженцев с Ближнего Востока и Африки уже привели к тому, что Евросоюз начал выплачивать «промежуточным» странам огромные «репарации», чтобы они предотвратили новый приток беженцев в ЕС, задержав их у себя. Особенно на этом поприще преуспела Турция, которая уже вытребовала несколько миллиардов евро финансовой «помощи» от стран Евросоюза и совершенно не собирается останавливаться на достигнутом.

Если посмотреть глубже на современную историю зарождения и распространения группировок последователей радикального исламизма и халифатизма, то сразу вспоминаются тренировочные центры афганских моджахедов, где заботливые инструкторы из известного ведомства США готовили боевиков и идеологов для противостояния растущему влиянию Советского Союза на Ближнем Востоке. Многие из слушателей этих «профессиональных курсов», такие как известный Усама бен Ладен, стали в последствии одиозными лидерами ряда радикальных группировок не только в регионе, но и на других континентах, включая Африку.

Двухтысячные годы, период начала «арабской весны», у специалистов прочно ассоциируется с лагерем «Кэмп-Букка» близ ирако-кувейтской границы, в котором размещались иракские военнослужащие, взятые в плен во время американской военной операции против режима Саддама Хусейна. Лагерь стал кузницей кадров, где под круглосуточным американским надзором ковалось ядро руководящего состава террористической организации «Исламское государство» (организация, деятельность которой запрещена в РФ). Именно там содержался первый лидер организации, самопровозглашенный халиф Абу Бакр аль-Багдади, позднее освобожденный с заключением «не представляет опасности».

С одной стороны, использование мест заключения для продвижения определенных идеологий не является чем-то новым. Подобные примеры можно найти в разные эпохи и в разных странах. С другой стороны, пример создания «Исламского государства» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) уникален тем, что впервые радикальная идеология и оргаппарат были целенаправленно созданы в местах заключения и превратились в мощный фактор глобального переустройства мира. Это радикальное движение стало эффективным инструментом создания хаоса на Ближнем Востоке, откуда он начал наступление на Европу, Африку, Китай и, конечно, Россию.

Поскольку технология создания подобного инструмента показала свою эффективность на примере ИГ (организация, деятельность которой запрещена в РФ), есть все основания предположить, что это не последний случай, когда организации, желающие применить силы хаоса для сохранения своего господствующего положения в мире, используют тюрьмы как «кузницы радикальных кадров».