Ставка на безумие
Начиная с перестроечных времен, я упорно и не вполне безуспешно «вправлял» мозги патриотическим антисоветчикам. Убеждать их в том, что Ленин или Сталин — великие сыны России, бессмысленно. И столь же бессмысленно убеждать их в том, что коммунизм спасителен для будущего человечества, что советская цивилизация является вершиной существования русской цивилизации и ее неотъемлемой частью. На то они и антисоветчики, чтобы отторгать с порога подобного рода просоветские аргументы. Они могут порадоваться победе в Великой Отечественной войне или величию советской сверхдержавы, контролировавшей половину Европы, важнейшую часть Азии, часть Африки и аж отдельные латиноамериканские государства, но и не более того.
Понимая, что этого недостаточно, а полноценного признания ценности советского периода от антисоветчика добиться невозможно, я настойчиво вправлял мозги в одном единственном вопросе — о так называемой идентификационной черной дыре. При этом я никогда не лукавил — я действительно убежден, что идентификационная дыра абсолютно губительна.
Идентификационной черной дырой я называю отрицание позитивной исторической ценности советского периода, длившегося более 70 лет. Перевоспитывая антисоветчиков, я постоянно напоминал им, что, во-первых, Гитлер был абсолютным врагом человечества, врагом гуманизма, врагом исторического восхождения и так далее. Что ровно таким же врагом был и нацизм в целом. Поэтому отождествление нацизма и коммунизма заведомо ложно и аморально, и неприемлемо даже в метафизическом смысле слова — в той же степени неприемлемо, в какой неприемлемо отождествление света и тьмы.
Добившись какого-то понимания в этом вопросе, а его всегда можно добиться, если твой антисоветский собеседник не нацист, я далее переходил от метафизической и идеологической аргументации к аргументации в каком-то смысле технологической. Я обращал внимание на то, что нацизм длился 12 лет — с 1933 по 1945 год, и поэтому немец, которому в 1933 году было 20 лет и который еще помнил донацистский период, вышел из нацизма относительно молодым 33-летним человеком, способным апеллировать к собственному донацистскому прошлому. В случае коммунистического прошлого такая связка между докоммунистическим и посткоммунистическим периодом невозможна. Значит, черная идентификационная дыра в нацистско-немецком варианте всё же преодолима и совместима с постнацистской жизнью Германии. А черная советская дыра, совершенно непонятно зачем сотворяемая, вообще непреодолима.
«Посмотрите, — говорил я мало-мальски вменяемым русским антисоветским патриотам, — что произошло с Германией, в которой относительно правомочно была сооружена 13-летняя идентификационная черная дыра. Вы должны понять, что неправомочная советская черная дыра не в пять раз отличается от правомочной нацистской. Она отличается от нее в бесконечное количество раз. Потому что отличие не строго хронологично. Оно измеряется поколенческим фактором, позволяющим или не позволяющим преодолеть дыру. 13-летнюю дыру поколенчески можно преодолеть, а 73-летнюю — нет. Ну и на что же вы обрекаете Россию? На полный идентификационный крах, который неизбежно тут же превратится в крах государственный, культурный, психологический, геополитический и так далее?»
Надо сказать, что такая аргументация медленно и частично вошла в сознание определенной генерации российских патриотических антисоветчиков. И что на этом языке неприемлемости черной дыры заговорили достаточно многие, причем не отдавая дань моде, а действительно что-то меняя в своем мировоззрении.
Но при всей неприемлемости создания 73-летней черной советской дыры нельзя не признать, что у России, у русского народа есть какое-то историческое содержание за пределами этой черной дыры. И к этому содержанию пытаются апеллировать антисоветские патриоты, восхваляя Российскую империю, святую Русь и так далее.
