Коронавирус — его цель, авторы и хозяева. Часть VII
12 февраля 2020 года на канале Имперского колледжа Лондона выходит рекламный ролик под названием «Имперский колледж на передовой борьбы с коронавирусом». В ролике говорится следующее:
«Группа профессора Нила Фергюсона обнародовала первые точные оценки размера вспышки.
Профессор Питер Опеншо (Peter Openshaw) отслеживает, как вирус влияет на тело и иммунную систему.
Профессор Венди Барклай (Wendy Barclay) первой начала изучать, как распространяются респираторные вирусы типа гриппа, и возглавляет работу по применению этих знаний к коронавирусу.
Профессор Робин Шатток (Robin Shattock) возглавляет одну из нескольких глобальных лабораторий, занимающихся разработкой (внимание! — С. К.) вакцины от коронавируса. Вакцина профессора Шаттока готовится к испытаниям на животных и может быть испытана на людях через пять месяцев».
Всё, что касается первых точных оценок размеров вспышки, мы уже обсудили. Могу дополнительно сообщить, что на том же сайте Имперского колледжа Лондона 10 февраля, то есть за два дня до упоминания о вакцине профессора Шаттока, говорилось о том, что на основе данных, полученных в провинции Хубэй, летальность ковида равна примерно 18 %. Сквозь зубы указывалось также на то, что у путешественников она ниже. Но если взять летальность в 18%, а ее не было нигде — ни в Хубэе, ни в других местах (Nature Medicine 19 марта 2020 года сообщает, что летальность в КНР 1,4 %) — то можно многое предсказать. Какое это имеет отношение к нормальному прогнозу?
Но не это главное. А то, что в качестве спасителя упомянут некий профессор Шатток, который вот-вот создаст вакцину. И все произойдет тогда, как в голливудских фильмах. Герой находит и колет нечто в себя или в своего приятеля и в себя, они что-то делают — что-то смешивают и так далее, и весь умирающий мир вдруг вздрагивает и начинает выздоравливать, выздоравливать, выздоравливать. И все смеются и кушают гамбургеры, и поют Happy Birthday to You. И все становится хорошо.
Вот это спасение должен обеспечить профессор Шатток из того же Имперского колледжа Лондона. Фергюсон и Андерсон раскручивают панику, а Шатток говорит о том, что он будет спасать. А организация одна и та же. И связана она с Wellcome Trust и так далее.
Кто такой этот Робин Джон Шатток? Он специалист по так называемой слизистой иммунологии и профилактике ВИЧ. Почему ему было поручено возглавить британскую инициативу по разработке вакцины против COVID-19 — отдельный вопрос. Можно лишь собрать воедино разрозненные данные по поводу этого Шаттока, который родился в 1963 году и долгое время — с января 1990 по март 2011 года — работал в лондонском университете Сент-Джордж в качестве профессора клеточной и молекулярной медицины. Этот университет иначе называется Медицинская школа больницы святого Георгия, или Сент-Джордж скул.
Шатток известен своими исследованиями по микробицидам. Он профессионал, нет вопросов — в достаточно узкой и важной сфере. Микробициды — это средства местного действия, которые в виде геля или крема применяются до сексуального контакта для предотвращения инфекций, передающихся половым путем. Ничего здесь не хочу девальвировать. Он понимает, что такое микробициды.
Шатток много где работал. Перечислять все эти места работы, начиная с научной группы по микробицидам фонда Рокфеллера и кончая научно-консультативным советом Международного партнерства по микробицидам, а также китайские, южно-африканские и иные организации — значит потратить много времени без особых результатов. Но три из многочисленных организаций, в которых работал Шатток, заслуживают серьезного внимания.
Первая из них — Институт иммунологии в Ла-Хойе (La Jolla Institute for Immunology). Шатток плотно вписан в руководство фонда Ла-Хойя. А это не безынтересная организация.
Институт иммунологии в Ла-Хойя, северо-западном районе калифорнийского города Сан-Диего, был создан в 1988 году. Президентом и основателем института был японец, доктор Макото Нонака.
А первым научным директором института был тоже японец, доктор Кимисигэ Исидзака — выдающийся японский иммунолог, сын японского генерала, ушедшего в отставку в 1933 году. То есть задолго до краха Японии.
Кимисигэ Исидзака получил докторскую степень в 1948 году в Токийском университете. То есть он не Танака. Он родом не из Соединенных Штатов, он родом из Японии.
