Работа с впечатлениями о Летней школе — 2025. Часть 2. Тема вторая
1. Вход в тему
Камертоном к звучанию этой темы стал вопрос нашего юного коллеги. Он искренне удивился, почему нам в докладах о метафизике — красной и черной — собственно о метафизике ничего не рассказали. Для ответа на этот вопрос пришлось осознать и сформулировать, что нам рассказывают именно о проявлении метафизики в реальности — в исторических событиях, в великих битвах, в конкретных боях, в политических решениях, в операциях спецслужб.
Работа запредельных оснований в выстраивании нашей действительности, факты этого выстраивания, способ их вхождения в жизнь конкретных людей, конкретных сообществ — это объединяющий посыл, в котором гармонично смотрятся и кинохроника взятия Кёнигсберга, и рассказ о подвиге героя Советского Союза П. Е. Павлова, и хроника Сталинградской битвы. То и другое, и третье было нам предложено на конференции первого дня московской части Летней школы, накануне того, как мы посмотрели спектакль «Сталинград».
Логичны для раскрытия этой темы и доклады, казалось бы, совсем разные, но совокупно дающие понимание сшибки на поле идей, метафизик. С одной стороны, нам рассказали о существовании Ленинских комнат в воюющей Красной Армии, их работе и значении. С другой, мы услышали насыщенный доклад об интересантах в промышленных и банковских элитах США в работе на нацистскую идею, их выход к политическим решениям и построению каналов спецслужб для не только эвакуации, но и интеграции немецких нацистских преступников в науку, промышленность, разведку и аналитику западных стран. Биографический очерк о Вернере фон Брауне позволил детально рассмотреть этот процесс на примере конкретного человека и понять, как не случайно это имя в современных политических реалиях США.
2. Спектакль
Путь к мистическому Сталинграду — спектакль «Сталинград» — и есть разветвленное исследование на эту тему. Заданное художественными образами, в многослойной структуре театральной постановки — оно настолько насыщенное, что и вторая встреча с этим произведением не стала для меня излишней. Иногда возникает очень школьное желание иметь шпаргалку в виде текста пьесы — настолько много интересных тем, отсылок и сложных построений.
Как пример работы над ошибками, приведу одну из тем, которую удалось уяснить только со второго раза.
3. Культурный вопрос
Разворачивается тема культуры вокруг оси, заданной следующими именами: Гёте — Пушкин — Маяковский — Х. Йост (Геринг). На первый взгляд, шокирующее сочетание в одном полемическом слое представителей трех разных веков: восемнадцатого, девятнадцатого и двадцатого. Однако не будем торопиться.
В поэме «Облако в штанах» (1915 г.) Маяковский восклицает:
Что мне до Фауста,
феерией ракет
скользящего с Мефистофелем
в небесном паркете!
Я знаю —
гвоздь у меня в сапоге
кошмарней, чем фантазия у Гёте!
Немецким продолжением звучит: «Когда я слышу слово „культура“, я хватаюсь за браунинг», — слова героя пьесы Ханса Йоста, написанной в 1929–1932 гг.
Что звучит в этом протесте, обращенном к культуре? Простое отрицание культуры вообще — это бессмысленный протест, человек сам есть культура, он создает ее и создается ею. Но при этом культура и понимается в широком смысле — все, созданное человечеством в противовес природе. Значит, протест обращен на какое-то свойство, качество какой-то значимой части культуры.
Если в поэме Маяковского звучит страстное предложение дать язык слова, поэзии, культуры — множеству простых людей, то это можно трактовать как протест против элитарности, рафинированности, оторванности от реальной жизни высокой культуры. Но в случае с немецким протестом такая трактовка не работает.
Ключевое для понимания расположения приведенных цитат дают строки А. С. Пушкина из стихотворения «Герой» (1830 г.):
Тьмы низких истин мне дороже
Нас возвышающий обман»…
Первая мировая война поставила ребром вопрос о человеке, о гуманизме. Не является ли чудовищным обманом утверждение, что культура возвышает человека? Может, Пушкин прав, и именно этот выбор сделала культура: нарисовав просветленный образ человека, выбрала обман, мираж? А истина — вот она, на полях, усеянных трупами погибших неизвестно ради чего.
И в ответ на этот вызов прозвучали голоса: один из среды футуристов, влившихся в советскую культуру, а второй из Германии, вскоре шагнувшей в нацизм. Один источник протеста и разное его продолжение: одни призывают культуру вернуться к истине, реально включиться в работу по возвышению человека. А другие отметают возвышение, и требуют… чего? Утвердиться в неотменяемой низости человека. Это не звучит прямо, но ветвится за умолчанием, все дальше уходя во тьму.
