Механизм ликвидации школ на селе в действии. На этот раз закрыт детский дом

Под предлогом реорганизации ликвидировано еще одно российское образовательное учреждение — Кардымовский детский дом-школа в Смоленской области. Все дети вывезены в Сафоновский детский дом. Педагогам осталось доработать до 1 июля, и коллектив интерната, дети которого ежегодно получали грамоты за достижения в разных областях, окажется на улице.

В 2020 году Кардымовскому детскому дому исполнилось бы 100 лет, он создавался в прошлом веке для борьбы с беспризорностью. По сути, интернат стал градообразующим предприятием для поселка Пищулино. Этот поселок специально строили, чтобы обеспечить работников детского дома жильем. Сегодня в нем проживает около 200 человек — семьи сотрудников и пенсионеры.

Педагоги Кардымовского детского дома Алла Щеглова и Марина Кудрина приехали на социальный форум, проходивший в Петербурге 19 мая 2019 года, чтобы поделиться своим видением ситуации — каким образом детский дом прекратил свое существование, что этому предшествовало.

На примере их рассказа можно увидеть массу проблем, порожденных так называемой оптимизацией различных сфер жизни общества. Это и незавидная судьба сирот, о которых государство заботится лишь формально, и развал отечественной системы работы с трудными подростками, существовавшей в начале двадцатого века, и наплевательское отношение ради сиюминутных выгод к созданной предшественниками материальной базе, и процесс вымирания села.

После форума мы побеседовали с Мариной Кудриной. Она ответила на возникшие вопросы и подробно рассказала о событиях, которые происходили.

— Родители детей из подмосковной школы «Горки», которая тоже закрыта под предлогом реорганизации, отметили, что схемы закрытия их учреждения и вашего сходны. Расскажите, пожалуйста, как Вы эту схему видите.

Марина Кудрина: Меняют руководство, и оно все подготавливает — делает так, чтобы учреждение считалось плохим, и детей в нем стало как можно меньше. А потом отсутствием детей объясняют ликвидацию.

У нас началось все при новом руководстве. Раньше это был один из лучших интернатов в области, детей ежегодно награждали за различные достижения. Благодаря помощи спонсорских организаций значительно улучшилась материально-техническая база учреждения. Но вдруг по распоряжению губернатора в 2012 году меняют директора школы-интерната. Директором становится человек из администрации Кардымовского района — Дмитриев Александр Павлович.

В результате «эффективной работы» нового директора от нас в течение очень короткого времени ушли все спонсоры, которые помогали нам очень долгое время. Сотрудники департамента по образованию и науке Смоленской области стали вдруг называть педагогический коллектив «склочным», так как по некоторым вопросам не были найдены точки соприкосновения между коллективом и директором, далеким от педагогики. А ведь школе-интернату требуется не только управленец. Нужен, в первую очередь, опекун для детей в лице директора.

Нас стали постоянно ругать, хотя ничего не изменилось: коллектив остался тем же, мы работали как раньше, дети по-прежнему участвовали в конкурсах, олимпиадах, соревнованиях, получали грамоты. Потом Дмитриев ушел, но пришедший на его место Игорь Викторович Горбачев сразу же подписал приказ о ликвидации дошкольного отделения. Малышей вывезли в Гнездышко и в Шаталово.

В феврале 2018 года наш руководитель внезапно уходит по собственному желанию. А уже в ноябре 2018 года увозят 10-е, 11-е классы под предлогом выполнения госзадания Сафоновского детского дома. С декабря 2018 года начинается реорганизация нашего учреждения путем присоединения к Сафоновскому детскому дому, и детей потихоньку начинают перевозить в Сафоново. Чтобы мы не возражали, нам пообещали на базе нашего детдома открыть новое учебное заведение. А потом нам сказали: «У вас ведь нет детей, поэтому нужно ликвидировать учреждение (филиал)».

— А сколько у вас в интернате было детей?

