Позывной «Ладан»

Часть 1

В предыдущих номерах газеты (№ 534 и № 603) публиковались большие беседы о буднях СВО, записанные с бойцом с позывным Сварной (настоящее имя Андрей Вепрев). В номере № 603 его последние рассказы были предварены краткой историей о том, как Андрей Сварной пропал без вести в одном из позиционных боев под Артёмовском-Бахмутом осенью 2023 года. Ее рассказал его сослуживец, раненый и эвакуированный незадолго до того боя. Через некоторое время после публикации этой истории со мной связался еще один боевой товарищ Андрея Сварного, непосредственно находившийся в тот день на соседних позициях и наблюдавший все лично. В кратком телефонном разговоре он рассказал, что обстоятельства пропажи и вероятной гибели Сварного были совсем иными, и что он знает их достаточно точно. Мы договорились встретиться, чтобы он рассказал все более подробно. Результатом встречи стала представленная ниже беседа. В ней читатель найдет не только описание того боя, но и большое серьезное повествование об очень разных сторонах идущей войны от лица одного из ее непосредственных участников.

— Для начала немного о тебе. Тебя зовут Илья, позывной Ладан. Сколько тебе лет, откуда ты, чем занимался до войны?

— Позывной Ладан, работал до СВО в страховой компании, это основная моя была деятельность. Когда началась СВО, решил, что надо идти защищать Родину. Это было в 2023 году.

— Сколько тебе сейчас лет?

— Мне сорок семь лет. Решение принималось, скажем так, нелегко. Надо было отрываться от семьи, отрываться от дел, которые были здесь. Но тем не менее собрался… и поехал.

— У тебя был какой-то опыт военной службы до этого?

— Нет, опыта военной службы у меня не было, в армии я не служил, но я думал, что это не помеха для того, чтобы пойти на войну — там всему можно быстро научиться. Я рассчитывал на то, что занимался охотой, и мне это как-то немножко пригодится, поможет. На самом деле так оно и вышло, помогло. В молодости занимался спортом, это тоже помогло. Просто физическая форма там должна быть, конечно, на определенном уровне. Туда дохлому человеку идти не стоит. Хотя каждый мог найти себе там применение.

Итак, в 2023 году, в июле, я пошел на контракт. Познакомились мы там с Андреем (Вепревым, позывной Сварной). Вернее, узнал его еще до контракта — мы собирались на подготовительные, скажем так, сборы. Немножко занимались в окопах, была подготовка по тактической медицине. Где-то по тактике, по ориентированию. Но основная, конечно же, информация вся была, когда мы приехали туда. Ехали туда в основном как рота боевого обеспечения.

— У тебя были знакомые, которые уже служили в зоне СВО на тот момент?

— Особо еще там у меня никого не было. Я еще ни с кем там не был знаком, сильно не общался ни с кем. Чисто случайно познакомился с добровольцем, который оттуда пришел, позывной его Сапер. Он мне немножко рассказал, как они служили вместе с Вороном, объяснил некоторые моменты, военные хитрости, как себя вести в определенных ситуациях или как идти, чтобы не наступить на мину. Ну и как бы и все, так мы с ним нашли общий язык, вместе пошли. Ну, вернее, Сапер остался дома, у него на тот момент ранение было, а я поехал.

— Расскажи про ваш боевой путь, откуда он начался, как все это разворачивалось.

— В июле приехали в Луганскую область, у нас лагерь был в ЛНР, не буду называть точного расположения. Мы там жили отдельно ротой, состояли на тот момент в отряде «Бастион», были в нем ротой обеспечения сначала. Потом, когда в штурмовых ротах потребовались люди — у кого-то там закончились контракты, где-то были потери — нас из роты обеспечения стали переводить в штурмовую роту. Как раз нас с Андреем вместе туда и перевели, одними из первых.

— Как я понимаю, перевели уже под Бахмут (Артёмовск)? Вы же в Луганской области сперва были, а потом поехали на передовую туда, верно?

— Да. У нас 4-я рота располагалась в Луганской области, а потом мы переехали в Донецкую область на другой ПВД, уже ближе к Бахмуту. У нас все задачи были в этом районе, Бахмутском. Курдюмовка, рядом с ней есть такой населенный пункт Зеленополье, там все наши события и разворачивались. У нас там были позиции.

— В чем состояла ваша боевая работа? Находились на позициях и держали оборону? Как я понимаю, там никаких крупных наступлений в то время не было: ни с их стороны, ни с нашей.

