Сорок пять дней в армии
Теперь о грустном. К сожалению, нашей медицинской службе приходилось заниматься не только приболевшими ребятами. Были и раненые, и убитые. Первые раненые появились у нас дней через десять после развертывания медпункта. Их доставляли с передовой прямо на броне. Это были бойцы из соседнего московского полка. Они стояли на второй или даже третьей линии обороны. Регулярно попадали под минометный обстрел, который однажды врасплох застал ребят прямо в окопах. Доставили сразу троих с посеченными осколками конечностями. Бойцы рассказывают, что коварство современной войны состоит в том, что получаешь ранения, не видя даже противника. Непонятно, откуда летят снаряды, где враг, поэтому сопротивляться и отстреливаться невозможно. Просто укрываешься в окопах, блиндажах, но и там вовсе не безопасно. Всё решает артиллерия, минометы, воздушная разведка и точное наведение. Штыковых атак и прямых перестрелок практически не бывает.
Также рассказали и о коварных польских минах, которые практически бесшумно прилетают, а взрываются неожиданно, что оставляет мало шансов на оперативный заблаговременный уход в укрытие. Бойцы отмечают, что при редких визуальных контактах с противником всё чаще видят не украинцев, а иностранных наемников, даже негроидной расы, что лишний раз свидетельствует о том, что противостояние давно переросло рамки столкновения двух государств. Идет схватка двух миров в смертельной борьбе за выживание.
Один посеченный осколками молодой худощавый паренек рассказывал о польском танке, неожиданно выехавшим прямо на него. Позже оказалось, что это бред и галлюцинация. Психика выдерживала не у всех. Многие ломались. После этого первого случая раненых привозили с завидной регулярностью. Характер ранений у всех схожий — осколки. Нашей задачей было оказание первой врачебной помощи: остановить кровотечение из раны, произвести первичную хирургическую обработку, избавиться от жгута, перевязать и иммобилизировать конечность, стабилизировать общее состояние путем внутривенных инфузий, обезболить, ввести антибиотик, подготовить к дальнейшей эвакуации и доставить своим транспортом в эвакуационный госпиталь в райцентре. Там выполнялись более сложные оперативные вмешательства, так как имелась полноценная операционная с наркозным оборудованием. Из этого госпиталя бойцов эвакуировали авиа- и автотранспортом в тыловые военные медучреждения России. Примерно так была организована система лечебно-эвакуационных мероприятий на фронте.
Из всех поступивших к нам особенно запомнился один боец, у которого осколком мины раздробило левую руку в области локтевого сустава, да так, что конечность осталась висеть только на небольшой перемычке мягких тканей. Он был в сознании, возбужден. На поврежденную конечность еще на передовой был грамотно наложен жгут так, что кровотечения не было, там же введен промедол. Мы оказали ему помощь. Оказалось, что сосудисто-нервный пучок целый, а это значит, что остается шанс на сохранение руки в будущем. Парень рассказал, что после получения ранения сам увидел, что рука почти оторвалась, но было необходимо быстро эвакуироваться в тыл, и он на своих ногах преодолел бегом немалое расстояние. Болтающаяся рука мешала, было желание ее оторвать. К счастью, не удалось. Уже в относительно безопасной зоне товарищи оказали первую помощь, наложив жгут. Как этот боец был благодарен своему спасителю — сослуживцу, наложившему жгут!
Так же горячо он благодарил и нас, что мы тут есть, что мы тут жизненно необходимы, что мы тут помогаем. Рассказал, что дома остались жена и маленькая дочка, фотография которой всегда с ним и хранится в каске. Каска для эвакуации была не нужна, осталась в медпункте вместе с фотографией маленькой девочки, которая так ждет дома своего отца. Надеюсь, что теперь у них всё хорошо.
С течением времени стала налаживаться ситуация с эвакуационным транспортом. Нам поставили два уазика-буханки. До этого раненых приходилось возить в кузове ГАЗ-3307 с жесткой подвеской. Правда, буханки тоже были не первой свежести. Шины потертые, салон скрипит, у одной машины не включалась задняя передача. Но всё же это свой, достаточно удобный и теплый транспорт. Нам дали понять, что техобслуживание машин лежит целиком на наших плечах. Тут помогли неравнодушные люди с гражданки — знакомые и друзья. Была создана специальная группа в соцсети. Текущие проблемы и потребности медслужбы стали обсуждаться и постепенно решаться там путем сбора средств и покупки необходимых вещей: запчасти для машин, лекарства, личные вещи и т. д. Спасибо всем неравнодушным!
Хочется сказать о чтении литературы. Так как смартфонов и интернета на войне не было, бойцы взялись за чтение книг. Как говорится, нет худа без добра. Книги мы раздобыли в разрушенной снарядом школе, что по соседству. Иногда в тихие минутки наш медпункт превращался в избу-читальню. Читали Бальзака, Чехова, Джека Лондона, Омара Хайяма и других классиков. Были безуспешные попытки чтения Шевченко на украинской мове. Кроме чтения наша культурная жизнь разнообразилась вечерами песнями под гитару. Перепели все студенческие старые песни, все известные современные. По найденным в школе старым потрепанным песенникам исполняли старые милые сердцу хиты из советского прошлого.
