Турецкий гамбит. Часть IV

Курдский фактор

Для Сирии, конечно, курдская проблема стоит не менее остро, чем для Турции. Поскольку территориальная целостность страны в огромной степени зависит от позиции курдского меньшинства (которое, напомним, численно больше, чем правящее алавитское меньшинство).

Курды в ходе идущей в стране уже 9 лет войны были в огромной степени «разогреты» идеей использования результатов этой войны для создания независимого Великого Курдистана и даже создали на контролируемых территориях восточной Сирии собственную территориальную автономию под названием Рожава.

Возвращение статус-кво довоенной унитарной Сирии, в которой они в лучшем случае получают культурную автономию, большинство курдов категорически не устраивает. В особенности на фоне успехов курдов соседнего Ирака, где курды получили не только национальную территориальную автономию, но и огромные нефтяные богатства на этой территории.

Однако президент Асад свою давно озвученную позицию по этому вопросу пока не меняет. Он подчеркивает, что требования автономии могут обсуждаться, во-первых, только после победы над терроризмом и полного освобождения страны от интервентов и, во-вторых, они находятся не в компетенции президента и правительства, а в компетенции всего народа Сирии. И что их выполнение возможно только в том случае, если народ примет такие требования всеобщим консенсусом на референдуме, а далее будут внесены соответствующие изменения в конституцию.

Пока же до указанного Асадом этапа возможных изменений в направлении курдской автономии далеко, и шансы на их воплощение в целом почти что призрачны. В начале осени 2019 года Турция по согласованию с США начала против сирийских курдов военную операцию «Источник мира» с целью освободить от курдского населения «буферную зону безопасности» шириной в 32 км вдоль турецкой границы и далее поселить в этой зоне около 2 млн «сирийских беженцев», сейчас находящихся на территории Турции. США от причастности к этой операции аккуратно «самоустранились».

После того как турецкие войска и их союзники установили контроль над рядом приграничных курдских городов и большим участком приграничного шоссе М4, сирийские курды, ранее отказывавшиеся от сотрудничества с правительством Асада, вступили с ним в переговоры и при содействии Российского центра по примирению враждующих сторон достигли соглашения о вводе правительственных войск в районы, находящиеся под контролем курдов.

В середине октября 2019 года правительственная САА взяла под свой контроль города Манбидж, Кобани, Эт-Табка, Эр-Ракка и их окрестности, а также мосты через Евфрат, две гидроэлектростанции и большие участки стратегического шоссе М4. А 22 октября на переговорах в Сочи Путин и Эрдоган договорились о новых «зонах влияния» Сирии и Турции вдоль границы и прекращении операции «Источник мира».

В итоге курды, с одной стороны, поняли, что Америка, которая обещала им помощь и поддержку, их снова (вслед за предательством в декабре 2018 года, когда США, вопреки обещаниям, «самоустранились» при занятии Турцией Африна, Джераблуса и ряда других городов северной Сирии) предала. И что они без военно-силовой поддержки Асада практически беззащитны. Но, с другой стороны, курдские силы, которые до недавних пор были в основном едины, сейчас находятся в состоянии явного раскола. Курируемые США СДС — в растерянности, недавно союзное СДС множество других курдских вооруженных формирований («Отряды народной самообороны», «Курдские отряды самообороны» и др.) — всё менее «союзны». И всё чаще произносится тезис о том, что для завоевания Великого Курдистана пора приступать к вооруженной (в том числе партизанской) войне против Асада.

Одновременно идет и другой процесс: постепенный «уход» США из Сирии. Некоторые эксперты заключают, что причина в том, что эксплуатация американцами сирийских нефтяных месторождений, которые обеспечивали доход для содержания в стране американских войск, при обрушившихся в кризисе ценах на нефть становится нерентабельной. И что поэтому американцы «оставляют нефть курдам» с тем, чтобы они за нее воевали с Асадом. В связи с этим подчеркивается, что в колоннах американской техники, которая широким потоком идет к восточному берегу Евфрата, «почему-то» все больше бензовозов. (См. карту 1.)

Резюмируя, можно заключить, что «взрывчатки» для новой эскалации ситуации в Сирии, начиная с Идлиба, более чем достаточно. И что и правительству Асада, и России, и Ирану, которые поддерживают Сирию, к этому нужно быть готовыми.