До 1962 года он работал в японском Национальном институте здоровья на кафедре серологии, где возглавлял отдел иммуносерологии, то есть исследований, касающихся диагностической идентификации антител в сыворотке крови.
С 1957 по 1959 год доктор Исидзака работал научным сотрудником в Калифорнийском технологическом институте.
В 1962 году Кимисигэ Исидзака и его жена Теруко Исидзака — столь же выдающийся иммунолог, как и ее муж, — переехали в Америку по предложению некоего Сэма Буканца. При содействии этого Сэма Буканца они стали работать иммунологами в медицинской школе университета штата Колорадо, расположенном в городе Денвер.
В 1967 году, работая в этом университете, Кимисигэ Исидзака и его жена Теруко открыли антитело класса иммуноглобулин Е.
В 1989 году Кимисигэ Исидзака, проработав более 20 лет в различных медицинских центрах США, стал научным руководителем Института аллергии и иммунологии в Ла-Хойя.
В 1990 году он занял пост президента этого института.
Исидзака вышел на пенсию в 1996 году и вернулся в Японию (тосковал по ней), где работал почетным директором Института иммунологии в университете Ямагата.
С 2003 года институт в Ла-Хойе работал вместе с Национальным институтом аллергии и инфекционных заболеваний. Тем самым институтом, которым с 1984 года руководит Энтони Фаучи и который входит в состав Национальных институтов здравоохранения (NIH) — эти структуры мы уже подробно обсудили в связи с коронавирусом в предыдущих сериях.
Конечно, небезынтересно, что во главе американского института в Ла-Хойе в течение многих лет находились коренные японцы, переехавшие в США и вернувшиеся в Японию. Причем японцы из достаточно авторитетных семей.
Но еще более интересно другое. Ну мало ли, люди ездят по миру, мало ли кто где работает… А то более интересное, чем данный крохотный факт, который сам по себе мог бы не привлечь такого внимания, состоит в следующем. В 2013 году Институт Ла-Хойе расширил партнерские отношения с японской фармацевтической компанией Kyowa Hakko Kirin, входящей в Kirin Holding. «Расширил отношения» — значит, они были.
На официальном сайте Kirin Holding значится, что он за 2019 финансовый год осуществил продаж примерно на 18 миллиардов долларов.
Что же касается фармацевтической компании, входящей в холдинг, — этой самой Kyowa Hakko Kirin, с которой начал расширять отношения Институт Ла-Хойе, в котором работал Шатток, — то ее годовой доход за 2019 год составляет 2 млрд 860 млн долларов. В числе прочего данная компания занимается теми антителами, которые так волнуют сейчас в связи с коронавирусом. И у нее есть большие заслуги в этом направлении.
Еще раз повторяю. Японцы ее основали. С японцами она особым образом дружит, эта самая структура под названием Институт Ла-Хойи, в которой укоренялся Шатток. И эти японцы имеют определенные виды на спасительную вакцину, которую должен создать Шатток. Ну небезынтересно, правда? Если бы это было всё, может быть, я не стал бы это обсуждать. Но это не всё.
Вторая заслуживающая нашего внимания организация, входящая в число тех, которые господин Шатток почтил своим участием в их работе, — научно-консультативный совет Международного партнерства по микробицидам. Шатток работал директором этого Совета. Сообщалось, что Шатток «руководит исследовательской группой, занимающейся изучением патогенеза и передачи ВИЧ-инфекции, уделяя особое внимание разработке стратегий профилактики, применимых к развивающимся странам. Его исследовательская группа сыграла важную роль в выяснении раннего механизма передачи ВИЧ, который используется на поступательной основе для разработки безопасных и эффективных вагинальных микробицидов и изучения новых стратегий вакцинации против ВИЧ. Группа доктора Шаттока (внимание! — С. К.) получает финансирование от фонда Wellcome Trust , Фонда Билла и М елинды Гейтс, Европейской комиссии, Национальных институтов здравоохранения СШ А… (выделено мною. — С. К.)»
Уже при рассмотрении второй из организаций работа Шаттока в которых может поведать нам о чем-то существенном, мы сталкиваемся и с Фондом Билла и Мелинды Гейтс, и с Wellcome Trust, и с Национальными институтами здравоохранения.