Да, никто не сможет преодолеть 73-летнюю черную дыру на практике. Но в русском варианте ее можно преодолевать хотя бы теоретически по причине существования очень серьезного внесоветского русского содержания. Подчеркну еще раз, что этого существования недостаточно для реального преодоления 73-летней советской черной дыры. Но, повторяю, чисто теоретически вне этой дыры есть на что опереться. И именно поэтому Сванидзе, Млечин, Пивоваров и другие пытаются расширить дыру, распространив очернение истории на Петра I, Ивана Грозного и даже Александра Невского.
Тут-то и становится понятно, что либо дыра не длится ни одного года, либо она расползается на всю историю страны и народа. И что поэтому никакая дыра неприемлема. Но при всей ясности данных обстоятельств, повторю в третий раз: хотя бы чисто теоретически апелляция к несоветскому русскому историческому содержанию возможна. И она постоянно риторически осуществляется оголтелыми патриотическими антисоветчиками. Дать бы им волю — они угробили бы Россию окончательно со всей своей внесоветской и вроде бы справедливой русской исторической аргументацией. Но это не значит, что такая аргументация ложна. У России есть фантастически богатое внесоветское историческое — культурное, религиозное, геополитическое, экзистенциальное и прочее — содержание.
У Украины такого содержания нет.
Отдельный вопрос — есть ли вообще украинский народ как историческая идентификационная общность. Но если он есть — а я всё больше в этом сомневаюсь, наблюдая происходящее, то его историческое содержание слишком прочно связано с советским периодом. Даже то, что с этим периодом не связано, связано с досоветской русскостью украинского народа.
Поэтому, отказываясь сначала от своего советского периода, а потом и от русскости как таковой, украинский народ теряет последние шансы на существование, которое для любого народа наипрочнейшим образом связано с исторической идентичностью.
Некая украинская историческая антисоветскость и антирусскость в ее реальном существовании скудна до крайности, и опереться на нее невозможно. А когда на эту скудность хотят опереться, ее приходится раздувать до неимоверных масштабов, соединять с откровенным бредом. В ходе подобных процедур полностью исчезает и скудная антисоветская и антирусская украинская идентичность, которая, подчеркну еще раз, так скудна, что реально опереться на нее при формировании государства невозможно.
В 1994 году меня пытался «охмурить» один из националистически настроенных советников Кучмы. В то время Кучма еще не стал главой украинского государства. Этот советник задействовал классическую бандеровскую аргументацию. Он пытался мне льстить, говоря о том, что его шеф зачитал мои книги до дыр, но что шеф не понимает, как я, такой умный человек, могу «робить на москалей». Аргументация была отшлифована, и мне было даже сказано: «Исторически доказано, что москали — это турки. И как же вы с вашей армянской фамилией можете робить на турок?»
Я отправил гостя куда подальше. Чуть позже другой, не националистический советник Кучмы устроил-таки мою встречу с бывшим директором Южмаша. Это был абсолютно советский человек, который понимал могущество антирусских и якобы проукраинских сил и подчинялся этому могуществу, пытаясь как-то что-то отрегулировать.
Одна из книг, которая вышла за авторством Кучмы и которая, как мне кажется, была в существенной степени вдохновлена националистической частью окружения этого колеблющегося политика, называлась «Украина — это не Россия».
Такое определение через отрицание (по принципу «яблоко — это не помидор»), будучи само по себе ложным (ибо в данном случае яблоко слишком близко к помидору и существует только при условии этой близости), было вдвойне ложно, потому что оно не содержало в себе ответа на главный вопрос: «Если Украина — это не Россия, то что она такое?».
Ответ на этот вопрос невозможен. Потому что, повторю еще раз, невыносимо скудно любое антирусское и антисоветское украинское содержание. Оно буквально в миллионы раз меньше, чем внесоветское русское содержание. А даже внесоветское русское содержание не позволяет обрести полноценную государственную опору при отвержении содержания советского.