В связи с этим отметим, что в арабской (прежде всего, катарской) прессе вряд ли случайно вновь, как в 2015 году, появились прогнозы «неизбежного падения режима Асада» не позднее осени-зимы 2020 года. А также обсуждения «вероятных преемников» президента Сирии — чаще всего, из лондонской эмигрантской сирийской «оппозиции».

А что в Сирии ищет Россия?

Прежде всего, Россия — впервые после времен СССР — суперубедительно и наглядно заявила себя как эффективного глобального геополитического и военного игрока. Приобретенный в результате геополитический капитал и глобальный статус переоценить просто невозможно. С Россией — впервые за последние 30 лет — начали не просто уважительно разговаривать, но достаточно часто советоваться. Советоваться прежде всего по вопросам, касающимся Ближнего Востока и Средиземноморья, но и не только.

Далее, Россия получила в аренду на 49 лет крайне важный порт Тартус. Который в реальности обеспечивает не только гарантии транзита российских грузов и кораблей через Босфор и Дарданеллы и техническое обеспечение российских кораблей, а также постоянную «демонстрацию флага» во всем Средиземноморье. Тартус, подчеркнем, также обеспечивает установку на восточном средиземноморском побережье новейших российских противоракетных комплексов, способных отслеживать и в большой степени блокировать пуски по России крылатых ракет большой дальности из всей акватории Средиземного моря.

Россия также получила в Сирии несколько вполне современных аэродромов, включая мощную авиабазу Хмеймим и ряд аэродромов «подскока».

Россия — при достаточно скромных технических возможностях — в кратчайшие сроки отработала и освоила логистику дальних массированных (и форсированных) морских перебросок вооружений и боевой техники из России в Сирию, которая в западной прессе получила название «Сирийский экспресс».

Россия испытала в практических боевых условиях около 400 новых и модернизированных видов вооружений, а также провела их доработку или отбраковку с учетом выявленных в реальных боях недостатков. Причем показ этих вооружений не на выставках, а «в деле» всему миру на телевизионной картинке — позволил стране резко нарастить экспортный портфель вооружений по их самой широкой номенклатуре. Но это, кроме самих вооружений, еще и большие экспортные контракты на их обслуживание, обучение персонала, ремонты, а также на гарантированные поставки запасных частей и боеприпасов.

Россия в значительной мере «утилизировала» в боевом применении огромные запасы боеприпасов, у которых завершается срок хранения и годности и которые в противном случае пришлось бы утилизировать в собственной стране за немалые средства российского бюджета.

Россия «обкатала» в боевых условиях свыше 70 тысяч своих военных, прежде всего офицеров среднего звена. Они не только получили важнейший боевой опыт, но и полноценно испытали и «дообучили» свои воинские подразделения в части военной подготовки и тактики боевых действий в сложнейших условиях.

Россия только за первые два года войны в Сирии уничтожила не менее 49 тысяч боевиков-террористов, в том числе из республик СНГ и самой России, которые в противном случае вполне могли бы прийти на российскую территорию.

При этом практически все контртеррористические операции России в Сирии производились из бюджета Вооруженных сил, выделяемого на проведение плановых учений, то есть не требовали отдельных сверхнормативных затрат.

С точки зрения ситуации на Ближнем Востоке наиболее важным достижением России следует признать то, что с ней начали считаться и договариваться все региональные государства, включая те, которые ранее об этом даже не помышляли. Россия показала всему миру, что она быстро выросла из геополитических «коротких штанишек» провальной ельцинско-гайдаровско-козыревской эпохи.

Это осознали и монархии Залива, и Иран, и Израиль, и Турция. Анкара за счет активности России оказалась в сирийском кризисе в роли своего рода «младшего партнера», который вынужден регулярно договариваться с Москвой, а затем исполнять договоренности (или по крайней мере делать вид, что старается исполнять).

Для Эрдогана это представляет сложнейшую внутриполитическую проблему. Дело в том, что неоосманистские радикалы в Турции (включая соратника Эрдогана по правящей коалиции ярого националиста Девлета Бахчели) требуют «немедленно планировать операцию по наступлению в Сирии вплоть до обеспечения контроля над Дамаском». Бахчели вторит авторитетная проправительственная газета Sabah, заявляя, что «Девлет Бахчели транслирует наши общие чувства».

