Черное солнце, свастика и другие эзотерические символы врага

С тех пор, как в 2014 году украинские неонацистские батальоны ринулись уничтожать население Донбасса, скепсис по поводу нацистского реванша хоть и не исчез окончательно, но всё же значительно поубавился.

Однако даже сейчас неонацисты часто воспринимаются лишь как банды садистов и отморозков.

Но соответствует ли это восприятие действительности? И в чем новизна и содержание неонацизма, приверженцы которого до времени отложили свастику и спрятались за черным солнцем, рунами и цифровыми аббревиатурами, не сильно при этом пытаясь скрыть свои симпатии к фашистским режимам 30–40-х годов?

В 1995 году бывший чилийский дипломат и культовая фигура в правом движении Мигель Серрано в ходе интервью новозеландскому неонацистскому журналу The Flaming Sword («Пылающий меч») заявил: «Национал-социализм всегда был гитлеризмом, и гитлеризм всегда имел эзотерический подтекст. Но в конце 1930-х и в годы войны не представлялось возможным, чтобы эта тема стала широко известна. Тем не менее после войны и стольких явных потерь для гитлеризма не было более пути развития вне эзотерического контекста».

Серрано верно указывает на то, что эзотерика в гитлеровской Германии входила в сферу интересов отдельных групп. Подобными вопросами занимались специальные организации. Самыми известными из них были «Туле» и «Аненербе» (организации, входившей в структуры СС и созданной для изучения наследия нордической расы и разработки идей оккультного нацизма). Больше всего в тему эзотерики и оккультизма были погружены структуры СС. При этом многие проекты рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер курировал лично. А главным его детищем стал замок Вевельсбург. Как известно, на полу одного из залов этого замка и по сей день находится так сильно полюбившееся в правой среде изображение Черного солнца, которое постоянно пытаются отмыть от нацистского содержания.

После войны ситуация изменилась, и эзотерика стала мейнстримом в международном неонацистском движении. А отстраивать неонацистский интернационал начали оставшиеся в живых фашистские теоретики и бывшие эсэсовцы, которые в первой половине XX века не входили в число ведущих идеологов.

Так, излюбленным автором в правой среде после войны стал Юлиус Эвола, успевший посотрудничать и с итальянскими фашистами, и с румынской «Железной гвардией», и с немецкими СС.

Еще до войны, в 1928 году, в итальянском журнале «Фашистская критика» вышла его работа «Языческий империализм». В этом раннем, но во многом программном трактате он пишет: «Наша реставрация останется пустым словом, если она не будет прежде всего „солнечной“ реставрацией, реставрацией языческой духовности».

Таковой и стала реставрация нацизма, начавшаяся фактически сразу после разгрома гитлеровской Германии. А предложенное язычество отнюдь не было похоже на классические древнегреческие или древнегерманские верования. Это был некий синкретический оккультный сплав, обосновывающий тем или иным способом непреодолимое неравенство среди людей.

Тот же Эвола, всецело поддержавший идею расового неравенства, перевел ее из биологизаторской плоскости в эзотерическую и ввел понятие «расы духа». Согласно его представлениям, «чистая кровь» — это всего лишь необходимая предпосылка для «того, чтобы „дух“ расы сохранялся в своей изначальной мощи и чистоте». Кроме наследственности биологической важна еще «трансцендентная наследственность», которая реализуется, как правило, через прохождение инициации. И лишь тогда представитель чистой расы может соединиться с так называемой «полярной духовностью».

Только так, по мнению идеолога неонацизма, удастся воссоздать расу вождей, про которых можно сказать, что «они „породисты“, по сравнению с неприятного вида ублюдочными человечками в очках».

Вождями Эвола называет мифических гиперборейцев, которые якобы проживали когда-то на легендарном полярном острове Туле. По его утверждению, именно от них ведут свое происхождение индоевропейцы/арийцы, т. е. «высшая раса», имеющая право властвовать над человечеством.

