Без паники и благодушества. О третьей Стратегии Совета Европы по правам детей
Вредная паника
В марте — апреле в родительской среде много и взволнованно писали о новой «Стратегии Совета Европы по правам детей». В том числе и так, что нужно «всё бросить» ради остановки этой напасти. Где-то даже собирали подписи под петицией Лаврову с требованием отказаться от применения Стратегии. Затем... оказалось, что, как сообщило РИА Катюша со ссылкой на источник в администрации президента РФ, подписи на имя Сергея Викторовича собирались зря, ибо стало известно, что возглавлять российскую делегацию... 5–6 апреля будет не глава МИДа Сергей Лавров, а министр образования Дмитрий Ливанов. То есть сами убедились, что «завели» людей, не разобравшись. И так и не поняли, что на самом деле, 5–6 апреля не подписывали Стратегию, а торжественно запускали, — подписание уже состоялось 2 марта на 1249-й встрече заместителей министров ЕС, так что в этом сборе подписей сразу не было смысла.
Поставить подножку родительскому движению очень просто — надо от его имени распространить неправду, дав противнику повод для обвинения во лжи или в кликушестве. Более того, неточное знание мешает и самому родительскому движению правильно определять приоритеты работы. В петиции указывалось:
«В случае имплементации Стратегии нас ожидает принятие следующих тенденций и установок:
1) Семья — основной источник насилия для детей (п. 19 Стратегии СЕ).
2) Ребенок — такой же субъект права, как взрослый (п. 11).
3) Рост изъятий детей из семей по причине бедности (п. 12, 13)...».
Это всё — подмена написанного своими фантазиями и интерпретациями. На самом деле в указанных пунктах Стратегии написано совсем другое:
1) В п. 19: «Насилие, которое испытывают и наблюдают дети, бывает в семейной среде» — что, согласитесь, бесспорно.
2) В п. 11 — что дети должны рассматриваться как «истинные субъекты прав», «полные носители прав». Но дети у нас и сейчас носители прав, просто их права представляют и защищают родители. Юристы понимают: правосубъектность — не то, что дееспособность.
3) В п. 12 и 13 — что бедность для детей «создает факторы риска насилия или пренебрежения». Но разве бедность — не разрушительный фактор для семьи? А из «права всех детей на уровень жизни» (п. 26) может следовать не только лозунг изъятия детей у бедных, но и лозунг социальной помощи (о чем тоже идет речь в документах, на которые ссылается Стратегия).
Можно, много зная, быть «проницательным читателем» и видеть в тексте Стратегии стремление безумной Европы к постчеловечеству (с чем я готов согласиться). Но бессмысленно, ссылаясь на одну свою проницательность, в лоб атаковать достаточно общие формулировки, на которых можно строить и нормальные, а не только «европейские» выводы, — ведь это и будет с удовольствием названо кликушеством.
Стратегия Совета Европы
Я ни в коем случае не хочу сказать, что Стратегия безобидна, что ее подписание нужно выбросить из головы. В ней много формулировок, действительно совсем неприемлемых для России. Европа фактически потеряла свою культурную традицию, задыхается в надуманных жизненных постулатах.
Европа уже такова, что ее Стратегия не может не упоминать о дискриминации по сексуальной ориентации и гендерной идентичности, о «стереотипах сексизма». Она даже обещает исследовать (стратегическое ли это дело?), не обижают ли в школах детей из ЛГБТ-семей.
Стратегия требует соблюдения Лансаротской конвенции (2007) с ее (ст. 6) секспросветом и «Конвенции об усыновлении детей» (2008).
В ней написано что-то невнятное про «наилучшие права ребенка» в связи с новыми биотехнологиями, о внедрении медиации, об «участии» детей во всем (уж не в Совете Европы ли?).
В ней проявлено странное легкомыслие в отношении цифрового пространства — признается, что оно чревато опасностями для детей, но разработать безопасный доступ только обещают, а «права ребенка на доступ к информации, свободу выражения мнения и участие в цифровой среде» — уже собираются защищать!
И еще Стратегия много что собирается «продолжить продвигать». А именно:
а) Социальную хартию.
б) «позитивное воспитание».
в) «...эффективное устранение телесных наказаний... в том числе и дома... Государствам-членам будет оказана поддержка в проведении правовой реформы, направленной на достижение полного запрета...».
Что значит полный запрет, мы знаем: за шлепок — в суд и под лишение прав. А вот интересно, что значит «будет оказана поддержка»? Кому именно? Получатель такой поддержки, по сути, становится иностранным агентом. Однако только по сути: для признания агентом, увы, семейная политика (как и культурная, образовательная...) политикой не считается. Да и поддержка бывает не только деньгами;
г) Уже одно то, что Стратегия намерена «продвигать осуществление своих стандартов по семейному законодательству», — неприятно. Может быть, для того, кто мечтает, что его страна «це Европа», это нормально. Но не русскому народу учиться у Европы строить семьи и воспитывать детей!
Стратегия опирается на множество европейских документов — конвенций, рекомендации других стратегий, в том числе даже еще не рассмотренных, так же принимаемых от имени Комитета министров СЕ на уровне зам. министров. То есть в целом это как бы декларация какого-то неизвестного Стратега, который по своим странным меркам строит основы союзного законодательства для объединенной Европы. Вопрос — а зачем России в этом вообще участвовать, если она не собирается в Евросоюз? — возникает совершенно естественно.
Легкомысленное благодушество
Казалось бы, можно понять, почему Стратегия многих совсем не насторожила.