— Наша задача была держать оборону у населенного пункта Зеленополье и у населенного пункта Андреевка. Вот этот треугольник — Андреевка, Клещеевка, Курдюмовка. Выполняли мы в основном оборонительные задачи. Нашей задачей было вытягивать на себя врага для того, чтобы он туда подтягивал основные свои силы, в момент, пока Минобороны готовит основной удар. Вот этим мы там и занимались.

— Под «ударом» ты имеешь в виду работу артиллерии? Вытягивание противника под нашу артиллерию?

— Да. Пока затягивали хохлы туда свои силы, Минобороны все это наблюдало: где образовывались какие-то огневые точки, где происходило скопление живой силы, техники и артиллерии. И после этого наносился основной удар. Свои задачи, я считаю, наш отряд выполнил в полном объеме на том направлении.

— Андрей рассказывал, что когда он ходил в первую командировку в Харьковской области, они были там чем-то вроде разведки. Уходили вглубь территории, контролируемой противником, находили опорные узлы, помечали их на планшетах, на картах, и уходили, после туда работала артиллерия. Говорил, что там вообще как таковой не было сплошной линии обороны. Там были леса, все было вот так перемешано. У противника здесь узел, у нас тут узел. И они ходили это выяснять, разведывать, обозначать.

— Под Бахмутом у нас были немного другие задачи, занимались мы больше оборонительно-штурмовыми действиями, потому что у нас там была линия обороны, ЛБС проходила как раз вдоль железной дороги, с одной стороны находились мы, с другой — противник.

— То есть ЛБС по насыпи железнодорожного полотна?

— Там была даже не насыпь, а наоборот было углубление, железная дорога находилась ниже. Получается, чтобы провести там штурмовые действия, нужно было пересечь эту железную дорогу и участок открытой местности, что представляло собой немалую трудность.

— Насколько плотной была линия обороны? Окопы сплошные накопаны с обеих сторон? Минные поля…

— Конечно, и окопы накопаны, и минные поля есть. Как бы современная война это все также предполагает. Ничего сильно не поменялось, наверное, с Великой Отечественной войны — только окопы спасают жизни, только в них можно укрыться, поглубже закопавшись. В боевом оснащении, конечно, да — многое поменялось. А так, окопы есть окопы. Те же блиндажи, те же «окопные свечи» для освещения. Там, конечно, сейчас стоят кое-где и генераторы, и фонарики, аккумуляторы большой емкости. Но все равно «окопная свеча» — она присутствует.

— Расскажи про ваш переход в штурмовое подразделение.

— Это было осенью. У нас сначала был курс подготовки, мы на полигонах готовились, а потом уже пошли. Задачи в том районе стали выполнять с 16 сентября — и уже до конца контракта, до 1 января. Что-то, конечно, менялось — с одних позиций переходили на другие. Если говорить про Андрея, то с ним вместе мы зашли туда как раз 16 сентября, в одной группе заходили, но не в само Зеленополье сначала, а со стороны Отрадного. Есть такое понятие — «ноль», где у нас было сосредоточение наших групп, и с этого «ноля» мы выходили непосредственно на ЛБС.

— До «ноля», как я понимаю, еще может ходить какая-то техника, транспорт, а дальше только пешком — верно?

— Да, туда могли нас довезти, но это тоже все очень быстро. Быстрая выгрузка, быстрая погрузка, потому что постоянно наблюдают БПЛА противника, и обстрелы там тоже постоянно на этом «ноле» происходят. Грубо говоря, пока мы там вели себя незаметно, и обстановка была потише, потом уже когда начиналось какое-то движение на «ноле», он тоже превращался в очень обстреливаемую территорию. И на «ноле» приходилось нам закапываться глубоко.

— Даже там? Это же несколько километров от передовых позиций?

— От передовой буквально два километра. Поэтому там все очень рядом, а для артиллерии достать до «ноля» очень легко.

— Что представляло основную опасность? Артиллерийские обстрелы, минометы, беспилотники: сбросники и FPV?

— Там на самом деле опасно везде. Даже после обстрелов артиллерийских на земле могут оставаться суббоеприпасы. Вот эти «лампочки», кассеты, снаряд разбрасывает их. Она на вид очень маленькая, чуть больше катушки ниток, а ноги, стопы отрывает очень легко. Артиллерия, конечно, тоже. Да все там опасно: и кассеты, и FPV, и снайперы, танки по нам стреляли, обстреливали территорию нашу. Хватает там всего.

— Насколько серьезными были у вас потери с учетом всего этого?