Так что тут говорить об Украине? На что ее обрекли, лишая ее советского содержания, которое только и можно рассматривать как что-то существенное, и лишая ее вдобавок русского внесоветского содержания? Ее обрекли на полное сокрушение очень проблематичной исторической идентичности. У нее изъяли единственно возможный, хотя и проблематичный стержень. А что такое личность без стержня? Это личность, лишенная настоящего бытия и обреченная на то, чтобы в силу отсутствия такого исторического коллективного «Я» опереться на внеисторическое «Оно», на внеисторическое бессознательное. А что значит опереться на бессознательное? Это значит позволить этому бессознательному поглотить тебя.
Украинское общество позволило произвести с собой такую операцию. Я знаю много жителей Украины, не Донбасса, а иной Украины, которые бежали от этого безумия. И все они описывают, как это безумие поглощало детей и взрослых. Причем особенно детей.
Есть ли здесь аналогия с нацистской Германией? Да, в каком-то смысле есть. Потому что унизительное поражение в Первой мировой войне лишило немцев государственной идентичности, связанной с державой Гогенцоллернов. Мы порой забываем, что другой государственной идентичности у немцев не было. У них была, в отличие от Украины, богатейшая не гогенцоллерновская культурная идентичность. Она была великолепной (Шиллер, Гёте, Бетховен, великая философская традиция, великие немецкие метафизические поиски истины), но полноценную державу создали Гогенцоллерны в, скажем так, 1870 году, после поражения Франции во Франко-прусской войне. Этот великий Рейх Гогенцоллернов просуществовал 48 лет — с момента его создания Бисмарком до момента его разгрома Антантой. Он был скомпрометирован поражением. А без него у немцев не было реального государственного великого содержания. И они должны были его выдумывать. Не зря Гитлер апеллировал не к реальному рейху Гогенцоллернов, а к еле видимым в тумане фантомам Гогенштауфенов, Священной Римской империи немецкой нации и так далее. А поскольку и эти апелляции, несопоставимо более весомые и реальные, чем то, к чему апеллирует антисоветская и антирусская Украина, были слишком скудны и фантасмагоричны, то нацисты схватились за совсем уж мифическое начало с его химерами тевтонского величия, с его германскими победами над Древним Римом.
В итоге к 1933 году Германия оказалась погружена в свое псевдоисторическое коллективное бессознательное и оказалась поглощена этим бессознательным. То есть сведена с ума не на уровне отдельного персонального сумасшествия, а на уровне коллективной личности, то есть народа.
Всё дальнейшее является историей такого существования немецкого «Оно», отрекшегося от немецкого «Я» и уж тем более от немецкого «Сверх-Я». Недаром говорилось, что немецкий народ надо освободить от химеры под названием «совесть».
При всей несопоставимости масштабов украинский народ, уже подготовленный всем тем, что произошло в постсоветский период, к поглощению собственным бессознательным, оказался поглощен им окончательно в 2014 году. То есть он перестал быть народом. И оказался ввергнут в состояние умопомрачения, то есть безумия.
Это показалось очень привлекательным и иноземцам, прежде всего американским, и местным русофобским украинским элитариям. Коллективными усилиями они стали развивать это безумие. И преуспели. Именно результатом этого является избрание обезумевшим или, точнее, ополоумевшим украинским народом некоего господина Зеленского президентом Украины.
Восклицания по поводу того, почему бы народу не избрать Зеленского и чем он, собственно, хуже других, попытки сравнить подобное избрание с разного рода европейскими экстравагантными попытками тех или иных народов (греческого, например) выйти за пределы осточертевшего политического элитного меню, крайне неубедительны и, по сути, порождены тем же безумием. Потому что всё, что народ знает о Зеленском, — это некий фильм «Слуга народа», в котором Зеленский сыграл роль спасителя Украины — этакого борющегося с коррупцией благородного героя, побеждающего чудовищного дракона преступности, коррупционности и так далее.
Любой вменяемый народ понимает разницу между кино или спектаклем и реальностью.