В этом контексте свастика, по Эволе, является одновременно и солнечным, и полярным символом. Как солярный символ она является «печатью изначального света и огня, которые воплотились и возгорелись в правящих кастах и в „солнечной“ функции по отношению к нижестоящим силам и расам». А так как эти правящие касты или вожди вышли с острова Туле, то свастика одновременно символизирует и этот оккультный полюс.

Стоит отметить, что Эвола использует в своих построениях именно символ «желтого солнца», а не гиммлеровского Черного солнца. Однако его теории от этого не становятся менее нацистскими и оккультными. И когда мы слышим о том, что свастика, Черное солнце, а также различные их производные якобы являются солярными символами, то это лишь часть правды. А те, кто использует их, на самом деле понимают, что солярность в современном правом неоязычестве имеет вполне конкретный неонацистский смысл.

Эта эзотерическая трактовка расовой теории стала превалирующей в неонацизме, что сильно отразилось в оккультной направленности правого движения и сопутствующей символике. Идеи Эволы нашли горячий отклик в среде бывших эсэсовцев.

В 1950 году в Австрии возникла так называемая группа Ландига. Ее создатель Вильгельм Ландиг был членом НСДАП и служил в СС. Группа ориентировалась на теории Эволы, а также на работы первого директора «Аненербе» Германа Вирта и идеи бригадефюрера СС Карла Вилигута, который долгое время был советником Гиммлера по вопросам, касающимся эзотерики.

Именно в кружке Ландига после войны начинают обсуждать эзотерику нацизма, непрестанно обращаясь к теме мистической полярной прародины, о которой писал Эвола. Вслед за ним и другими теоретиками оккультного фашизма Ландиг обсуждает мистический остров Туле, откуда якобы и произошли люди «высшей расы». При этом Ландиг стал использовать понятие Черного солнца, символизирующего источник некой мистической энергии, которую можно использовать для возрождения нордической арийской расы.

Главным творческим результатом работы Ландига стал трехтомный фантастический роман, посвященный опять же острову Туле и Черному солнцу. Книги эти изобилуют мистификациями и конспирологией. Но, несмотря на это, а может быть, именно поэтому, они стали невероятно популярными в правой среде.

Сам же Ландиг относился к Черному солнцу весьма серьезно. Незадолго до смерти он дал интервью, в котором на вопрос журналиста о генезисе данного символа ответил: «Корни его восходят к шумерам, жившим в Малой Азии, еще до Вавилона… Черное солнце — это внутренний свет, эзотерика… Я десятилетиями бился над понятием „Черное солнце“, раз за разом возвращаясь к его корням».

Про Черное солнце писал еще один бывший эсэсовец Рудольф Мунд, также входивший в группу Ландига. Оба они утверждали, что о Черном солнце до войны говорил Карл Вилигут. В реальности Вилигут не использует название «Черное солнце». Но учение о существовании потухшего невидимого солнца, которое находится около Земли, действительно разрабатывалось им.

Позаимствовав элементы эзотерики Вилигута и Эволы, группа Ландига стала еще одной точкой формирования обновленной нацистской идеологии.

Интересно, что такие идейные нацисты не скрывались в своих кабинетах. Ландиг не стал интеллектуалом-изгоем, пописывающим эзотерические романы. Он продолжал активную политическую деятельность, будучи сначала членом партии «Союз независимых», а затем Демократической национальной рабочей партии (Demokratisch-nationale Arbeiterpartei — DNAP). Обе структуры служили прибежищем для бывших нацистов. В 1956 году на их основе возникла Австрийская партия свободы (Freiheitliche Partei Österreichs — FPÖ), вобрав в себя немалое число членов НСДАП. В настоящее время партия имеет 30 мест в австрийском парламенте.

Кроме этого, Ландиг входил в различные международные антисоветские, а также открыто неонацистские структуры, в которых регулярно общался с различными нацистскими группами, включая и бандеровцев. В уже упомянутом нами интервью Ландиг вспоминает о дружбе и регулярных контактах с четой Стецько, возглавившей после войны бандеровскую эмиграцию. «У меня был долгий разговор со Славой Стецько в Южной Америке… И она сказала мне, что если бы тогда Гитлер дал Украине свободу, то Украина выставила бы две армии против Сталина», — с увлечением рассказывал бывший эсэсовец.