Ну, а третья организация, которая может нам о чем-то поведать в том, что касается господина Шаттока, — это Имперский колледж Лондона. Извините, что так часто повторяю это название. Но, как говорят в таких случаях, из песни слова не выкинешь.
Шатток работает в Имперском колледже Лондона с 2011 года. В ноябре 2013 года он выиграл грант на проект ДНК-вакцинации, который финансируется все тем же Фондом Гейтсов. Вот что написано на сайте Имперского колледжа Лондона по поводу этого достижения господина Шаттока: «Группа профессора Шаттока отвечает за проект ДНК-вакцинации, который направлен на применение новейших технологических достижений в области ДНК-вакцинации и иммунного мониторинга, как на одноклеточном, так и на молекулярном уровне, с тем, чтобы дать возможность детального зондирования развивающихся реакций вакцинных индуцированных антител».
С 2017 года Шатток является профессором кафедры медицины Имперского колледжа Лондона.
На сайте Академии медицинских наук Великобритании сказано, что Шатток «был пионером в разработке того, как использовать как лекарственные препараты, так и пассивные антитела для предотвращения передачи ВИЧ, сначала показав, что они работают в моделях in vitro, а затем переведя на клинические испытания. Такой перевод требует широкого международного сотрудничества, и он был лидером в их создании, стимулируя разработку профилактических вакцин на основе лекарственных средств, в частности создав и направляя европейскую сеть передового опыта по вакцинам и микробицидам, которая координировала финансируемые ЕС исследования в 40 учреждениях».
С 2020 года Шатток координирует Европейскую инициативу по вакцинации против СПИДа. На сайте этой инициативы указано, что она представляет собой «консорциум, возглавляемый Имперским колледжем Лондона», что этот консорциум «объединяет ученых из 22 учреждений, объединяя их знания и опыт для разработки новых вакцин-кандидатов, которые могут быть использованы для испытаний на людях в течение пяти лет».
Понятно, почему нас спасет Шатток, и как CEPI связана с Имперским колледжем? То есть почему нас спасут Имперский колледж, Wellcome Trust и другие?
Шатток является также членом управляющего комитета передовых технологий иммунизации (Advanced Immunization Technologies, сокращенно ADITEC). А также членом управляющего совета по повышению иммунного качества вакцин.
И если кто-то считает, что господин Шатток, работающий по интересующей нас теме ковида в Имперском колледже Лондона, и господин Фергюсон, работающий там же и по той же теме, а также примыкающий к ним господин Андерсон, существуют отдельно друг от друга, то этот «кто-то» — странный человек.
Фергюсон вопит о том, что без вакцины против ковида миру угрожает полная гибель — весь мир помрет. Шатток отрекомендовывается как главный спаситель, который создаст вакцину. Андерсон всё это координирует. Рядом с этим находятся все знакомые нам организации. И всё это никак не связано друг с другом? Извините, но так не бывает.
А теперь я предлагаю обсудить другой, гораздо более сложный вопрос. И оговорюсь при этом, что никакого желания демонизировать Японию у меня нет. Что демонизация — это основа конспирологического метода, где надо ухватиться за какой-то фактор, абсолютизировать его и начать вопить: «Смотрите, смотрите, вот!»
Мой метод заключается в том, чтобы построить систему, где есть много элементов и много факторов. И если в числе факторов, наряду с Фортом Детрик и так далее, существует японский фактор, я обязан его выделить, а не демонизировать.
Я с глубочайшим уважением отношусь к Японии, к ее культуре. У меня есть старая дружба с японскими представителями театрального мира. Я всегда внимательнейшим образом относился к японской традиции — что вовсе не исключает моего омерзения по отношению к японским зверским опытам в сфере создания биологического оружия и геноцида, осуществлявшегося японцами так же, как и нацистами. Но это же не значит, что я не люблю Шиллера или Германию. Ровно то же самое касается Японии.
Но главное, поймите еще раз, в картине есть много элементов, они важны, и связи между ними важны. Если вместо этого выхватить один и начать его тыкать в нос, будет черт-те что, сапоги всмятку. Если не указать на него, будет пустота.
Поэтому я сейчас буду говорить о японском факторе — не о японском заговоре, и не о японском демонизме, а об одном из факторов, который, несомненно, существует.