В результате оказывается, что Турция, которая в ходе «неоосманского гамбита», что называется, «по уши» влезла в конфликт в Сирии, — не может из него выбраться без стратегических потерь. Она не может «бросить» Идлиб, причем не только потому, что это вызовет острейший внутриполитический кризис. Она не может «бросить» Идлиб, поскольку в этом случае должна будет принять на своей территории еще не только миллион более или менее обозленных беженцев, но и не менее 40–60 тыс. вполне мотивированных и хорошо подготовленных радикальных халифатистов как местного, так и зарубежного происхождения.

При этом понятно, что никакая Европа подобных «беженцев» у Турции ни за какие коврижки не примет. А у стран происхождения халифатистских «бармалеев» к ним особый подход и особый счет, и они на родину ни за что не поедут.

Сейчас Турция пытается переправить хотя бы часть своего союзного «боевого контингента» из Идлиба в Ливию, поскольку там уже создана, в виде признанного ООН Правительства национального согласия (ПНС) в Триполи, опорная турецкая властная группа, состоящая из «Братьев-мусульман» (организация, деятельность которой запрещена в России). Однако исламисты в Ливии нравятся далеко не всем, прежде всего в Европе. В частности, 2 марта 2020 года был вынужден подать в отставку бывший спецпредставитель ООН в Ливии Гасан Саламе. Официальная причина — по состоянию здоровья. Однако в реальности Саламе обвинили в том, что он слишком активно продвигает в органы власти Ливии членов группировки «Братья-мусульмане» (организация, деятельность которой запрещена в РФ).

Да и сам экспорт исламистских боевиков из Идлиба в Ливию по планам Эрдогана встречается с серьезными трудностями. В Ливию, по данным авторитетных арабских источников, уже отправлены из Сирии не менее 5 тысяч сирийских наемников и еще 2 тысячи готовятся в Турции к отправке. Турция также отправила в Ливию, при финансовой поддержке Катара, огромное количество современного вооружения, включая боевые беспилотники.

Именно эти «турецкие подарки», как утверждают осведомленные эксперты, обеспечили недавние победы войск ПНС на северо-западе Ливии над войсками Ливийской национальной армии (ЛНА) генерала Халифы Хафтара. Однако телевизионные кадры победы войск ПНС в одном из городов, где победители поднимают над своими джипами и бронетранспортерами знамена ИГ (организация, деятельность которой запрещена в России), повергли «просвещенную Европу» в настоящий шок. И Европа, несмотря на коронавирусный кризис, решила ужесточить военное морское патрулирование средиземноморского побережья Ливии в рамках операции «Ирини», нацеленной на выполнение решения ООН о запрете поставок вооружений в страну.

Поможет ли эта мера остановить поток оружия и боевиков в Ливию — есть большие сомнения. В частности, есть и как бы законное авиасообщение между Турцией и правительством в Триполи, и поток пассажирских и грузовых авиарейсов из Турции в Ливию пока вовсе не скудеет.

Однако основная проблема Анкары не в этом. Даже группы ливийских и пришлых «Братьев-мусульман» (организация, деятельность которой запрещена в России), присягнувшие Турции, вовсе не хотят «ложиться под ИГ (организация, деятельность которой запрещена в России)». Кроме того, против ПНС и его сирийских наемников уже достаточно жестко выступили и многие авторитетные шейхи многочисленных племен Ливии, и некоторые авторитетные представители старой эмигрантской аристократии. В том числе и очень влиятельный глава Верховного Совета племен Ливии Завия аль-Сануси аль-Халик, и даже эмигрантский отпрыск последнего короля Ливии Идриса, наследный принц Мохаммед Эль Сенусси.

Наконец (и это, возможно, главное), начинается серьезное брожение среди самих турецких наемников из Сирии. Они, во-первых, чуть разобравшись в ситуации в Ливии, уже не верят в саму возможность победить, а не умереть. В частности, на днях боевики из группировки «Аль-Джейш аль-Ватани» (организация, деятельность которой запрещена в России) в Идлибе решительно отказались ехать в Ливию после того, как оттуда привезли в гробах группу их соратников. Во-вторых, наемники разочарованы поставленными Турцией условиями «оплаты труда»: половина сразу, а половина — по возвращении из «командировки». Им неясно и то, вернутся ли они вообще, и то, куда и как придется возвращаться.