В 1995 году выдающийся советский актер театра и кино, народный артист СССР, лауреат Государственной премии СССР Евгений Семенович Матвеев показал гражданам России свой фильм «Любить по-русски». В этом фильме Матвеев выступил не только в качестве режиссера, но и сыграл главного героя — Валерьяна Петровича Мухина. Сюжет фильма «Любить по-русски» при всех расхождениях достаточно близок к сюжету фильма «Слуга народа». И там, и там речь идет о возвышении честного человека, противостоящего мерзости коррупции, побеждающего на выборах, меняющего жизнь доверившихся ему избирателей, побеждающего козни коррупционного и мафиозного зла и так далее.
Но расхождения между фильмами налицо. Причем речь идет о расхождениях поучительных. Фильм «Любить по-русски» еще с чем-то как-то соотносим, а фильм «Слуга народа» не соотносим ни с чем, кроме сна разума в его абсолютном и окончательном варианте. Я не сравниваю художественные качества фильмов — упаси бог. Я не сравниваю игру актеров. Кстати, Матвеев совсем не один из сколько-нибудь любимых моих актеров. А господин Зеленский играет в фильме «Слуга народа», скажем так, не вполне бездарно.
И фильм Зеленского, и фильм Матвеева — это истории с продолжениями. У Зеленского продолжение называется «Слуга народа — 2, 3» и так далее, а у Матвеева всего лишь — «Любить по-русски — 2». Словом, есть и сходства, и различия. И я даже осмелился бы предложить спорную гипотезу, согласно которой авторы «Слуги народа» в определенной степени ориентировались на «Любить по-русски», внося очень существенные и значимые коррективы. Но дело даже не в этом.
Говоря о том, что «Любить по-русски» политически несравненно реалистичнее и убедительнее, чем «Слуга народа», я имею в виду не жанр, не игру актеров, а сюжет. Валерьян Петрович Мухин, которого играет Матвеев, — это бывший крупный партийный функционер, уехавший в деревню и начинающий жизнь заново. Когда он баллотируется на пост губернатора (а совершенно ясно, что речь идет не о губернаторском, а о президентском посте), то это — из разряда возвращения честного советского руководителя в постсоветскую эпоху. То есть это скрытая форма культурной агитации за победу Зюганова над Ельциным на выборах 1996 года. У Мухина есть богатейший опыт управления, полученный в советскую эпоху. Мухин показал, что он умеет выстаивать в постсоветской реальности. Он соединил как бы два опыта и проявил недюжинную смелость. Ну, его и избрали.
В этом смысле молодой Василий Петрович Голобородько — и вариация на тему матвеевского Валерьяна Петровича Мухина, и антипод этого самого Мухина. Потому что Мухин — это очень немолодой человек с богатым прошлым, начавший новую жизнь, а Голобородько — это молодой человек без прошлого.
Но всё это я обсуждаю только для того, чтобы задать читателю один-единственный вопрос. Мог ли Евгений Матвеев в случае, если бы он выдвинулся кандидатом в президенты в 1996 году (а это было вполне возможно), выиграть выборы, потому что его бы отождествили с Валерьяном Мухиным? Вы понимаете, что это было бы невозможно? Что сама такая мотивировка (отождествляю героя фильма с кандидатом в президенты и выбираю) была бы отвергнута широчайшими российскими народными массами?
Мало ли кого играл, причем вполне убедительно, недавно ушедший от нас Станислав Сергеевич Говорухин. И что? Его избирали несколько раз депутатом Государственной думы, он даже становился председателем комитета Государственной думы (кстати, комитета по культуре). Он выдвигался в президенты на выборах 2000 года. Сколько он набрал на этих выборах? 0,44% голосов избирателей. А почему бы народу России не отождествить Говорухина с теми или иными его героями? Куда как много оснований. И альпинизмом увлекался, и опасные трюки во время съемок выполнял, и Зюганова поддерживал, и с Высоцким был близок…
Михаил Ульянов очень убедительно сыграл в фильме Говорухина «Ворошиловский стрелок». Вы думаете, что русский народ, отождествив актера с героем, мог бы выбрать Ульянова президентом? Или даже наизнаменитейшего Высоцкого, если бы он был жив и не сошел бы с артистической дистанции (представим себе такое в виде мысленного эксперимента)? Может быть, русский народ мог бы избрать таких своих любимцев, как Иосиф Кобзон или Алла Пугачева?