Таким образом, Ландиг, несмотря на эксцентричность своих произведений, через несколько лет после войны сформировал эзотерический круг, вошел в контакт с неонацистскими группами, начал распространять оккультные идеи и продолжил политическую деятельность.

Эвола, Ландиг с его группой и другие нацисты, сохранившие верность своим идеям, понимали, что восстановить былую мощь на политическом поле тогда было невозможно. Они создавали веру, которая в условиях победы потребительского общества и нарастающего духовного упадка привлекала молодежь и стала стержнем для неонацистского движения.

На религиозный характер гитлеризма постоянно указывала и француженка Савитри Деви, ставшая после войны почти пророком эзотерического неонацизма. «Национал-социализм — это нечто большее, чем просто политическое кредо, это образ жизни, вера, в самом полном смысле этого слова — можно сказать, религия… Религию не так легко искоренить, как обычные политические убеждения… Это то, что мы, национал-социалисты, намерены доказать, в долгосрочной перспективе», — написала она после поездки в Германию в 1953 году, которую откровенно назвала паломничеством. При этом она постоянно подчеркивала, что нацистская религиозность всегда носит антихристианский и расистский характер.

Особой точкой в так называемом паломничестве Савитри Деви стало святилище Экстернштайне, расположенное в Тевтобургском лесу. Это еще один культовый объект, которому в гитлеровской Германии уделяли особое внимание. Руководил исследованиями в Экстернштайне сотрудник «Аненербе» Вильгельм Тойдт. Следил за ходом работ в святилище лично Гиммлер.

Считалось, что Экстернштайне — это древнее святилище германских солнцепоклонников, разрушенное позже христианами. Савитри Деви с религиозным восхищением описывает свои поездки в Экстернштайне. Гид, сопровождавший ее, так передавал слова Тойдта об этом месте: «По мнению наших великих ученых, таких как Вильгельм Тойдт, эти гроты были специально посвящены культу Скрытого Солнца и были местом проведения обрядов, связанных с Зимним солнцестоянием — Святая ночь (Weihnacht)… День рождения „Солнца Праведности“ в подземной пещере темных недр Матери-Земли…»

В оккультизме Черное солнце называют также скрытым или центральным. Но хотя Савитри Деви и упоминает подобные оккультные концепции, всё же для нее, как и для Эволы, особым эзотерическим смыслом обладала именно свастика.

А вот упомянутый нами Мигель Серрано, восхищавшийся исступленной верой Савитри Деви в гитлеризм и имевший контакты с Эволой, продолжил линию Черного солнца. Ряд исследователей утверждают, что в начале 1970-х годов Серрано встречался с Ландигом, после чего этот символ и начал появляться в его работах.

Интересно, что Серрано уже не отделяет свастику от Черного солнца. В 1976 году в книге «Ману: грядущий человек» он пишет, что Черное солнце — это «солнце гитлеризма, представленное левой свастикой, а также правой, поскольку через нее мы входим и выходим из недемиургического мира». То есть для него Черное солнце — это некий портал, или символ связи с иным, нетварным миром, в котором неонацисты, по их же представлению, соприкасаются с чем-то нечеловеческим.

А в книге «Адольф Гитлер — последний аватара», вышедшей в 1984 году, Серрано дополняет: «Арийская кровь здесь, на земле, является субстанцией света Черного солнца…»

Серрано не просто ставит знак равенства между Черным солнцем, свастикой и гитлеризмом. Он фактически продолжает мысль Эволы, говоря о том, что высшая раса арийцев является также носительницей особой духовности, освещенной Черным солнцем. Недоговаривает он только о том, что Черное солнце — это символ предвечной тьмы, а соответственно, и используется оно в эзотерике, которая по своему содержанию еще мрачнее, чем сатанизм.

