Библиотечная реформа: сервилизм или творчество?
«Всякий пред всеми за всех виноват», — говорит в романе «Братья Карамазовы» старец Зосима. В нынешнем и грядущем сокращении библиотек есть и наша вина. На «оптимизацию» библиотечной сферы накладывается глобальный процесс снижения интереса к книге и чтению, падение востребованности бумажной книги в эру цифровых технологий. Будем честны сами с собой: значительное число наших современников вообще не читает, а те, кто читает, зачастую предпочитают электронную книгу бумажной, пиратский контент — легальному. Посещаемость библиотек в эру цифровых технологий резко упала, равно как и популярность их фондов, которые к тому же, не пополняясь в достаточной степени из-за отсутствия необходимых средств, стремительно устаревают. А отсутствие в библиотеке читателей закономерно ставит вопрос перед властями: нужно ли содержать государству такое количество библиотек?
Вопрос сам наталкивает на ответ «нет, не нужно» и запускает механизм сокращения со всеми его «варварскими» приметами: закрытие библиотек, увольнение сотрудников, массовое списание книг. Но ответ может быть и другим: содержать нужно, но эти библиотеки следует оживить, следует вернуть в них читателей, сделать так, чтобы они стали местом притяжения людей, площадками самообразования, общения, творчества.
Этот вопрос — как вдохнуть в библиотеку новую жизнь — в центре современных дискуссий: он звучит из уст библиотекарей, заботит неравнодушных читателей, профессионалов библиотечного дела, представителей властных структур. В зависимости от того, каков их взгляд на культуру — как на сферу услуг или пространство нравственных смыслов, — выстраиваются и модели реформирования библиотеки, намечаются две основные тенденции.
Первая ориентирует библиотеку на оказание актуальных услуг, акцентирует в ее деятельности досуговый компонент. Ее адепты выступают за создание в библиотеках комфортной среды, где пользователю будет хорошо и удобно. Именно пользователю — слово читатель не отвечает духу динамичного и прагматичного времени. Классический стиль библиотеки видится устаревшим. Садиться за книжный стол скучно и непривлекательно. Куда лучше развалиться на пуфике, держа в одной руке мороженое, а в другой — очередной детектив, взобраться на книжный стеллаж, выполненный в форме амфитеатра, и ничтоже сумняшеся свесить ноги.
Правда, возникает вопрос: позволяя человеку такую вольготность, не забываем ли мы, что внутренний рост — это всегда собирание, усилие личности? И что внутренняя дисциплина неразрывна с внешним порядком — по нерушимому принципу единства формы и содержания...
Когда мы идем в храм, то все-таки помним: в шортах туда желательно не входить. На солее не плясать. Во время службы не разговаривать. Когда направляемся в государственное учреждение или на трудоустройство в частную фирму, стараемся и одеться подобающе, и держаться строго и делово. В чиновничьем кабинете мы не развалимся в кресле. Придя в Думу, не устроим в холле игры в футбол.
И только в отношении библиотеки для сторонников сервилистской модели действует принцип «здесь можно всё». Раздаются футуристические призывы в духе знаменитого «Сбросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч., и проч. с парохода современности». Долой мертвую тишину, скучный шелест страниц, пыль стеллажей! Наполним пространство живым креативом. Чем раскованней, чем свободней — тем лучше. Чем зрелищнее — тем понятнее нечитающим массам. Флешмобы, перформансы, фейерверки... Всё — для пользователя, всё — ради пользователя.
Мероприятия, проводимые библиотекой, при таком подходе ориентированы на развлекательность. Даже просветительные встречи рекомендуется проводить в максимально облегченном формате. Этот формат ориентирован на клиповое восприятие реальности, дает не столько целостное представление о предмете, сколько набор завлекательных фактов из области химии, физики, биологии, истории, литературы. Достаточно вспомнить проект научно-популярного лектория «Проветри мозг» или печально известную «Антибиблиотеку».
В рамках сервилистской модели активно лоббируется открытие в библиотеках книжных магазинов, кафе, юридических консультаций, развертывание широкого спектра небиблиотечных услуг, вплоть до установки терминалов оплаты. По расчету разработчиков идеи, большое количество услуг на одной точке пространства привлечет в библиотеку людей, а уже войдя в ее стены, они попутно приобщатся и к книге. Однако этот тезис достаточно спорен: если люди на чтение не мотивированы, приход в библиотеку за оплатой услуг этой оплатой и ограничится. Стремление же заполнить пространство библиотеки востребованными, но совершенно небиблиотечными сервисами, неизбежно разрушит единство и уникальность библиотечного пространства, организованного вокруг книги, чтения, просвещения.
Книга в сервилистской модели библиотечной реформы оказывается отодвинута на задний план, перестает быть самоценной, становится лишь приправой досуга. Да и самый досуг уже не мыслится творчески и серьезно, перестает быть умным досугом и уравнивается с развлечением. Развлечение же по своей сути — процесс гораздо менее творческий, нежели чтение, предполагающее работу мысли и воображения, усилие ума и сердца. Библиотека всегда учила человека делать это усилие, воспитывала вкус, развивала читателя творчески и духовно. В сервилистской модели воспитательные задачи отсутствуют. Приходя в библиотеку за развлечением, «пользователь» не считает нужным сделать это усилие.