Кто такой Гари Танака, ставший основателем бизнес-школы Имперского колледжа Лондона? Это японец, родившийся в США, работавший в сфере инвестиций в интернет-компании, отсидевший срок за мошенничество и продолживший вместе со своими сыновьями определенную деловую активность, касающуюся в том числе и разного рода инвестиций в наукоемкую продукцию. Есть этот Танака, он не выдуман? Да. Должна за него отвечать великая японская культура и великая японская нация? Конечно, нет. Это бред. Но он есть или нет? Он есть.
Этот Танака никак не связан с Имперским колледжем Лондона, а также с теми представителями этого колледжа, которых я все время обсуждаю (Фергюсон, Андерсон и так далее)? Он с ними никак не связан? Так не бывает.
А что такое «Абдул Латиф Джамил» (Abdul Latif Jameel) — компания, с которой связан все тот же Имперский колледж Лондона и лично господин Фергюсон? Что это за компания? Это какой-то особо удачный дистрибьютор японской фирмы «Тойота», не так ли? Этот дистрибьютор никак не связан с Танакой? Нужно совсем не знать Японию, чтобы представить себе такую несвязанность.
А что такое Институт иммунологии в Ла-Хойе, с которым связан Шатток, который сидит в Имперском колледже Лондона? Это институт, созданный коренными японцами, приехавшими в США. Это институт, завязавший прочные связи с одной из крупнейших японских фармацевтических компаний. И что, эта компания никак не связана с другими японскими начинаниями, которые я рассматриваю? Она никак не связана с шестнадцатью японскими фармацевтическими гигантами, которые на паях с Гейтсами и Национальными институтами здравоохранения США создали платформу для разработки вакцин, именуемую Глобальный фонд инновационных технологий здравоохранения (Global Health Innovative Technology Fund, GHIT)?
Такая несвязанность крупнейших начинаний, занятых одним и тем же и кооперирующихся в одной и той же сфере, просто невозможна. Условно говоря, по 10 лет сидят в одной комнате, занимаются одним и тем же, все время друг с другом обсуждают совместные проекты, выпускают совместные продукты — и никак друг с другом не связаны? Так не бывает.
Говорит ли это о каком-то заговоре? Ни боже мой! Это говорит ровно о том, на что я указал. И если бы меня попросили что-то конкретизировать, то я ответил бы словами Льва Николаевича Толстого, сказавшего, что конкретизировать написанное им в романе «Анна Каренина» он может одним способом — снова написав этот роман.
Означает ли всё сказанное, что японский след — единственный? Нет, не означает.
7 июня 2020 года Имперский колледж Лондона сообщил, что создал совместно с гонконгской компанией Morningside Venture Capital новое предприятие VacEquity Global Health (VGH). Миссия этого предприятия — быстрая разработка и производство вакцины от коронавируса в больших количествах для всего мира. Вакцина будет иметь умеренную цену и будет доступна даже беднейшим странам.
Компания Morningside Venture Capital была основана в 1986 году семьей Чан из Гонконга. Она является ведущим мировым инвестором в области естественных наук.
В 2014 году братья Ронни и Джеральд Чан пожертвовали 350 миллионов долларов Школе общественного здоровья Гарвардского университета. В знак признательности за столь щедрый дар университет присвоил Школе общественного здоровья имя Чан Цзенси — отца братьев Чан — китайского предпринимателя, переехавшего в Гонконг в 40-е годы ХХ века и основавшего здесь в 1960 году компанию по недвижимости Hang Lung Group.
Помимо предприятия VGH, Имперский колледж Лондона и Morningside Venture создали еще одно предприятие — VaXEquity (VXT). Задача VXT — разработка технологии самоусиливающейся РНК для лечения не только COVID-19, но и других заболеваний. Как сообщает Имперский колледж, «два новых предприятия опираются на многолетние разработки профессора Робина Шаттока, который впервые создал технологию самоусиливающейся РНК».
Что такое технология самоусиливающейся РНК? Как не раз пояснял сам Шатток, его группа применила абсолютно новый подход к созданию вакцины. Этот подход заключается в том, что на основе генетического кода вируса искусственно создается РНК, содержащая последовательность аминокислот от белка-шипа, как у SARS-CoV-2, и от фермента, который позволяет быстро делать копии самой этой РНК. Попадая в клетку, эта РНК размножается и клетка на ее основе начинает производить белок-шип, который потом попадает на поверхность клетки. Организм начинает вырабатывать антитела на этот белок. Полученные таким образом антитела будут реагировать на такой же белок у SARS-CoV-2 сразу после попадания вируса в организм и не дадут ему эффективно размножаться.