Во многом Серрано выразил стержневую идею неонацизма, который уже больше нельзя рассматривать как идеологию. Неонацизм — это парарелигиозная система. Важным компонентом этой системы остается представление о тотальном неравенстве людей, которое обосновывается теперь не только биологически. Чтобы получить право называться человеком «высшей расы», необходимо присягнуть некой духовности, символом которой является Черное солнце, «полярная» свастика Эволы или их некий синкретизм.

В 1980 году, параллельно с публикацией упомянутых работ Серрано, в Германии появилась организация под говорящим названием «Семинар Туле». Символом данного сообщества стало не только Черное солнце, ровно такое же, как и на полу в замке Вевельсбург, но и комбинация рун «зиг» и «тюр» посередине (Рис. 1). Мы снова видим, как здесь сопрягается идея о некой полярной прародине, эзотерика Черного солнца и руническая символика гитлеровской Германии.

Стоит отметить, что символика «Семинара» знакома нам по знаменам всё того же украинского неонацистского батальона «Азов» (организация, деятельность которой запрещена в РФ), который явно апеллирует не к какому-то абстрактному язычеству, а именно к оккультному нацизму.

«Семинар Туле» позиционировал себя как сообщество язычников, сражающихся за «белую Европу». А Черное солнце и название «Туле» якобы были взяты всего лишь для того, чтобы подчеркнуть языческий характер группы. Но это опять же язычество особого разлива.

И Эвола, и Серрано, и Ландиг, и Савитри Деви тоже говорили об оккультном язычестве и «белой Европе». Только проповедовали они не какую-то отвлеченную философию или религию, а самый откровенный нацизм, приправленный оккультизмом. При этом почти всегда речь шла именно об оккультном гитлеризме.

Но понятно, почему многие неонацистские группы долгое время вместо свастики использовали узнаваемые в их среде символы, убеждая всех, что являются лишь последователями вполне безобидного неоязычества. Непонятно только, зачем нам делать вид, что мы верим в это.

Каждый символ — это связь с определенной духовностью, с определенными идеями и смыслами. Идеологи неонацизма открыто говорят об этой духовности. И нужно честно называть последователей этих идей нацистами.

Возвращаясь к «Семинару Туле», необходимо сказать несколько слов о его происхождении. Основал это общество Пьер Кребс, приехавший в Германию из Франции. Фактически «Семинар Туле» являлся немецким отделением французской организации «новых правых» GRECE, оказавшей огромное влияние не только на ультраправые течения, но и на французскую партию «Национальный фронт», пытающуюся долгие годы сохранять видимость респектабельности. Группа GRECE также проповедовала язычество и выступала за «белую Европу».

Первые годы работы общества публиковались в издании Grabert-Verlag, которым на тот момент руководил Вигберт Граберт, также член «Семинара Туле». Изначально издание Grabert-Verlag было основано отцом Граберта, который в гитлеровской Германии работал в министерстве по делам оккупированных восточных территорий Альфреда Розенберга и был членом НСДАП. И, подчеркнем, это не случайное совпадение. Корни гитлеровского нацизма можно обнаружить практически в каждой правой партии и неонацистской организации.

Можно было бы отнестись снисходительно к небольшим группам, обсуждавшим Черное солнце по всему миру, но это лишь верхушка айсберга — громадного наследия гитлеровской Германии, пока еще не всплывшего на поверхность. И благодаря их исступленной работе символ Черного солнца и сопутствующая эзотерика стали интернациональными среди правых. А батальон «Азов» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) просто водрузил его на свои знамена.

В правую среду Черное солнце перекочевало прямиком от оккультных нацистов. Славянских корней, как иногда это утверждается, оно не имеет совсем.

Но, конечно, Черное солнце было не единственным оккультным символом, который неонацисты переняли от своих предшественников. Не менее, а может, и более популярны в этой среде древнескандинавские руны. Правда, опять же несколько переделанные оккультными вдохновителями фашистов в начале XX века.