Марина Кудрина: Численность детей постоянно меняется. На начало 2013 года у нас было 134 ребенка, в августе — 154 человека. Большая часть их них были социальными сиротами.

Несколько лет назад, когда стало модным патронатное воспитание, стали детей из школы забирать. Опыт оказался не совсем удачным. Определенная часть воспитанников (обучающихся) вернулась в стены родной школы. У них получалось повторное сиротство. Вот это — проблема. Мы ее озвучивали, мы говорили, что так нельзя. Детей привозили повторно, и в итоге эти дети были еще более сложными, потому что они становились озлобившимися. С такими детьми стало очень тяжело работать без помощи специалистов.

В 2016 году было уже около 80 детей, из них круглых сирот — 22 человека, а детей, оставшихся без попечения родителей, — 50 человек. Направление детей к нам вообще резко сократили — 45 детей всего было в государственном задании в последние два года, хотя в детском доме в Сафоново госзадание осталось неизменным (около 90 детей). Численность обучающихся в нашем интернате в последние два года стали поддерживать за счет направления к нам детей с деликвентным поведением.

На начало учебного года, в сентябре, в детдоме воспитывалось 28 детей, оставшихся без попечения родителей, а в марте 2019 года у нас было всего 10 детей, из них только один ребенок — круглый сирота. Очень печально, но цифры показывают, что наш детский дом стал вторым домом в основном для ребят при живых родителях. И очень грустно, что детей с деликвентным поведением меньше не становится, скорее наоборот.

— А что этот термин означает — деликвентное поведение?

Марина Кудрина: Это антиобщественное поведение, нарушение законов: условные судимости, приводы в полицию. Возраст вновь прибывших детей с деликвентным поведением был 14–16 лет. Правонарушения, которые ими совершались, — это кражи, разбой, распространение и употребление наркотических средств, участие в групповых изнасилованиях. Эти подростки уже привыкли вести асоциальный образ жизни, менять его они не собирались. Они группировались.

Стало страшно за жизнь детей. Понимая всю сложность ситуации, мы забили тревогу, просили помощи у правоохранительных органов, обращались в центр психологической помощи города Смоленска, в департамент по образованию и науке города Смоленска, собирали докладные записки, характеристики. Но в ответ мы получали отписки и обвинения коллектива в некомпетентности.

— Но ведь с детьми, которые преступления совершают, надо как-то особо работать. Почему их не направляли в специализированные школы?

Марина Кудрина: Специальные заведения для таких детей есть только в другом регионе. Однако для выделения путевок в другой регион необходимо дополнительное финансирование, поэтому их направляли к нам. У нас возникла ситуация противостояния. С одной стороны — они, с другой стороны — мы и дети, которые не входили в состав этой ОПГ.

Как себя вести с такими сложными подростками, мы не знали, переподготовку никакую не проходили. Единственным нашим «оружием» в их воспитании были беседы, вовлечение во внеурочную деятельность. Но как-то не получалось у нас сотрудничество, да оно и понятно. Одними беседами ведь не обойтись, а больше мы ничего и не могли сделать. Нас никто не переобучал, чтобы с такими детьми работать. Прокуратура, следственный комитет отделывались «душещипательными» беседами о правах ребенка и о наших обязанностях.

С такими детьми надо начинать работать как можно раньше, а не в 14–16 лет, и делать это должны специалисты. С точки зрения психологов, это уже сформировавшиеся подростки, и исправить их поведение в общеобразовательном учреждении невозможно, уже поздно!

— Когда Вам стало известно, что детский дом закрывают?

Марина Кудрина: В начале 2018 года нам сказали, что будет реорганизация, но она не затронет ни детей, ни педагогов. Уверяли, что мы останемся в своем здании, только юридически будем относится к Сафоновскому детскому дому, будем филиалом. Но потом, 16 ноября, начали вывозить детей. Получается, что нас «усыпляли». Распоряжение о реорганизации детдома вышло только в конце ноября, а вывозить детей стали еще 16 ноября! Как оказалось, это была не реорганизация, а ликвидация.