Читатель уже понял, к чему я клоню, или нет? Я пытаюсь доказать, что в каком бы несовершенном состоянии ни находился русский народ, он не мог бы рехнуться настолько, чтобы осуществить подобное отождествление киноиллюзии с реальностью.
Во-первых, потому что имеет место не потерянная вменяемость или не до конца потерянная вменяемость.
А во-вторых, (и это связано с вышеназванным «во-первых») потому что есть государственный инстинкт, он же — инстинкт гражданской державной ответственности. А на Украине всего этого нет.
Мне говорят о том, что украинский народ выбрал Зеленского просто потому, что отверг Порошенко. А что именно он отверг? Личность Порошенко или курс Порошенко? Чем курс Зеленского отличается от курса Порошенко? Если Порошенко обманул украинский народ, а говорится именно об этом, то ответственность за такой обман ложится не только на Порошенко, но и на народ.
Так ли уж обманул русский народ Ельцин? Да, отчасти обманул: говорил, что ляжет на рельсы и не лег. Но на самом деле Ельцин в основном говорил правду. Он пообещал на пустом месте построить капитализм за 5 лет. И все понимали, что на пустом месте, то есть без первоначального накопления, можно построить только криминальный капитализм. Его-то Ельцин и построил. Причем буквально за 5 лет, к 1996 году.
Ответствен ли русский народ за то, что он обманулся? И так ли уж Ельцин его обманывал? Но русский народ вышел из морока, навязанного ему перестройкой, которая как раз и была нацелена на то, чтобы историческое «Я» русского народа было уничтожено так называемым покаянием, а после этого уничтожения народ действовал в условиях поглощения собственным бессознательным.
Когда это прекратилось? Тогда, когда народ вернулся к нормальному осмыслению своего советского прошлого. Тогда народ начал преодолевать навязанный ему комплекс исторической неполноценности, начал, образно говоря, зашивать навязанную ему черную антисоветскую дыру.
Свидетельствует ли поведение украинского народа о чем-то аналогичном? Неужели непонятно, что тут речь идет совсем о другом? И что это другое очень сходно с нацистским безумием, с тем, что немецкий народ так и не вынырнул из этого безумия, из этой самой поглощенности собственным бессознательным.
Что начало выводить из этого состояния немецкий народ хотя бы отчасти? Проповеди Томаса Манна? Проснувшееся нравственное чувство или классовое чутье? Чувство исторической ответственности прусской военной аристократии? Возврат к гуманистическим идеалам Шиллера, Гёте или Бетховена? Немецкий народ стала возвращать в некое состояние хотя бы относительной вменяемости советская Красная Армия и бомбардировки Германии. Это и только это. Причем до конца вменяемым он так и не стал. И, находясь в маловменяемом состоянии, героически — в темном смысле этого слова — сражался даже на руинах Берлина. Но относительная вменяемость стала возвращаться к немцам после Сталинграда.
А теперь зададимся вопросом: если бы Порошенко полностью зачистил Донбасс, выгнав оттуда миллионы людей, или даже стер бы с лица земли авиацией Донецк и Луганск, если бы он сжег в Одессе не столько людей, сколько сжег, а в тысячу раз больше — перестал бы невменяемый народ любить Порошенко? Нет, не перестал бы. Не перестают в таких случаях любить народы, поглощенные своим бессознательным.
Порошенко перестали любить тогда, когда порошенковщине сломали хребет. А сломали ей хребет в Донбассе. И это произошло в силу двух обстоятельств.
Обстоятельство № 1. Иная культурно-историческая вменяемость народа Донбасса. Народ Донбасса не отказался ни от своей советской, ни от своей русской идентичности. Тем самым он не позволил некоему «Оно», поглотившему когда-то немцев, а потом поглотившему склонившуюся перед бандеровцами Украину, поглотить свое историческое «Я».
