Алексей Венедиктов: Я хочу, чтобы закон о беби-боксах не был принят
1 июня в Госдуму сенатором Еленой Мизулиной был подан законопроект, предусматривающий запрет на беби-боксы на территории России, а также штрафы юридическим лицам, которые устанавливают и рекламируют ящики для подкидышей.
Законопроект разработан совместно с Общероссийской общественной организацией защиты семьи «Родительское Всероссийское сопротивление» (РВС), о чем сенатор заявила на совместной с председателем РВС пресс-конференции, которая состоялась в тот же день.
Внесение этого законопроекта — итог широкого общественного обсуждения, которое идет не один год: конференций, круглых столов, на которых высказывались представители Минздрава, главврачи больниц, где установлены беби-боксы, юристы, криминалисты, психологи, представители общественности, РПЦ. Под давлением аргументов, представленных в ходе этой открытой общественной дискуссии, Елена Мизулина не только пересмотрела свою позицию, но и сочла необходимым внести этот законопроект в Госдуму. То есть законопроект о запрете беби-боксов — это результат того, что сенатор прислушалась к мнению экспертного сообщества и гражданского общества России.
Пока шла публичная дискуссия, сторонники беби-боксов чувствовали себя достаточно спокойно, у них не было аргументированной позиции, но были высокостатусные сторонники, «выход» на телевидение, лобби, которое занималось откровенной рекламой беби-бокса, превращая это средневековое устройство для подкидышей чуть ли не в панацею от инфантицида XXI века. После внесения законопроекта аргументов не прибавилось, лишь вырос градус истерии. О том, что законопроект о запрете беби-боксов составлен вместе с общественной организацией защиты семьи, «независимые» и «демократические» СМИ не говорят ни слова, так как иначе нельзя будет шельмовать сенатора, которая — под давлением общественного мнения — вставила палку в колеса желающим получать доход от торговли детьми.
4 июня часть передачи «Персонально ваш» на радио «Эхо Москвы», в которой Венедиктов сообщает слушателям свое мнение по широкому кругу вопросов, была посвящена законопроекту о запрете беби-боксов в России. Я приведу практически всё, что сказал Венедиктов в этой передаче, но желающие могут прослушать передачу целиком:
«Самое главное, что нас всколыхнуло, и утренний «Разворот» — это история о беби-боксах.
А. Венедиктов ― Ну чего? Людоедство и людоедство. Такое же людоедство, как закон, запрещающий иностранное усыновление. Хуже, еще хуже. Как бы еще ухудшить ситуацию российских граждан, российских беспомощных людей. Потому что младенцы, они беспомощные. Да пусть по помойкам их выкидывают, в холодильники прячут, собакам скармливают бродячим — да пусть! Это же людоедство самой настоящей воды! Понятно, что, когда у тебя сын живет в Голландии, ты можешь себе позволить это, или там в Бельгии — тебе уже всё равно. Но у людей существуют разные жизненные обстоятельства. Их очень много, матерей-одиночек <...>
Вот сироты и беби-боксы — это способ сохранить жизнь ребенку. Что такое беби-бокс? Это технический способ сохранить жизнь ребенку. Запрет на беби-боксы — это технический способ уничтожить этих младенцев. Этот же вопрос запрета абортов. Это хуже во много раз, потому что уничтожить уже родившегося ребенка, потому что куда его? Бывают разные обстоятельства. Хорошо, у Мизулиной не возникло таких обстоятельств. Хорошо, у тебя не возникло таких обстоятельств, у меня не возникло таких обстоятельств. Мы только о себе должны думать, с себя пример брать? Существует масса случаев, когда этих детей государство должно временно взять и затем устроить в семью — в нашу, в иностранную — не важно. Это всё одна и та же линия. Это людоеды, понимаешь? Людоеды. Детоубийцы! <...>
Это всё — лукавство! Просто лукавство, ну и внутреннее людоедство. Я думаю, что таких людей, которые выступают с такими предложениями (они опасны для общества), их надо изолировать как минимум от законодательной власти, ну а лучше — лучше пусть поедет к сыну, пусть он ее посодержит там, в Бельгии или в Голландии. Пусть она там выступает с такими человеконенавистническими... это абсолютно человеконенавистническая история, абсолютно. Это геноцид в том смысле, что геноцид детей, от которых родители хотят отказаться, это большая социальная группа ежегодная, между прочим, очень большая. Вы что, таким образом, хотите заставить мать сохранить сына? Вот заставить? Невозможно! Если мать решила избавиться от сына новорожденного, она от него избавится, только выбор будет между беби-боксом и помойкой. Помойка удобнее».