Детей из однополых семей у нас нет. Лансаротскую конвенцию Россия ратифицировала еще 2013 году — кричать «караул» уже поздно. Социальную Хартию — в 2009 году, при этом единороссы В. Володин и А. Исаев лично пообещали Патриарху не допустить в России опасных ее трактовок. Конвенцию об усыновлении сама Европа не торопится ратифицировать: 10 стран за 7,5 лет — это несерьезно. Да и кто говорит про эту конвенцию?
Далее. Это уже третья «детская» Стратегия. Что в ней плохого, то вовсе не ново. Все ее постулаты («дружественное к детям правосудие», «участие» детей, «искоренение насилия», «продвижение позитивного родительства»...) уже были и в Стокгольмской (2009–2011), и в Монакской (2012–2015) стратегиях. Кроме разве что правил поведения в цифровом мире.
То есть на самом деле это не то, что вот была здоровая Европа и вдруг в 2016 году заболела. Это тот же диагноз, переписанный в новый больничный. Просто одна четырехлетка кончилась, надо было что-то такое же написать на следующую... шестилетку. Всё это — одна стратегия, начертанная еще в 2006 году.
И, главное, Стратегия — это не закон прямого действия. Как написано в ее п. 8, «деятельность Совета Европы в качестве межправительственной организации опосредована правительствами государств-членов, которые регулируют реализацию Стратегии вместе с другими заинтересованными лицами, такими как гражданское общество и уполномоченные по правам ребенка». А наши правительство, НКО и уполномоченные должны действовать на основании закона. И, значит, наше внутреннее дело — защитить страну от неприемлемых положений и трактовок Стратегии.
Но вот с этим и связаны по-настоящему больные вопросы, без разрешения которых такое рассуждение является легкомысленным благодушеством.
Реальная опасность
Беда в том, что наша внутренняя семейная политика строится отнюдь не через законодательство. Вообще не через демократические механизмы. А через людей и структуры, которые рады всё делать через Европу и вообще через Запад. И для которых всё, что прозвучало оттуда, — сигнал к прямому действию.
Европейская ориентация в ходе думских выборов не приносит значимого процента голосов. Зато в элите она имеет сильнейшие позиции. И в семейной политике эта, для нашей страны совсем не традиционная ориентация, доминирует. То, что пугает в третьей Стратегии СЕ, уже полным ходом реализуется в России. Тезисы Стратегии давно переписаны в «Национальную стратегию действий в интересах детей в 2012–2017 гг.», которая «национальная» — ровно в том смысле, что является «имплементацией» европейской.
Секретарь Координационного совета по ее реализации З. Ф. Драгункина, выступая на Парламентских слушаниях, посвященных возможности опоры на традиционные ценности в семейном законодательстве, с одинаковым энтузиазмом цитировала слова Патриарха о традиционных ценностях и ровно противоположную по смыслу повестку очередного Совета Европы.
Такие «европейцы» создают ориентированные на чужие лозунги структуры, работающие непосредственно с исполнительной властью. Так, Фонд поддержки детей, находящихся в трудной жизненной ситуации (учредитель — Минтруда), уже третий год распространяет «Меры по реализации рекомендаций Комитета министров Совета Европы о политике поддержки позитивного родительства» (оно же — «ответственное родительство», «позитивное воспитание»). В регионах, охваченных «заботой» этого и других фондов, для оправдания вмешательства в семью уже введено в нормативно-правовую базу и в методички по-европейски широкое понятие «жестокого обращения». Вразрез с федеральным законодательством и Конституцией! Прокуратуры не замечают этого беззакония и настаивают на уголовных делах за легкие телесные наказания. Те, которые, как мы знаем, считает преступлением только 5 % народа.
Такая политика не обсуждается — она проводится! Серьезные деньги из бюджета передаются не регионам и ведомствам, а этому Фонду (в 2015 г. — 855 млн руб.), и уже он заказывает и внедряет в регионы разработки, соблазняя вливаниями в трещащие бюджеты.
Внимание — внутрь
Так что крики «Не надо принимать Стратегию Совета Европы!» на несколько лет опоздали. Она принята и действует. И для тех, кто хочет с ней бороться, актуальная мишень № 1 — Нацстратегия. Добьемся остановки Нацстратегии — каждой из ее безумных идей или сразу целиком — третья Стратегия станет неактуальной.
Потому что борьба с ней — это борьба прежде всего идеологическая. Борьба с каждой отдельной евроглупостью — от «детствосбережения» (раздел I) до «участия детей» (раздел VII). Борьба на каждом этаже, на котором принимаются решения. Борьба с каждым «европейцем» (и с любым вообще «прогрессором») в элите, в том числе Минтруде, Минобразе, Правительстве, любом региональном или муниципальном органе. Причем чаще не против него, а за него, ибо идеологическая борьба всегда, в конечном счете, — борьба за человека.
А названный Фонд — тактическая мишень № 2, и тоже в первую очередь не как носитель вредного содержания (это не единственная такая структура), а как механизм решения вопросов семейной политики.
Потому что в семейной политике как ни в какой другой сфере недопустимо, чтобы не только отдельное НКО, но и исполнительная власть принимала стратегические решения. Даже законодательной власти народ в таких вопросах не очень-то доверяет. Как показал массовый опрос общественного мнения АКСИО-4, приемлемым способом решения вопросов семейной политики 65,9 % населения считает «только референдум».
И мы должны быть готовы организовать такой референдум.