Обстоятельство № 2. Несовершенная, очень уязвимая по своему качеству, но все-таки вполне реальная и основательная поддержка Россией народа Донбасса.
Россия (повторяю, очень несовершенная, но не капитулировавшая до конца и не сведенная до конца с ума) и героический народ Донбасса сломали хребет порошенковщине. И это породило апофеоз Зеленского. Десятки тысяч гробов породили это. Котлы в Дебальцево и Иловайске. Русское предостерегающее «только суньтесь».
Ничего я тут не воспеваю. Всё имеет неокончательный характер, и всё вполне небезупречно. Донбасс пока не создал такую армию, которая была создана в Карабахе и Приднестровье. А Россия раздираема конфликтом либерально-западнической и консервативно-патриотической элит. И никак до конца не может опомниться после перестроечной идентификационной травмы. Но нечто произошло, и надо понимать, что именно.
Если бы в 1944 году в Германии прошли выборы, то чем бы они завершились? Народ выбрал бы главой государства Эрнста Тельмана или Томаса Манна? Сомневаюсь. Скорее народ выбрал бы более эффективного Гитлера или того же Гитлера. Но он не выбрал бы киноактера, сыгравшего Роммеля. Может быть, он выбрал бы Роммеля.
А народ Украины выбрал киноактера, который… который что? Который говорит, что всё будет по-старому, то есть и Донбасс будут мочить, и Бандеру восславлять, и Крым назад возвращать… Но только будет это происходить без такого потока гробов и без такой потери масла за счет изготовления пушек. Адресую здесь читателя к известному немецкому лозунгу «Пушки вместо масла» — «Kanonen statt Butter». Об этом самом «Kanonen statt Butter» впервые сказал 17 января 1936 года на партийном съезде нацистский министр пропаганды Йозеф Геббельс. «При необходимости, — сказал Геббельс, — мы сможем обойтись без масла, но никогда без пушек». Германия еще не начала всерьез воевать. Да и жизнь была еще не столь бедственной. Немцы поддержали этот подход в 1936 году.
По сути, украинцы поддержали аналогичный подход Порошенко и отнюдь не связывают с Зеленским отказ от этого подхода. Они просто считают, что Зеленский будет меньше воровать на пушках, и потому масла будет чуть-чуть больше. А также гробов будет меньше. Своих гробов, разумеется. Вот и всё, что выразил народ Украины. И это же, я убежден, выразил бы народ Германии в 1944 году. Народ Германии выразил бы это по причине побед под Сталинградом, Курской дугой и так далее. Народ Украины выразил то же самое по причине слома хребта в Донбассе.
Но совместить нацистский курс в его украинской модификации с маслом, которого станет больше по причине меньшего воровства, или с не таким кровавым, как при Порошенко, возвращением Донбасса и Крыма — невозможно.
Преодолеть поглощение бессознательным тоже невозможно. Выборы Зеленского — это рост такого поглощения, а не его уменьшение. А значит, рано или поздно — думаю, что месяцев через шесть — бессознательное продиктует возврат к более агрессивному, нежели при Порошенко, варианту украинского нацистского реванша. К этому надо быть готовыми. И помнить, что лекарство от такого безумия одно — Красное знамя над Рейхстагом. Горько это признавать. Хочется чего-то другого. Но мы-то с вами умеем отличать наши фантазии от жестокой реальности, мы-то, наконец, научились этому. Или нет? Так надо срочно учиться. В том числе и на уроках, данных нам украинскими выборами президента.
США не уйдут с Украины. Ставка США на украинское безумие останется без изменений. Безумие будет нарастать. И рано или поздно оно обернется очень крупными неприятностями. По ту сторону которых, если мы, конечно, выстоим, начнется столь желанное для нас возвращение украинского народа к метафизической, исторической, экзистенциальной, политической и иной адекватности. Не выстоим мы — этого не произойдет никогда. Ну так вдвойне надо выстоять — и в собственных интересах, и в интересах столь пагубно деформированного соседа.