Если вести дискуссию в стиле Венедиктова, то есть, «завести» читателей эмоционально, чтобы потом трансформировать эти эмоции в ненависть к неугодной персоне, да и к любому, кто будет отстаивать противоположную точку зрения, то можно ответить и так:
«Пока не организуют в России рынок по торговле детьми, не успокоятся! То сирот в США продавали, теперь, когда этот источник дохода накрылся, другой бизнес-проект запустили — торговлю грудными детьми! И ведь до чего додумались: вместо помощи одиноким матерям, студенческим семьям, хотят, чтобы одураченные женщины несли в этот ящик своих не зарегистрированных в загсе младенцев! А тот, кто не зарегистрирован, — официально не существует, значит, с ними, с беспомощными младенцами, можно сделать что угодно — никто не хватится! И этот растлитель несовершеннолетних туда же подался, в пропагандисты беби-боксов. Я понимаю, его сыну социальная помощь, бесплатное жилье не понадобится, папа обеспечит, но надо же и о других думать!»
Но поскольку у меня задача совершенно противоположная — не вызвать неконтролируемые эмоции и ненависть, а еще раз спокойно разобраться в проблеме, то я в этом стиле вести дискуссию не буду.
По Венедиктову, каждая мать-одиночка, попавшая в трудную жизненную ситуацию (нет своего жилья, нет достаточных средств к существованию), стоит перед дилеммой: убить ребенка или отнести в беби-бокс. А если беби-бокса нет, она ребенка убьет, отнесет на помойку, засунет в холодильник и т. д. Ведь это же совершенно не так! Попавшая в безысходную ситуацию мать-одиночка решает вопрос: отказаться от ребенка или растить самой! И достаточно многие отказываются от своих детей в роддоме (в 2014 году было зарегистрировано 4983 отказа, в 2009 — 6852), но очень и очень многие счастливо растят своих детей, даже преодолевая огромные трудности.
Те матери, которые убивают своих новорожденных детей, выкидывают их на помойки, закапывают в лесу или засовывают в холодильник, — это сошедшие с ума женщины (из-за психических заболеваний, алкоголя, наркотиков) и женщины, впавшие в состояние аффекта в результате острой послеродовой депрессии. Эту проблему беби-боксами никак не решить, нужна профилактика, раннее выявление психических заболеваний, реальная государственная политика против распространения наркотиков.
Об этом говорят и главврач больницы в Люберцах, где установлен единственный в Москве и Московской области беби-бокс Т. Н. Мельник: «Матери-убийцы — это совершенно другая категория. Это женщина, которая настолько ненавидит ребенка, что даже если беби-бокс будет напротив дома, и она будет знать об этом беби-боксе, она его туда не понесет. Она его просто ненавидит в силу ряда причин». Об этом же говорят и криминологи, и судьи, которые держали в руках реальные дела об убийствах новорожденных.
Теперь что касается Елены Мизулиной и ее сына. Я не знаю, живет ли он в Голландии, или в Бельгии, или, может быть, в Финляндии, или в России — никогда этим не интересовалась, но специально для Алексея Венедиктова cообщаю, что с беби-боксами в этой части света очень напряженно: в Бельгии подбрасывание младенцев незаконно, работает один нелегальный беби-бокс в Антверпене, о существовании которого ведутся постоянные споры, в Голландии беби-боксов нет, попытка открыть беби-бокс в 2003 году вызвала серьезные протесты, после чего к этой идее не возвращались. Так что в Голландии и Бельгии и без Мизулиной есть кому выступать против беби-боксов. Кроме того, в Финляндии и Голландии беби-боксом называется приданое для новорожденного, которое, например, в Финляндии получает каждый ребенок. 30 стран переняли этот замечательный и не средневековый (!) опыт.