Сервилистская модель, ориентируясь на лукавую динамику «спроса» и «предложения», оборачивается тенденцией к обеднению библиотечного фонда, к вымыванию из библиотеки серьезной литературы. Всё маловостребованное, малоспрашиваемое — а это в эпоху падения интереса к серьезному чтению и классика, и научно-популярные издания, и хорошая гуманитарная литература — подлежит остракизму и оказывается под угрозой списания.
Сервилистская модель библиотеки сущностно неравноправна. Библиотекаря она превращает в официанта, призванного ублажать «клиента», идти на поводу у его часто далеко не блестящего вкуса. А в читателе видит лишь потребителя, «пользователя» услуг, а не личность, духовному, творческому росту которой должна содействовать библиотека.
Другая — творческая модель библиотеки, которая может и должна быть противопоставлена сервилистской модели, основана на трех базовых принципах: персонализм, личностный рост, соработничество. Эта модель предполагает принципиальное равноправие библиотекаря и читателя, взаимное уважение, идущее не от вышколенности, а от внутренней, человеческой приязни, потребности помочь другому и благодарности за эту добрую помощь. В ней читатели предстают как друзья библиотеки, двигатели ее развития, активные участники ее жизни. Библиотека гостеприимно распахивает им свои двери, дает возможность прийти со своими идеями и проектами. И в то же время нацеливает их на развитие, необходимой основой которого является расширение знания. Она становится площадкой самообразования, где каждый человек выступает как «познающий» и «действующий». Ее мероприятия имеют не развлекательный, а серьезный формат: образовательные лекции, семинары, круглые столы, научно-интеллектуальные клубы.
В цифровую эру, которую неправомерно представляют началом смерти книги и книжной культуры, библиотеки, ставящие во главу угла личность и образование, обретают новые интеллектуальные и просветительные возможности. Ныне всё больше библиотек получают доступ к мировым электронным ресурсам, открывают у себя виртуальные читальные залы Российской государственной и Российской национальной библиотеки, подключаются к Национальной электронной библиотеке, предоставляют доступ к базам данных крупнейших библиотек мира и тем самым оказываются способными удовлетворить любые, самые сложные запросы читателей. Каждая библиотека — в городе, поселке, селе — в цифровую эру может и должна превратиться в мощный информационный центр, стать площадкой расширения знания, самообразования, творческой, умной работы.
Идея сотворчества, положенная в основу развития библиотеки, позволяет ей играть активную роль в социализации детей и подростков, в формировании и развитии местных сообществ, в поддержке пенсионеров и людей с ограниченными возможностями, в налаживании семейных, межпоколенческих связей, в адаптации мигрантов, в развитии межнационального и межкультурного диалога.
Какая модель — сервилистская или творческая — станет доминантой развития библиотеки, какой облик библиотека обретет в современности, зависит не только от библиотечного сообщества, но и от всех нас. От того, как мы видим и чувствуем мир, какие идеалы движут нами в истории.
В январе 2015 года Министерство культуры РФ приняло Модельный стандарт деятельности общедоступной библиотеки. Проект обсуждался в течение всего прошлого года, и к нему был сделан целый ряд предложений и серьезных поправок. Поправки были приняты разработчиками. Если в первом варианте стандарта «сервилистские» тенденции звучали сильнее, то в финальной версии под давлением как специалистов, так и общественности существенно были усилены позиции библиотек как собирателей и хранителей наследия, широко прописана их культурно-просветительная и образовательная роль. И это внушает надежду.
Завершая, возвращаемся к тому, о чем говорилось в первой статье: к теме памяти и необходимости эту память хранить. Рядом с нами живут свидетели «некалендарного» двадцатого века: ученые и инженеры, писатели и деятели культуры, педагоги и медики, представители космической отрасли и подводники, строители и железнодорожники... Они — участники и хранители его живой истории. С их уходом из жизни в этой истории образуются лакуны, которые, может быть, никогда не восполнятся. Утрачиваются письма, фотографии, документы, выбрасываются старые вещи — и так исчезает опредмеченная память времени. Библиотеки, широкая сеть которых раскинута по всему пространству России, могли бы воздвигнуть «течение встречное» — против утрат и забвения. Создавать музейные коллекции, как реальные, так и виртуальные, вести широкую программу интервьюирования наших современников, носителей памяти, проводить встречи и выставки по материалам их личных архивов, вечера «живых мемуаров» — и обязательно с аудио-, видео-, фотофиксацией.
Силами только библиотеки эту работу собирания наследия поднять невозможно. Она может быть сделана лишь общими усилиями, лишь через соработничество, причем предельно широкое, библиотеки и людей, в нее приходящих, друзей библиотеки, ученых, культурных деятелей, просто читателей. По принципу философа и идеального библиотекаря Н. Ф. Федорова: «Не для себя и не для других, а со всеми и для всех».