Когда к нам приехали представители департамента образования и науки (и это был уже не ноябрь), мы напрямую задали вопрос: «А не получится ли так, что когда мы станем филиалом, вы нас ликвидируете?» Нам ответили: «Что вы! 1 сентября здесь будет работа, будут звенеть детские голоса, вы увидите! Здесь будет полностью интернат заполнен!»

Мы до последнего давали уроки, даже если в классе сидел один человек. Мы участвовали во всех конкурсах. У нас есть дипломы, грамоты наших детей, датированные февралем 2019 года. Это говорит о том, что коллектив продолжал трудиться и выполнять свои обязанности. Мы стали филиалом Сафоновского детского дома. Но детей, несмотря на все данные обещания, все-таки вывезли. В итоге нам сказали, что детей нет, детский дом сохранять незачем, и филиал ликвидируется.

— Как относились дети к отъезду?

Марина Кудрина: Наши дети были в основном из Смоленска. Бабушки, дедушки, другие родственники живут близко, они детей навещали. А теперь приехать в Сафоново им сложнее. Надо тратить в несколько раз больше времени на дорогу — два с половиной часа и больше.

Когда увозили детей с дошкольного отделения еще в 2016 году, дети плакали, понимали, что уезжают. Плакали даже мальчишки. Но это маленькие дети, это и понятно, объяснимо.

А сейчас плакали взрослые дети. У нас есть общий чат, где дети общаются с учителями, воспитателями… Коллектив успокаивал детей и всячески пытался «понизить градус напряжения», витавшего в воздухе. Для последней группы ребят подали последний звонок Кардымовского детского дома-школы. Некоторые дети, которых увезли в Сафоново, пишут, что скучают. Недавно две девочки даже оттуда приехали на выходные нас проведать.

К нам вообще выпускники до сих пор приезжают навестить детский дом. Они заходили в спальный корпус, в классы, общались с воспитанниками, сотрудниками. Иногда просто в футбол приезжали поиграть, а потом снова уезжали на учебу. Интернат был их вторым домом, а для некоторых он был и остался единственным домом.

— Вы сказали, что материальная база Кардымовского детдома была хорошая. Расскажите поподробнее.

Марина Кудрина: Трехэтажное здание школы, спальный корпус, дошкольное отделение, проведен интернет. Нам спонсоры много помогли — за счет их средств помещения для проживания детей были обустроены под комнаты семейного типа. Большая библиотека, проекторы, две тренажерные комнаты, спортивный зал с высоким потолком — там можно было играть в волейбол, когда погода была плохая. В Сафоново такого зала нет, там только тренажерная комната. А здание школы в Сафоново вообще аварийное, там дети обучаются в помещениях спального корпуса, переоборудованных под классы.

Были у нас две социальные квартиры, отделанные по последнему слову техники, там даже теплые полы были. В этих квартирах группы детей из старших классов могли периодически жить (и проживали) самостоятельно: сами делали уроки, готовили из выделенных продуктов, то есть социализировались. Теперь все это, наверное, разрушится. Как разрушился после закрытия Шанталовский сельскохозяйственный техникум — тоже на Смоленщине.

— А что будет с коллективом сотрудников?

Марина Кудрина: Мы без работы. Коллективу, а это 54 человека, уже сказано, что мы можем митинговать, возмущаться, но нас никто не будет слушать. Решение принято, только репутацию подпортим, и последствия будут нехорошие.

На селе вообще работу найти сложно. Работники департамента по образованию уверяли нас, что не оставят пустующей хорошую материальную базу школы, сюда обязательно переедет другое учреждение, а педагоги и обслуживающий персонал получат здесь работу. Вопрос до сих пор не решен!