В том же сообщении от 7 июня 2020 года на сайте Имперского колледжа Лондона утверждается, что подход группы Шаттока позволяет получать вакцину от любых болезней в рекордные сроки и делает ее производство очень дешевым: после того как РНК синтезирована, она сама быстро размножается в клетках, что позволит рекордно быстро произвести миллионы доз вакцины.
Также говорится о том, что на разработку вакцины от COVID-19 правительство Великобритании выделило Имперскому колледжу 40 миллионов фунтов стерлингов. Еще 5 миллионов фунтов стерлингов Имперскому колледжу предоставили доноры. Именно эта поддержка помогла команде профессора Шаттока получить генетический код COVID-19 из Китая и разработать пробную вакцину для испытаний на животных и подготовки к испытаниям на людях в течение 14 дней в январе.
Как отметил Робин Шатток по поводу VGH и VXT, «новые предприятия являются для нас наиболее эффективным способом быстрой, дешевой и международной доставки вакцин от COVID-19, не говоря о подготовке к будущим пандемиям».
А Джеральд Чан, соучредитель Morningside Venture, сказал: «Технология создания вакцин Имперского колледжа — это революционная инновация, которая легко адаптируется. Эта технология была разработана с научной строгостью и с учетом масштаба производства, который требуется для любого решения в условиях текущей пандемии».
15 июня 2020 года группа Шаттока объявила о начале испытаний вакцины на людях, поскольку проведенное тестирование вакцины на животных доказало ее безопасность и привело к выработке антител к коронавирусу. Как указано на сайте Имперского колледжа, дальнейшие испытания вакцины — с участием уже шести тысяч человек — запланированы на октябрь 2020 года. Если эти испытания на людях будут успешными, вакцина Имперского колледжа может быть распространена в Великобритании и за рубежом в начале 2021 года.
А вот теперь о той самой CEPI, которая должна спасти человечество, подарив ему вакцину от «ужасного» ковида. В этой структуре, как мы знаем, находится место и для японцев, и для Гейтса, и для Национальных институтов здравоохранения США, и для Имперского колледжа Лондона. Словом, для всего этого — и чего-то еще.
Сорок с лишним лет назад моя семья сняла дачу в поселке, примыкавшем к месту, где проживали советские вожди. Моя маленькая дочь, гуляя с бабушкой по полям и рощам, время от времени утыкалась в высокий забор, которым та или иная дача вождей отделялась от сопредельных территорий. Вздыхая, моя дочь говорила: «Опять дача!»
Я вспомнил это, ознакомившись с CEPI, исполнительным директором которой является… кто бы вы думали? Но давайте по порядку.
Концепция CEPI была описана гораздо раньше официального объявления о ее основании (которое было сделано в январе 2017 года в Давосе). Эта концепция была изложена в 2015 году в июльском номере журнала The New England Journal of Medicine.
Статья называлась «Создание глобального фонда по разработке вакцин». Соавторами статьи выступили британский исследователь Джереми Фаррар, директор знакомого нам Wellcome Trust, американский врач-терапевт Стэнли Плоткин (один из разработчиков вакцины от кори) и американский эксперт по инфекционным заболеваниям Адель Махмуд (разработчик вакцин против вируса папилломы человека и ротавируса).
Идею CEPI обсудили более конкретно в январе 2016 в Давосе на Всемирном экономическом форуме.
А 6 сентября 2016 года заработал сайт будущей организации CEPI, о чем нас радостно проинформировал журнал Science.
Вот информация с официального сайта CEPI — никакой другой не хочу:
CEPI была основана в январе 2017 года в Давосе правительствами Норвегии и Индии, а также Фондом Билла и Мелинды Гейтс, фондом Wellcome Trust и Международным экономическим форумом в Давосе.
CEPI получила финансовые инвестиции от правительств Австралии, Бельгии, Канады, Дании, Эфиопии, Финляндии, Германии, Японии, Королевства Саудовской Аравии, Нидерландов, Норвегии, Великобритании и Швейцарии, а также от Фонда Билла и Мелинды Гейтс и фонда Wellcome Trust. Еврокомиссия также предоставила значительные денежные взносы для поддержки своих проектов через ее механизмы.