— По «двухсотым» — потерь было минимум. Несмотря на все это. Наверное, это было связано с тем, что у нас была очень хорошая подготовка, нас в отряде хорошо готовили, хорошие были инструктора, хороший был коллектив — ребята были смелые, опытные. И это, конечно, спасло немало жизней.

— Интересно узнать про состав вашего подразделения. Тебе уже 47, Андрей вообще был почти пенсионером. Какой состав?

— Состав разношерстный. Но были, конечно, и молодые ребята. Которым и по 20 лет, и по 21, 22. Но их, таких молодых мальчишек, у нас было мало. В основном все взрослые дядьки. Но тем не менее нормально работали все, несмотря на солидный возраст. Нагрузка, да, тяжелая. Слабые там просто не вывозили. У нас еще на этапе подготовки, кто в слабой форме — просто не выдерживали, были такие случаи. Их переставляли либо на кухню, либо еще куда-то.

— В чем заключается сущность физической нагрузки, в чем тяжесть состоит?

— Во-первых, экипировка вся. Какая бы легкая она ни была, она все равно что-то весит. Даже облегченные плиты, которые весят по 3 кг — их уже 6. Плюс каска, плюс пояс, ну и еще на себе надо нести, скажем, боекомплект весь. Если полностью идешь загруженный, то килограмм сорок несешь. Поэтому тяжеловато.

— А еще приходится с этим бегать…

— Да, если так это можно назвать — «бегать». Потому что с таким весом особо не разгонишься. Чтобы бегать, нужно снимать с себя все полностью, и тогда легко будет бежать. А так бежать нереально. Если просто быстрым шагом — то да. Или короткие дистанции какие-то бегать в этом во всем. Тяжело, конечно, все это тащить.

— Ты говорил, что вы осуществляли оборонительно-штурмовые действия — то есть вы атаковали чужую линию обороны, через минное поле, территорию, которая под обстрелом — чтобы захватить окопы противника?

— Да. Постоянно у нас проходили там штурмовые действия вот этих окопов, которые находились перед нами. Потому что расстояние между окопами было небольшое, наверное, максимум там было метров до 70. И можно было разговаривать с противником, что-то кричать ему — друг друга слышали. Бросали гранаты друг в друга. Я находился немного подальше, работал на АГСе, гранатомете. А ребята находились ближе, которые у железной дороги, они постоянно штурмовали, постоянно создавали вид, что начинается штурм, постоянно беспокоили противника огнем, заходили то слева, то справа, пытались втроем, вчетвером, впятером доставить им беспокойство, чтобы они там не расслаблялись. Потому что если сидеть в окопах тихо, то тогда в штурм обязательно пойдет враг. А этого нужно было как можно меньше допускать.

— Как ты описываешь, там низина, по нижней точке железка, а на склонах окопы: их и наши. Выходит, чтобы добраться до противника, нужно пройти пологую, легко простреливаемую зону на скате.

— Да, именно так. Нужно было это пробежать. Как раз и называется на военном сленге — «запрыгивать в окопы врага». Нужно было преодолеть этот открытый участок, который был пристрелян артиллерией и минометами. Тут стояли пулеметные точки, и на самом деле было очень тяжело пройти даже вот этот небольшой участок. 20 августа был у нас штурм один, я в этот бой не попал еще. Тогда были и погибшие, и раненые ребята, довольно-таки много раненых там было. Всему виной кассетные боеприпасы, которые много приносят потерь.

— Расскажи про те события, когда Андрей погиб. Он был, получается, на самом передке, в ближних к противнику окопах, которые перед железной дорогой?

— Андрей вообще изначально шел туда снайпером, взял с собой дорогой оптический прицел, тут ребята ему собрали. И он, конечно, по снайперскому делу там с ума сходил. Тогда попал он в эту штурмовую группу и зашел с группой в один из блиндажей — там у нас на позиции были четыре блиндажа, между собой соединенных, в них было по нескольку человек. И Андрей туда зашел примерно к концу сентября, и там находился… Ну, стычки там ведь постоянно же идут. Постреляли друг в друга, гранаты побросали, поорали друг другу — и так каждый день. И это все называется — «все спокойно, все нормально». В один из дней, 3-го октября, рано утром, начался штурм. Хохлы пошли в наступление. У нас… Это было не то чтобы кто-то прозевал или уснул, просто-напросто из-за того, что там было короткое расстояние, хохлы успели проскочить и стали запрыгивать в окопы. Ребята их заметили, и завязался бой.

— То есть они были уже в наших окопах?