В западной публицистике, посвященной проблеме беби-боксов, вы никогда не увидите, чтобы противников беби-боксов называли «людоедами», «детоубийцами», «человеконенавистниками»; западные журналисты — не поверите! — излагают аргументы обеих сторон. Может, Венедиктову стоит выйти из своего пропагандистского ража и взять пример с западных коллег? Вспомнить, что он журналист. В Великобритании беби-боксы запрещены — они там все людоеды? Если ООН категорически против беби-боксов, то в комитете по правам ребенка засели детоубийцы? Если Мария Херцог, член комитета ООН по правам ребенка, называет беби-бокс дешевой заменой социальной защиты, она — носитель человеконенавистнических взглядов? Если Кевин Браун, специалист центра судебной и семейной психологии Ноттингемского университета (Великобритания) после 2-летнего исследования, обращает внимание на то, что часто детей в беби-боксы приносят мужчины, что, естественно, вызывает вопросы о том, знают ли матери о случившемся с их детьми, то Кевин Браун опасен для общества и его надо изолировать?
Теперь о статистике, публичных дискуссиях, непубличном влиянии и законе Димы Яковлева (о запрете на иностранное усыновление):
«
А. Венедиктов: Кстати, подкинутых так называемых детей — я же статистику посмотрел — с открытием беби-боксов столько же, Сережа. Среднегодовая — 23 тысячи, что-то такое.
С. Бунтман: То есть не увеличилось.
А. Венедиктов: Нет, конечно.
С. Бунтман: А должно было бы увеличиться по идее.
А. Венедиктов: Что такое «должно»? Кому — должно?
С. Бунтман: Должно было бы увеличиться, а уменьшиться должно было количество найденных трупов детей.
А. Венедиктов: А нет такой статистики.
С. Бунтман: А это вообще...
А. Венедиктов: А ее никто не ведет.
С. Бунтман: А полиция не обязана регистрировать, когда она находит неопознанный труп младенца?
А. Венедиктов: Я не знаю. Я задам вопрос.
С. Бунтман: Кстати, интересно: они должны были бы вести эту статистику.
А. Венедиктов: Какую статистику? Мы до сих пор... Вот я готовлюсь к встрече с президентом по поводу иностранного усыновления, хочу как бы опять поднять вопрос. Ты знаешь, все мне отказывают в статистике детей, которые пострадали в усыновленных семьях. Ее нет, мы не ведем ее. Вот усыновили... Вот по американцам мы ведем. А по российским — не ведем. Нет такой статистики. Отдали — и забыли. Именно усыновленных. У нас есть вообще пострадавшие дети, огромное число, безумное число. У меня просто с собой нет... А вот отдельно по усыновленным — нет. Поэтому сравнить невозможно. Невозможно доказать, потому что нет второй цифры. Первая цифра — по американцам — есть: да, мы знаем, сколько детей усыновили, сколько пострадало, сколько детей погибло. А по России — нет. А сколько детей возвращается после усыновления? Представляешь, какая травма? А кто отвечает за то, что детей отдали, а потом вернули, как мешок с картошкой? Попользовали и вернули, деньги получили, между прочим. Никто. Хотя статистика есть. Поэтому я говорю: это всё достаточно по-людоедски.
С. Бунтман: Эти вопросы задавали по статистике.
А. Венедиктов: Задавали. Отвечаю: Не ведется отдельная статика. Вопрос: кто должен вести? У них нет графы. Зачем им эта графа? Вот ребенок пострадал — какая разница, какие у него родители? Ну так по Америке мы ведем, по усыновлению. Российские службы по Америке — могут, а по России не могут российские службы социальные. Например. Вот, например, что называется. Это официальная позиция: нет статистики. Это не то, что они скрывают, — ее нет. Строчки нет.
С. Бунтман: А ввести не хотят даже.
А. Венедиктов: Если бы хотели бы, ввели, а чего мешает-то?
С. Бунтман: Нет, не мешает ничего. Скажи, пожалуйста, мешает ли что-нибудь принятию закона такого, как о беби-боксах, то есть дальнейшее развитие закона о детях, на которых запрет усыновления за границей...
А. Венедиктов: Я не понял.
С. Бунтман: Это развитие. Перспектива есть? Как ты думаешь, мы сейчас говорим, ты сейчас говоришь...
А. Венедиктов: Я не могу прогнозировать эту историю, она будет доведена публично или непублично, как сейчас принято говорить, она будет доведена со всеми возможными историями. Она уже вышла, насколько я понимаю, на уровень главы государства.