Мы видим глубокую и красивую лингвистическую конструкцию: после протеста против «нас возвышающего обмана» из антитезы «тьма низких истин» одни выбирают путь истин, а вторые — путь тьмы. Очень образно и одновременно аналитически точно подчеркнута полярность красной и черной метафизик.
4. Вопросы
Да простят меня участники спектакля «Сталинград», личные ощущения от их выступления подробно описывать здесь не стану. Спектакль сильный, вызывает глубокие впечатления, их я уже пыталась описывать после первого знакомства с ним. Этот спектакль замечателен еще и россыпью интересных вопросов, которые возникают один за другим.
В расписании было отведено специальное время для беседы со зрителями, были и вопросы, и ответы, и дискуссия. Но серию своих маленьких вопросов конкретно по спектаклю мне удалось задать только в фойе театра, спасибо ребятам за ответы на них. И за отсутствие ответов на некоторые — тоже спасибо.
5. Ошибка Карла Хаусхофера
Теперь постараюсь коротенько пройтись по этим вопросам, не углубляясь в описание сцен, только по смыслам.
В чем состояла ошибка Карла Хаусхофера? Что она была, это очевидно: главный мистик нацистов не обеспечил им победы под Сталинградом, хотя ставка была сделана именно на мистическое содержание этого противостояния. Но в чем конкретно она заключалась, у меня было две версии.
С одной стороны, «высвобождения демонов» (это цитата А. Хаусхофера, сына К. Хаусхофера) было недостаточно и требовалось высвободить еще и более древние силы хаоса, силы Великих Матерей — он этого не учел, и этим вызван провал.
Вторая версия, которую поддержали ребята, заключалась в том, что если огромная жертва освобождает демонов хаоса, то столь же огромное самопожертвование высвобождает другие силы, силы света, которые побеждают тех демонов. И тогда ошибка в том, что Карл Хаусхофер не учел силы самопожертвования, а Великие Матери и были теми самыми «демонами», о которых писал его сын.
6. Гвоздь
Мне показался интересным символизм гвоздя, который присутствует во множестве сцен спектакля. Гвоздь звучит в цитате Маяковского, герои находят его в лаве на пути к мистическому острову (лава — архаическое, но еще живущее в народе, наименование временного подвесного моста через реку), гвоздь исполняет роль ключа, источника света, предупреждения, орудия распятия, талисмана на шее нездешнего гостя. На этот широкоохватный вопрос ответа ребята не дали, сказав, что этот архетипический образ каждый должен расшифровывать самостоятельно. Тоже ответ, я считаю.
7. Холодный огонь
Этот вопрос подсказала Татьяна Б., он интересный. В спектакле есть сцена, действие которой происходит в Италии. Разговор идет между тремя бывшими узниками Освенцима, и одна девушка говорит, что была отобрана для особой процедуры, кроме татуировки с номером у нее есть особая отметка от эсэсовца. Ее намеревались подвергнуть воздействию «холодного огня», который разрушает душу. Актер, исполняющий роль этого эсэсовца, уточняет, что простое убийство уничтожает тело, но не может воздействовать на душу. Но они хотят добиться именно уничтожения души, для чего отбирают среди узников тех, кому душа особенно дорога.
На вопрос, что же такое этот «холодный огонь», ответа пока нет. Или он есть, но, как часто бывает при работе с символами, актеры делиться этим не торопятся.
8. Кольчуга нездешнего гостя
И наконец, последний из серии маленьких вопросов, который появился еще после первого просмотра спектакля и который я так и не задала ребятам. А их мнение было бы очень интересно услышать.
В сцене подвига слепой девушки нездешний гость описывается одетым в кольчугу. В других сценах его описывают как столб света, человека из света. О кольчуге упоминает только слепая. К какой эпохе, к какой культуре, к какому лицу отсылает нас эта кольчуга?
Маленькая заметка про кольчугу перекликается с вопросом из зала, который был задан на обсуждении. К сожалению, я не помню точной формулировки, но смысл был в создании своего мифа для Великой Отечественной войны, по аналогии с Троянской войной, воспетой Гомером. При ответе справедливо вспомнили о столетиях, отделявших Гомера от описываемых им событий. А что если наш миф, отнесенный в глубину столетий, носит кольчугу, а не гимнастерку?