С течением времени подразделения полка всё более рассредоточивались по новым позициям, чтобы исключить концентрацию личного состава в одном месте для минимизации возможных потерь. Общему движению поддались и мы. Примерно в километре от нашего медпункта среди полей и перелесков отыскали одинокий заброшенный домик на четыре комнатки. В доме сохранилась печь. В течение дня провели генеральную уборку, избавились от хлама, обеспечили светомаскировку, плотно завесив окна. С тех пор личный состав нашей медроты разделился на две части: одни ночевали в медпункте, другие в «филиале». Так мы назвали занятый нами новый домик. Днем же весь личный состав приходил на работу в основной медпункт.
Хочется рассказать про небольшой опыт общения с местным населением. Таких было немного, в основном пожилые люди. Остальные, кто смог, эвакуировались. Надо сказать, что в целом видно, что люди, живущие на этих землях, не были избалованы экономическим подъемом и излишками потребительской жизни. Домики в деревнях на печном отоплении, с бедненьким внешним видом и внутренним убранством. Избы, одним словом. Я не видел ни одного современного коттеджа, которыми изобилуют современные российские деревни. Ничуть не лучше дела обстоят и в небольших городках, в которых мне удалось побывать. После развала СССР селяне Луганщины продолжали жить натуральным хозяйством, обеспечивая себя буквально всем. Тут выращивают злаковые и кормовые культуры, подсолнухи, различные овощи, фрукты, занимаются скотоводством. Настоящий чернозем позволяет иметь отличные урожаи.
Жизнь селян никогда сильно не зависела от власти. Не мешай им, и они выживут, себя обеспечат. По этой причине отношение местных жителей к войне в целом отрицательное. Война мешает привычному укладу жизни, не дает заниматься привычным делом. Все как один хотят прекращения боевых действий и воцарения мира. А каким он будет, какая власть будет, в составе какого государства они будут находиться — всё это вопросы второстепенные. При этом отрицательного отношения к российским военным я не увидел. Люди с пониманием относились к нашим тяготам и проблемам. Уважительно общались с нами, предлагая иной раз свою помощь. Да и мы не отказывали в медпомощи местному населению. Осматривали их, давали лекарства. Все контакты с местными жителями проходили с соблюдением мер предосторожности. Лишнего им не показывали и не рассказывали. Среди доброжелательных с виду людей могли оказаться агенты вражеских диверсионно-разведывательных групп (ДРГ) и просто наводчики из гражданских, сочувствующих украинскому режиму.
Забавный случай однажды вышел с местным жителем. Как-то вечером недалеко от нашего расположения затарахтели автоматные очереди. Все насторожились. Что это? Вражеский прорыв? Позже ситуация прояснилась. Один пожилой тучного телосложения местный житель, возвращаясь в изрядно подпитом состоянии из гостей к себе домой, случайно забрел в заминированную лесополосу вдоль речушки. А это охраняемая территория. Разведчики засекли движение и открыли огонь. Дедок от страха помчался прочь с небывалой для него скоростью, несмотря на радикулит. Нарушителя поймали (слава богу, что не пристрелили), отвели домой.
На следующий день дедок появился у нас в медпункте. Он поведал, что боль в спине после вчерашней пробежки как рукой сняло. Спасибо, сынки! Но вот давление разыгралось. Мы его полечили, за что кроме словесной благодарности получили и материальное вознаграждение в виде пакетика свежих ароматных пирожков. Сначала, опасаясь отравления (кто его знает, что у деда на уме), к подарку никто не притрагивался, но потом один из нас, самый смелый, всё-таки съел пирожок, при этом лицо дегустатора выражало благоговение и удовольствие. Мы понаблюдали за смельчаком полчаса, убедились, что ничего страшного не произошло и в один момент поглотили все остальные пирожки. Все остались живы и здоровы. Спасибо деду за вкусный полдник!
Фронтовая жизнь продолжалась. Всё помалу налаживалось, уши привыкли к постоянной канонаде, и страха уже не было. К нашей роте был прикомандирован опытный военный врач, который стал выполнять функции советника. Он указывал, что и как надо правильно делать. Появилась перспектива постройки больших блиндажей в поле для маскировки складов медпункта и для проживания личного состава. Под эти нужды обещали выделить экскаватор и огромные контейнеры, чтобы зарыть их в землю. Шло движение вперед и развитие.
Всё закончилось неожиданно и очень быстро. В один из дней пришел приказ из генштаба о моей демобилизации в связи с многодетностью. Уже на следующий день я сдал свое оружие и на военном транспорте выбыл из зоны боевых действий в Белгород, а оттуда домой. Так и закончились мои сорок пять дней в армии. Жалко было расставаться с товарищами, бросать общее дело на полпути. Чувство радости от предстоящей встречи с родными смешивалось с грустью о незавершенном и неожиданно оборвавшемся армейском пути. Одно успокаивало, что созданное нами медицинское подразделение я оставляю в состоянии, когда уже налажена работа и есть понимание, что делать дальше. Очень надеюсь, что вложенный труд хоть немного способствовал достижению общей для нашей страны цели — победе в борьбе за независимость, за суверенитет, за наши исконные ценности и за правду.