CEPI также получает пожертвования от частных компаний и лиц через Фонд солидарности по борьбе с COVID-19 при ООН для поддержки усилий по разработке вакцины от COVID-19.
Тесное сотрудничество с международными партнерами также важно для достижения успехов в нашей работе по разработке вакцин против новых инфекционных заболеваний. Вот почему мы работаем с промышленностью, регуляторами и другими органами, чтобы гарантировать, что любая вакцина, которую мы разрабатываем, получит лицензию и будет доступна тем, кто в ней нуждается.
CEPI позиционируется как «партнерство государственных, частных, филантропических и гражданских организаций, которые будут финансировать и координировать разработку вакцин против высокоприоритетных угроз общественному здравоохранению».
Ну куда уж приоритетнее ковида!
CEPI также будет контролировать «базовые технологии производства вакцин для быстрого ответа на новые инфекционные болезни с пандемическим и эпидемическим потенциалом».
Итак, я уже информировал о том, что CEPI избрана на роль спасителя человечества от коронавируса. И, как мы видим, все подтверждается.
Ну, а теперь по поводу того, почему мне вдруг вспомнилось это самое «опять дача?», сказанное когда-то моей маленькой дочерью. Потому что исполнительным директором организации CEPI выступает Ричард Хэтчетт. И я вправе сказать «опять Хэтчетт?» Потому что это тот самый Ричард Хэтчетт, который входил в созданный много лет назад мозговой центр Рамсфелда, занятый всеобщей карантинизацией, невозможной или представлявшейся невозможной человечеству до того, как этим занялся Рамсфелд с помощью Хэтчетта и других. Притом что, напоминаю, эта карантинизация должна была осуществляться в ответ на применение биологического оружия Китайской Народной Республикой против Соединенных Штатов Америки.
В первых сериях этой передачи я уже обратил внимание зрителя на то, что глобальные карантины — штука беспрецедентная. И что сама модель таких карантинов была впервые разработана недавно — в начале XXI века. Что разработана эта модель была в центре, созданном господином Рамсфелдом, весьма яростным, цепким, свирепым и эксцентричным министром обороны при президенте США Джордже Буше — младшем.
Я обратил также внимание на то, что пробирка, которой щеголял в ООН госсекретарь США Колин Пауэлл, доказывая, что Ирак обладает биологическим оружием и что Саддам Хусейн хочет его применить (это было густопсовой ложью, но, как мы знаем, сработало), имеет отношение к начинанию господина Рамсфелда. А также ко всему, что вертелось вокруг Форта Детрик, включая управление сознанием и пытки в спецтюрьмах.
Тогда же я упоминал имена тех, кто входил в тот спеццентр Рамсфелда, который разрабатывал будущий глобальный спецбиологический шок. И в числе этих имен я уже называл имя Ричарда Хэтчетта.
И вот теперь опять тот же Ричард Хэтчетт — но уже как исполнительный директор CEPI, этого будущего спасителя человечества от коронавирусной напасти. И что же нам говорит этот Хэтчетт?
Вы еще не забыли компанию GSK, которая превратилась в фармакологического гиганта, тесно связанного с тем Wellcome Trust, который вручил Хэтчетту мандат исполнительного директора CEPI, этого спасителя человечества от COVID-19?
Ну так вот, 7 февраля 2020 года было объявлено, что CEPI начинает сотрудничество с GSK с целью консолидации глобальных усилий по разработке вакцины против нового коронавируса 2019-nCoV. Круг замкнулся. Спасать будет CEPI, Шатток и другие. Но делать это будет GSK.
Вкратце напоминаю, что оборот GSK в 2019 году составил 33,8 миллиардов фунтов стерлингов, или 43 миллиарда долларов. А операционная прибыль GSK в 2019 году составила 9 миллиардов фунтов стерлингов, или 11 миллиардов долларов.
Что объем инвестиций GSK в исследования и разработки составил порядка 4,3 миллиарда фунтов стерлингов, или более 5 миллиардов долларов.
Что GSK разрабатывает 39 перспективных лекарств и 15 перспективных вакцин. А одну — суперперспективную, ради которой вы должны сидеть по домам.
Сообщив об этом, передаю слово господину Хэтчетту, который является — напоминаю об этом еще раз — исполнительным директором CEPI лишь потому, что ему такой мандат вручил Wellcome Trust, прочно связанный с компанией GSK.