Руны также обсуждались мистиками немецких обществ «Туле» (оккультное нацистское общество по изучению германской древности) и «Аненербе». Они активно использовались не только в символике немецких воинских подразделений, но и в различных структурах НСДАП. А при захоронениях гитлеровцев вместо крестов на могилы нередко ставили руну «лебен» (руна жизни) или руну «тод» (руна смерти) (Рис.2). А порой они обе изображались на табличках, обозначая рождение и смерть умершего.

При этом использование рунического алфавита имело не культурный, а именно сугубо эзотерический характер. В СС проходили специальные занятия, на которых разъяснялось значение рун. Регулярными такие «уроки» были в упомянутом замке Вевельсбург.

Современные неонацисты опять же переняли руны не только как причудливые отличительные знаки, но и во многом именно как совсем небессмысленные оккультные символы. И осуществить эту передачу помогли всё те же небольшие, но весьма плотные и идейно накаленные группы правых интеллектуалов.

Серрано в интервью 1995 года отмечал: «руны — очень важные магические символы… Необходимо воскресить их, как это сделал я в моей книге „Адольф Гитлер — Последний Аватара“. Мы должны воспользоваться ими в нашей ментальной битве. Однако обо всем этом не должно говорить открыто».

Он подробно разбирает эзотерическое значение рун и особое внимание уделяет руне «зиг» (Рис. 3). Описывая эту руну, Серрано соотносит ее с нацистским приветствием и разъясняет его эзотерический смысл: «Согнутая левая рука собирает энергию в манипурачакре и проецирует ее подобно лучу Черного солнца вытянутой правой рукой».

Рунические символы использовали и боевые неонацистские организации, делавшие ставку на прямое политическое действие. Так, ультрарадикальная итальянская организация «Национальный авангард молодежи» (Avanguardia Nazionale Giovanile), замахнувшаяся в 1970-х годах на фашистский переворот, взяла в качестве своей основной символики руну «одал». Кстати, стилизованное изображение этой руны в гитлеровской Германии использовало и общество «Аненербе» и Главное управление СС по вопросам расы и крови.

При этом большинство членов неофашистских итальянских организаций открыто заявляли, что черпали вдохновение из работ Эволы.

Как мы уже сказали, руны были воскрешены, дополнены вымышленными символами и мистифицированы немецкими эзотериками в начале ХХ века. Затем они были взяты на вооружение Третьим рейхом, а после перекочевали в неонацистскую среду. Использование рун в правой среде — это всегда апелляция к эзотерическому нацизму. Разговор о славянских рунах настолько же бессмыслен, как и разговор о славянских корнях Черного солнца.

Эзотерика стала стержнем неонацизма. Правые никогда не отказывались от своих основных идей о человеческом неравенстве. Оккультизм помог усложнить, романтизировать и сохранить им свои идеи. В теперешнее время мы наблюдаем настоящий правый ренессанс. И за правым поворотом маячит не отказ от глобализма и либерализма, а очень мрачное будущее.

В 1953 году Савитри Деви, стоя около святилища Экстернштайне, произносила слова, к которым стоило бы прислушаться намного раньше: «Мы остаемся бдительными, ожидая грядущего рассвета. Потому что в этот день мы восстанем, подняв Знамя, отмеченное Колесом Солнца, и… свершим свою месть. Мы знаем, что мы живы, даже если мир отрицает это. Фактически, мы делаем всё, что можем, чтобы отвратить его внимание от нашего существования, чтобы мы могли воспользоваться преимуществами мирской забывчивости и собраться с силами для грядущей борьбы, и сделать себя достойными приближающегося рассвета. Мы знаем, что мы живы».

Как мы уже говорили в начале статьи, сомнения в том, что нацисты выжили и передали свои идеи следующим поколениям, к настоящему времени рассеялись практически полностью. Теперь же необходимо признать, что мы имеем дело не с деструктивной идеологией, а с весьма темной религиозностью. А соответственно, денацификация должна проходить не только в сфере политического, но и в сфере духовного, и не может ограничиваться лишь военным решением конфликта России с Украиной.