Нас никто не собирается устраивать по специальности. Мы будем уволены только с 1 июля, а нам в этом году уже отказали в ежегодном медицинском бесплатном осмотре, который обязателен для работников образовательных организаций. «Это нецелесообразно!» — так нам, коллективу, заявил начальник отдела правового и кадрового обеспечения департамента по образованию и науке Смоленской области Попов Руслан Александрович. Никто не хочет за этот медосмотр платить деньги.

В Кардымовском районе вакансий для педагогов на полную ставку нет. Но даже если бы и были — расписание транспорта в поселке не позволит никуда ездить. В Смоленск тоже ездить далеко и дорого. Единственный выход — это вообще уезжать из деревни. Но ведь не все могут уехать, так как именно здесь находится их единственное жилье. Здесь живут пенсионеры, ветераны труда, которые всю свою жизнь отдали детскому дому. Закрытие детского дома по ним очень больно ударит, как и по всем жителям Пищулино.

— Разве закрытие детского дома чем-то грозит пенсионерам?

Марина Кудрина: Живущие в поселке люди пользовались коммуникациями, хозяином которых был учредитель детского дома — это канализация, водоснабжение (водонапорная башня), отопление, очистительные сооружения. Все строилось специально для интерната, в том числе и для домов, в которых живут сотрудники. И теперь жители не знают, кто будет обслуживать это хозяйство.

Администрация Кардымовского района сказала, что возьмет на свой баланс коммуникации и водонапорную башню только после ремонта. Но ремонтировать некому! Детского дома нет, и в случае аварийной ситуации на водонапорной башне люди останутся без воды. Обращались к депутатам с этой проблемой, но пока безрезультатно. Тем, кому некуда уезжать, придется жить в своих домах независимо от того, соизволит ли кто-нибудь взять на баланс водонапорную башню и коммуникации. Закрытие детского дома лишит людей человеческих условий существования и существования как такового. Но страшно еще и от того, что это — село, это — массовое увольнение на селе. И никому до этого дела нет. В последние несколько лет на Смоленщине это стало традицией!

Такова история Кардымовского детского дома-школы, коллектив которой до последнего момента не знал, что его ликвидируют в прямом смысле слова, лишая детей — дома, сотрудников — работы, окружающее население — человеческих условий существования.

Если судить по информации в СМИ, смоленские власти первоначально собирались в зданиях закрываемого учреждения разместить Красноборскую школу-санаторий, в которой учатся дети с ослабленным здоровьем, так как здания санатория требуют ремонта. Однако родители детей из этой школы отстояли право на размещение учреждения именно в сосновом бору, и школа осталась на своем месте.

А у детей Кардымовского детского дома нет родителей. За детей некому заступиться, их никто не спрашивал. Как никто не спрашивал мнения педагогов из интерната, которые лучше, чем кто-либо другой, знали о потребностях живущих там детей. Законным представителем детей, живущих в детдоме, является руководство детского дома, поставленное учредителем и выполняющее распоряжения учредителя, в том числе — распоряжения о переводе детей в новый детский дом.

Детей переместили как вещь из одного учреждения в другое, потому что областное руководство нашло выгоду в содержании на балансе одного детского дома вместо двух. Никто из осуществлявших перемещение не думал, как оно скажется на психике ребенка, вынужденного менять привычный коллектив, педагогов. Как в будущем будут действовать эти дети, понявшие, что они государству в тягость, что забота о них формальная, что созданные близкие отношения с кем-либо ничем не защищены, и что главное в жизни это выгода? Вопрос риторический.

Проблемы общества, высвеченные историей Кардымовского детского дома, появились в результате перевода заботы государства о населении в статус «услуги» и, как следствие, приоритета соображений экономии над функциями государственных институтов. И пока деньги правят бал, а следование западной «моде» превалирует даже в таком важном вопросе, как воспитание детей, ожидать положительных изменений во всех сферах общества не приходится. Ведь дети становятся взрослыми, и всё, что они получают при воспитании, вносит свой вклад в будущее государства.