Вот что на сайте GSK говорит по поводу счастливого бракосочетания CEPI и GSK Ричард Хэтчетт (лучше него никто не скажет): «Получение доступа к ведущей в мире технологии адъювантов GSK является огромным шагом вперед в разработке вакцины против нового коронавируса 2019-nCoV. Соединение адъювантных (то есть ориентированных на комплекс веществ, повышающих иммунный ответ, в том числе и при вакцинации. — С. К.) систем GSK с финансируемыми нами передовыми технологиями потенциально может обеспечить доступность большего количества вакцины за счет уменьшения дозы вакцинного антигена, необходимой для защиты. Такая „экономия антигена“ поможет поставить большее количество доз вакцины, увеличивая количество людей, которых можно защитить».
Значит, Хэтчетт прямо говорит, что именно будет делать GSK. И он говорит: «А ну-ка, GSK, иди к нам! С продуктами!»
А вот что по поводу счастливого «брака» CEPI и GSK сообщает на том же сайте Томас Бройер, главный медицинский директор GSK Vaccines: «Как лидеры в области науки и инноваций, мы верим, что сможем внести свой вклад в борьбу с коронавирусом 2019-nСоV с помощью одной из наших передовых адъювантных систем. Наша технология ранее успешно использовалась в подготовке к пандемии гриппа. Она позволяет использовать небольшое количество вакцинного антигена и производить больше доз вакцины — важнейшее преимущество в условиях пандемии».
А вот что говорит по тому же поводу и на том же сайте Роджер Коннор, президент GSK Vaccines: «Мы верим в то, что CEPI может сделать значимый вклад в борьбу со вспышкой коронавируса 2019-nCoV. Мы гордимся тем, что можем внести свой вклад в передовые исследования ученых из Университета Квинсленда, и мы открыты для сотрудничества с другими партнерами, чьи разработки можно использовать с нашими адъювантами».
А вот что говорят находящиеся на подхвате у GSK и CEPI ученые из этого самого университета Квинсленда. Вице-президент Квинслендского университета Питер Хой восторженно заявляет о том, что «исследовательская группа Университета Квинсленда работает над вакциной против коронавируса 2019-nCoV. Возможность использования адъювантов GSK позволит нам провести важные доклинические исследования, предназначенные для оценки эффективности вакцины».
А дальше следует нечто, напоминающее сообщения международного Информбюро по поводу ведущихся антиковидных боевых действий: CEPI будет координировать взаимодействие между GSK и организациями, финансируемыми CEPI и заинтересованными в тестировании своих разработок с использованием адъювантной системы GSK для создания эффективных вакцин против коронавируса 2019-nCoV. Первое официальное соглашение в рамках партнерства было подписано между GSK и Университетом Квинсленда, Австралия, который заключил партнерское соглашение с CEPI в январе 2019 года для разработки молекулярной платформы, предназначенной для отбора и масштабирования производства противовирусных вакцин. CEPI расширила финансирование этого проекта для работы над вакциной-кандидатом против коронавируса 2019-nCoV. Доступ к адъювантным системам GSK позволит интенсифицировать эти исследования.
6 марта 2020 года Ричард Хэтчетт в эфире телеканала Channel 4 News заявил, что с 1918 года — со времени эпидемии испанского гриппа — не было вируса, который бы сочетал в себе два качества: столь высокую заразность и столь высокую летальность.
Хэтчетт: «Я не думаю, что это сумасшествие — проводить аналогию между этой ситуацией и Второй мировой войной».
Корреспондент: «Многих людей может удивить, если не оскорбить, что Вы это сравниваете со Второй мировой войной… Вы пользуетесь этими военными метафорами, вы это представляете чем-то очень страшным. Но у вас ведь материальный интерес — напугать людей, чтобы получить инвестиции на вакцину. Что вы на это ответите?»
Хэтчетт: «Я работаю в сфере готовности к эпидемиям уже 20 лет. И могу сказать абсолютно бесстрастно, не поднимая градус и не применяя гиперболы, — это самое страшное заболевание, с которым я сталкивался за всю свою карьеру. Это включает Эболу, БВРС (MERS) и SARS. Оно страшное из-за комбинации заразности и летальности, во много раз превышающей грипп».
Ну, так вот — и впрямь «опять Хэтчетт». Но только ли Хэтчетт?
(Продолжение следует.)
