Чем обусловлена трагедия РАН?
Мы считаем, что Народные собрания — это не митинги в чистом виде, это прообразы мозговых площадных штурмов, на которых определяется будущая стратегия страны. Мы хотим быть волевыми, интеллектуальными и политически целенаправленными одновременно. Мы хотим, чтобы энергия массового гражданского действия и энергия мысли соединились. Это важно всегда и это особо важно, коль скоро речь идет о нашей науке.
Наука принадлежит народу! Народ не может позволить, чтобы науку, которая создавалась с невероятным трудом и с невероятными жертвами, разрушали так, как ее разрушают. И этому разрушению все мы говорим свое решительное «Нет!».
Митинг: Нет!
Меня попросили сделать мини-доклад, чтобы это был настоящий мозговой штурм, а не просто митинг, в котором мы выплескиваем свои эмоции. И я позволю себе представить генеральную позицию, генеральную стратегию того, что нам предстоит сделать в дальнейшем.
Работники Академии наук в шоке от того, что произошло. Многие из них до последнего надеялись, что Президент России вступится за РАН, что он не допустит пожирания Академии лжереформаторами очень специфического розлива. Чем больше было этих надежд, тем более горьким оказалось нынешнее разочарование. Власть в очередной раз поддалась лжереформаторскому соблазну. Совершена грубейшая стратегическая, политическая и технологическая ошибка. Технологическая — потому что налицо явный недоучет культурных, психологических и иных свойств очень специфической научной среды. Это очень хрупкая среда, на которую нельзя так грубо воздействовать. Можно стукнуть ногой по листу железа, чтобы осыпалась налипшая на этот лист грязь. Но нельзя с этой же целью долбануть ногой по тончайшему венецианскому стеклу, потому что стекло расколется, а грязь останется, и никакие цели решены не будут.
Перехожу к рассмотрению стратегического аспекта опаснейшей ошибки — она же реформа РАН. Итак, как только долбанут по РАН, наука начнет рассыпаться. Никаких реформ не будет — будет просто рассыпание! Причем достаточно быстрое. И его надо остановить немедленно.
Второе. Стратегическая ошибка состоит в том, что опять, в очередной раз, свое, отечественное, восхищавшее и продолжающее восхищать мир, принесено в жертву второсортной, уходящей в прошлое чужеродности — всяким там Болонским системам и слепому копированию далеко не лучших научных образцов Запада. У нас есть, чем гордиться. У нас есть, на что опереться самим. Нами до сих пор восхищается мир. Нашей физико-математической школой и другими школами восхищается мир. Он смотрит на нас с восхищением. Мы теперь будем уничтожать всё это в угоду второсортной лжезападной научности? И мы говорим «Нет!» — такой позорной вестернизации нашей науки и всей нашей жизни в целом. Нет и еще раз нет!
Митинг: Нет!
Теперь о политическом аспекте того же самого. Разрушена или, как минимум, серьезно повреждена система связи опор, без которой невозможна государственная стабильность. Ученые, за редким исключением, настроены патриотически. Они, я бы сказал, инстинктивные государственники. Они — естественная опора державы, важнейшее слагаемое в борьбе с деструкцией. Согласитесь, что и этот аспект, наряду с другими, не может не вызывать крайнего беспокойства всех патриотически настроенных граждан. Мы не предадим людей, справедливо возмущенных тем, что происходит с наукой, не понимающих, почему идет такое разрушение и науки, и державы, — в руки антипатриотических, деструктивно-вестернизаторских сил. Этого перехода в чужие, враждебные государству руки не произойдет! И тому залог то, что мы собрались здесь, на этой площади.
Опять инстинктивно патриотическую научную среду хотят, как и в эпоху перестройки, как минимум обесточить, а как максимум — вывернуть наизнанку. Вы видели, как это делалось двадцать с лишним лет назад? И мы говорим, что второй раз этот номер не пройдет!