— Скажем так, они были рядом с нашими окопами и уже начали запрыгивать в них. Причем у них было достаточное превосходство в численности. Товарищ у нас один их заметил. Вообще он пошел, скажем так, «в гости» к Андрею в блиндаж, наших там было несколько человек в блиндаже, быстренько к ним хотел сбегать. И когда он стал уже возвращаться обратно — увидел, что хохлы стали запрыгивать в наши окопы. Все вступили в бой, началась стрельба, но так как силы были неравные, нашим ребятам из блиндажа, в котором находился Андрей, пришлось немного оттянуться назад, там их было трое, в том числе он. Двое стали немножко оттягиваться назад, стали звать Андрея, а Андрей оставался рядом с блиндажом, отстреливался. Ему стали кричать: «Андрей, давай оттягиваться», но он… Он пошел, наоборот, вперед. Вылез наверх, и пошел вперед… Очень смелый, отважный товарищ у нас был. Ну и, наверное, тем самым он дал время ребятам немножко выйти из-под обстрела, и после того как он ушел туда, за бруствер, больше его никто не видел.

— Получается, он ушел в сторону железной дороги?

— Да, он ушел в сторону железной дороги. Больше мы Андрея не видели. Единственное, что последнее в радиообмене я слышал, он уже таким ослабленным голосом сказал, что «вокруг синие каски», и на этом связь оборвалась. Все, больше мы его не слышали.

— Это так украинцев называют из-за того, что у них синие…

— Да, синей изолентой у них каски обмотаны. С тех пор Андрей считался пропавшим без вести.

— Да, совсем другая картина, нежели мне рассказывали до того. Там вообще был образ какого-то ночного боя… Что прокрались, перерезали караул.

— Нет, ночного боя там не было, никто не крался, это уже в светлое время суток было, они просто успели перепрыгнуть к нашим и завязался сразу бой. Это совсем другая история, никого там не зарезали. Вот этих людей, про которых говорили, что их хохлы в блиндаже зарезали — такого вообще не было. Потом насчет тех пленных, которых взяли с наших позиций — это было через несколько дней после начала того штурма. Это вообще другая история была. Их взяли, а они, грубо говоря, просто сидели в окопах. Я не знаю, почему они не оказывали сопротивления, их оттуда вытащили просто-напросто и увели. Их на самом деле потом снимали с квадрокоптера, видно было, как их вели, они лежали потом перед хохлячьими блиндажами, чтобы наши по тем не стреляли.

— Стоп, еще раз. Хохлы выкладывали пленных вокруг своих блиндажей как прикрытие?

— Да-да, они связывали людей, из наших ребят делали себе живую стену, сажали их, бывало, на бруствер, они там сидели долгое время, потом они лежали перед блиндажом, потом они пропали, а после я видел видео в интернете, как этих пленных допрашивали, а после того, как их допросили, по нашим позициям, где наш гранатомет стоял, начала работать артиллерия. Прямо нормально так, мы прочувствовали на себе все это.

— Вероятно, что от них информация, да?

— Конечно, от них. Они просто знали, где мы там находимся, где у нас что стоит, ну и информацию такую, видимо, дали.

— И дальше, что было с той территорией, откуда наши оттянулись, как я понимаю, ЛБС тогда поменялась?

— Да, эти позиции занял противник, потом их нам опять пришлось отбивать. Эти точки, блиндажи, без конца переходили туда-сюда, постоянно там боестолкновения шли. Постоянно там был штурм какой-то. Ночью прилетала «Баба Яга», большой квадрокоптер вертолетного типа, который несет на себе мины 82-мм, и 120-мм может нести. Они ночью поражали блиндажи, ребята попадали у нас в такие ситуации.

— Такая мина пробивает блиндаж?

— Если он слабенький, то может пробить его, туда в блиндаж залететь, и тогда, конечно, да… Один парень, Андрей тоже его зовут, позывной Дантист, он как раз попадал под такое. У него блиндаж разнесла «Баба Яга», его контузило, но он остался цел, даже еще какое-то время продолжал выполнять задачи. Много там ребят у нас было, большой процент волгоградских на этих позициях. И они, надо сказать, просто настоящие герои, удерживали позиции. Я назову позывные: Шкед, Зеленый, Дантист — это ребята, которые там стояли, как львы, которых тяжело было с места сдвинуть, которые атаковали сами противника постоянно. Кроме наших земляков, там были еще другие ребята: Метакса, Миша, другие парни, которые достойно там воевали.

(Продолжение следует.)