До недавних пор была возможность переправлять халифатистов-«бармалеев» из Сирии в Афганистан, под южную границу постсоветских республик, для создания «Эмирата Хорасан» (чем и занимались весьма активно спецслужбы США). Однако сейчас «продавленное» США соглашение между «Талибаном» (организация, деятельность которой запрещена в России) и правительством, видимо, такую возможность затрудняет: укрепившиеся отряды «Талибана» (организация, деятельность которой запрещена в России) не хотят терпеть конкуренции «пришлых» террористов, да и военно-логистические возможности США в Афганистане быстро сокращаются.

То есть ситуация для Эрдогана воистину патовая. Эрдоган все яснее понимает, что свой гамбит в Сирии, за которым мерещились великие халифатистские или неоосманские приобретения, — он с треском проигрывает. И чем больше он мечется, тем более вероятны рискованные решения вроде неожиданных масштабных террористических выступлений на окраинах Сирии с целью отвлечения сил Асада и далее мощной атаки против правительственных войск в Идлибе и далее на юг.

Может ли Россия уйти из Сирии?

Обострение в России коронавирусного кризиса и обрушение цен на нефть — видимо, резко и надолго ухудшают перспективы развития российской экономики. На этом фоне из российской либеральной среды вновь зазвучали призывы «поскорее уйти из Сирии». Или как минимум отдать Турции то, за что она особенно держится, — Идлиб и «курдские» территории за Евфратом. Мол, не до жиру — надо спасать Россию, заботиться о собственном народе.

Убежден, что делать это ни в коем случае нельзя. То, что Россия приобрела в ходе войны в Сирии, — это огромный международный авторитет. Авторитет страны, которая способна играть вдолгую в Большую мировую игру. Авторитет страны, которая держит слово в международных договоренностях и всегда исполняет обещанное. Авторитет страны, которая умеет проявлять необходимую жесткость, но и готова честно торговаться на глобальном «геополитическом рынке».

Уйдя из Сирии, или даже только отказавшись от Идлиба, Россия этот бесценный международный авторитет потеряет. И издержки от такой потери — политические, экономические, военно-геополитические — многократно превысят очень скромную экономию российских денег, которые тратятся в Сирии.

Россия, повторю, одним махом утеряет тот огромный международный авторитет, значение которого трудно переоценить не только для Ближнего Востока, но и для Крыма, Донбасса и «далее везде». Но затем будет практически неизбежная вооруженная агрессия против правительства Асада и его союзных формирований (которую, подчеркну, сейчас останавливает только и исключительно присутствие в Сирии российских военных контингентов) и со стороны Турции, и со стороны возглавляемой США коалиции, и со стороны ряда стран Залива. Причем это будет война не только против Асада и его союзников в Сирии, но и против поддерживающего правительство Асада Ирана. А такая война в нынешних условиях с высокой степенью вероятности может превратиться в Большую региональную войну.

Однако есть ведь еще и контекст Великого мирового кризиса. Из которого слишком многие силы в мире видят именно военный выход как практически единственный, как средство списать на войну и экономические провалы правительств, и социальные проблемы и издержки. Большая война таким силам очень нужна. Потому сценарий «безнаказанной» агрессии против Сирии уже «через один-два такта» вполне способен привести не дай бог к новой мировой войне.

И всё это, увы, вполне может начаться с ухода России из Сирии…

Так что же делать?

Делать то, что делаем, и ждать.

Часть «непримиримых» в том же Идлибе (и не только в Идлибе) в ожидании «перегорит» и перестанет быть боеспособными и непримиримыми. Турция, которая страдает от коронавируса и экономического кризиса не меньше России и обременена тяжелейшими внутриполитическими проблемами, — свой гамбит, повторим, проигрывает и также долгого ожидания не выдержит. И либо «перевернет» внешнюю политику (не исключено, что заодно и власть) и тогда придет в Москву заново «договариваться», либо попытается решить проблему военными средствами.

Но в последнем случае — получив клеймо агрессора и, я убежден, с печальным для Анкары исходом. Поскольку Турция подписала Московские соглашения, в которых официально признала, что сирийский кризис может быть разрешен только мирными средствами и при безусловном признании суверенитета и территориальной целостности Сирии.

В любом случае, повторю, России уходить из Идлиба и из Сирии нельзя. Это станет воистину невосполнимой стратегической потерей. И не только для России и Ближнего Востока, но и, возможно, для всего мира.