Крупнейшая и опаснейшая системная ошибка — реформа РАН — должна быть исправлена. Но это только задача-минимум. Можно ли всё свести только к этому исправлению? В чем задача-максимум? Негодование по поводу случившегося, которое мы полностью разделяем, необходимо, но недостаточно. Мы должны понять природу случившегося. И только на основе такого глубокого, системного понимания можно, я убежден, не только остановить всё, что сейчас происходит и является очередным витком деструкции, разрушения, эскалации регресса, но и повернуть процессы в противоположную сторону.
И мы здесь собрались не для того, чтобы находиться в глухой обороне. Мы собрались здесь для того, чтобы переходить в наступление, и мы перейдем в наступление!
Митинг: Ура!
Книга «Постперестройка» была опубликована в тот момент, когда распада СССР еще можно было избежать.
Меня как руководителя творческого коллектива, написавшего эту книгу, сразу после ее выхода атаковали так же, как и после Поклонной горы или Колонного зала. Между тем, в этой книге всего лишь было написано, что дважды два четыре. То бишь что мировой опыт построения капитализма исключает возможность создания сколько-нибудь позитивной модели капитализма в условиях отсутствия длительного легального первоначального накопления.
В книге было написано, что сначала — это длительное, буквально многовековое накопление легальных богатств в недрах докапиталистического уклада, потом болезненное, но не лишенное исторической перспективы построение нормального капитализма. Таков европейский, да и мировой опыт.
Длительное легальное накопление капитала осуществлялось в феодальных городах ремесленниками, которые ковали доспехи рыцарям. Каменщиками, которые строили рыцарские замки и дома горожан. Купцами, ростовщиками и прочими законно накапливающими богатства группами населения, отчужденными от власти. Накопив легальные, законные богатства, эти группы взяли власть и стали нормальным буржуазным господствующим классом.
В книге «Постперестройка» было показано на простейших и неоспоримых примерах, что такой путь построения капитализма у нас невозможен. Что в советском обществе не было возможности для легального первоначального накопления крупных и даже средних капиталов. Что попытка ускоренного построения капитализма в России неизбежно приведет к власти хозяев крупных нелегальных накоплений. То есть криминалитет.
Таким образом, капитализм, ускоренно построенный в России, будет криминальным, — заявляли мы. И даже, если в этом криминальном капиталистическом субстрате возникнут по воле случая отдельные некриминальные слагаемые, это ничего не изменит. В целом субстрат окажется криминальным. Мы построим именно криминально-буржуазное общество. Оно по определению не будет устойчивым. И начнет разлагать, загрязнять, подвергать негативной трансформации всё то, что являлось краеугольными элементами предыдущего — пусть и небезупречного, но очевидным образом некриминального — советского общества.
Борис Ельцин пообещал россиянам построить капитализм за пять лет. И выполнил обещание. Он даже не очень скрывал от россиян то, что построенный им капитализм будет криминальным.
Впрочем, даже если обвинить Ельцина в сокрытии этого обстоятельства от граждан, это мало что меняет. Граждане не дети малые. Они не могли не понимать, что у криминального общака и у честного ученого разные возможности участия в построении капиталистического общества через так называемую приватизацию.
За пять лет — с 1991 по 1996 год — был построен криминальный капиталистический уклад, была сформирована агрессивная криминальная среда, атакующая все устои советской, да и всяческой нормальной некриминальной жизни.
Началась борьба этих устоев и атакующей их криминальной среды. Вся постсоветская история является, по сути дела, борьбой краеугольных скреп и конструкций, выживающих в агрессивной криминально-буржуазной среде и спасающих этим общество от полного разложения, а государство — от стремительного распада. Спросят: «А при чем тут Академия наук?». Отвечаю.
Представим себе агрессивную криминально-буржуазную среду как аквариум, заполненный всё разлагающей жидкостью.
Поместите в этот аквариум какой-нибудь чуждый ему и жизненно важный элемент.
Этим элементом может быть оборона или промышленность, сельское хозяйство или здравоохранение, религия или культура — и, наконец, Академия наук. Именно о ней пойдет речь на этом, втором по счету, Народном собрании.