С. Бунтман: Уже вышла?
А. Венедиктов: Да.
С. Бунтман: Понятно. Доведена история. Как многие пишут: «Что вы хотите, если Мизулина — это опора государства сейчас».
А. Венедиктов: Я ничего не хочу, в смысле от Мизулиной.
С. Бунтман: Милонов — опора государства, нет? Или это инициатива...
А. Венедиктов: Есть разные опоры государства. Я хочу, чтобы этот закон не был принят — о запрете беби-боксов. Чего я хочу — я хочу вот это. И я над этим работаю в меру своих сил. Тут я в этой области плох. У меня нет таких возможностей. Но, я думаю, у меня будет разговор на эту тему с разными людьми, которые могут повлиять на принятие решения, я надеюсь. »
Про статистику — это, конечно, детский сад. Разумеется, милиция регистрирует каждый случай убийства новорожденных, и отдельная статистика таких преступлений, как и другая статистика по детям, ведется. Несмотря на то, что долгосрочного исследования провести нельзя, так как беби-боксы существуют в России недавно, но имеющиеся статистические данные проанализированы: статистика убийств новорожденных не зависит от наличия или отсутствия в регионе беби-боксов. Более того, переведено на русский язык немецкое исследование, так как в Германии беби-боксы работают с начала 2000-х годов и можно уже сделать какие-то выводы. Та вот, судьба 20 % положенных в беби-бокс грудных детей неизвестна, они исчезли! Либо на «Эхе Москвы» не умеют пользоваться гуглом, либо средство массовой информации скрывает от слушателей информацию.
«А сколько детей возвращается после усыновления? Представляешь, какая травма? А кто отвечает за то, что детей отдали, а потом вернули, как мешок с картошкой? Попользовали и вернули, деньги получили, между прочим. Никто. Хотя статистика есть. Поэтому я говорю: это всё достаточно по-людоедски».
Восхитил меня этот пассаж. Во-первых, Венедиктов просто не знает матчасти: если ребенок усыновлен, это всё равно что родной ребенок, в том числе и с юридической точки зрения. Куда можно «возвратить» родного ребенка? Ребенка «возвращают» из приемных и патронатных (фостерных) семей. И когда, в том числе и на «Эхе Москвы», выступали за полное разрушение института детских домов, мы говорили: посмотрите на исследования фостерных семей в США, там сирота с 10 до 18 лет может сменить 5–6 семей, сможет ли ребенок в таких условиях сформироваться как личность? Зачем нам менять семейные детские дома на практику, при которой ребенка будет всё детство мотать «как осенний листок»? А вот теперь, нате, когда снова, не мытьем, так катаньем, нужно продвинуть иностранное усыновление, господа вспоминают, что ребенок — это не мешок картошки.
Если читатель задастся вопросом, почему, говоря о беби-боксах, Венедиктов перескакивает на ненавистный ему запрет на иностранное усыновление, то в этом нет ничего удивительного. На «рынке сирот» (не мной придуманное словосочетание), младенцы до года — самый востребованный «товар». Усыновители с удовольствием заплатят за него, особенно, если он из беби-бокса (меньше обременительных формальностей для усыновителей). А если организовать нелегальный трафик таких официально не существующих младенцев (без свидетельства о рождении), то это огромный, серьезный бизнес. Больше всего за таких детей могут заплатить приемные родители из США, где разрешены однополые браки, а значит, и есть потребность в детях, которые естественным путем в этих «браках» появиться не могут. Установка сети беби-боксов в «шаговой доступности» обязательно должна сочетаться с отменой закона о запрете иностранного усыновления, чтобы младенцы, собранные через беби-боксы, могли отправляться на «экспорт», причем цели этого экспорта могут быть очень разными, я привела лишь самые «невинные».
Алексей Венедиктов хочет, чтобы закон о запрете беби-боксов не приняли, и хочет, чтобы отметили запрет на иностранное усыновление, причем добиваться этого он собирается, не отстаивая свою точку зрения в публичных дискуссиях (для чего у него есть все возможности — целое СМИ), и не собирая вместе со своими сторонниками, живые подписи граждан, как это делают общественные организации, а закулисно, с помощью «своих людей» во власти, чем еще раз наглядно демонстрирует свою приверженность демократическим процедурам.