В любом случае задача криминально-буржуазной среды, среды предельно агрессивной, среды, которая так и не вышла из так называемого периода первоначального накопления капитала и потому фактически является антигосударственной, состоит только в том, чтоб этот элемент поглотить. Растворить его, насытить своими флюидами, подвергнуть его мутации.
Криминальная буржуазная среда, обволакивая этот элемент, сначала подъедает его по краям.
Потом она прогрызает ходы внутрь этого элемента. Насыщает его своей своеобразной криминальной трещиноватостью.
Потом она разваливает этот элемент на части.
Потом каждый из этих элементов снова обгрызают и дробят.
В итоге агрессивная среда просто запрограммирована на пожирание всех опорных элементов нашего общества — промышленности, образования, культуры, здравоохранения, и, наконец, науки.
Считалось, что за пять–семь лет агрессивная криминально-буржуазная среда завершит эту работу, и государство рухнет. Но, как мы видим, этого не произошло. Почему?
Потому что все эти опорные элементы не куски кальция, погруженные в серную кислоту, а сверхсложные социальные системы — человеческие сообщества.
Неброский героизм врачей и нянечек, работавших за гроши, научных сотрудников, продолжавших работу в замерзающих помещениях в отсутствие реактивов... Весь этот массовый героизм задержал распад государства и уничтожение общества на двадцать лет. И мы должны здесь все вместе отдать должное этому подвигу очень разных и далеко не совершенных людей. Нам должно быть безразлично, что именно они думают по поводу нашего собрания. Они могут быть либералами или консерваторами, сталинистами или антисталинистами, республиканцами или монархистами.
Сохраняя верность научной профессии, продолжая развивать науку в невероятно сложных условиях, они все вместе стали участниками борьбы с этой самой агрессивной криминально-буржуазной средой. Борьбы мучительной, неброской и спасительной для Отечества.
Благодаря самоотверженности нянечек, медсестер и врачей, учителей, деятелей науки и культуры, военнослужащих, инженеров, промышленников... Благодаря стойкости этих не включенных в криминально-буржуазную элиту людей — мы живем в едином государстве и сохраняем какие-то, пусть и минимальные, шансы на подлинное, а не кокетливо-гламурное воскрешение Отечества.
Да здравствует эта стойкость ныне живущих и умерших, людей разных убеждений, представителей разных поколений и национальностей!
Ей мы обязаны существованием российского государства!
Слава простым труженикам земли русской — учителям, подвижникам культуры, врачам, медсестрам, военнослужащим, инженерам и ученым!
Их стойкостью жила и будет жить наша земля!
Они и есть народ как хранитель суверенитета России!
Признав это, признаем и другое.
Что агрессивная криминально-буржуазная среда никуда не делась.
Что она продолжает свою разрушительную работу.
И что именно этой работой порождена вся ситуация с Российской академией наук.
Признав это, давайте признаем теперь и следующее.
Признаем, что до сих пор нам навязывается ложная альтернатива, позволяющая только отсрочить губительный результат, порожденный воздействием агрессивной криминально-буржуазной среды на несущие конструкции государства и общества.
Подчеркиваю — отсрочить и только. Порой и это является огромным достижением. Но согласны ли мы и далее подменять борьбу за жизнь — борьбой за продление агонии или в лучшем случае прозябания? Согласны ли мы на это?
Российская академия наук прозябает — мы все понимаем это. Понимаем, что бюджет академии — этой краеугольной конструкции в здании нашей великой науки — не превышает бюджета среднего американского университета.
Мы понимаем и принимаем это. А, собственно, почему?
Мы говорим тем, кто затеял так называемую реформу: «Ради бога! Не мешайте академии хотя бы прозябать, не добивайте ее до конца!» Понимаем ли мы, что тем самым занимаем оборонительную позицию? То есть обрекаем себя на поражение?
Академики и члены-корреспонденты, доктора и кандидаты наук, представители разных научных школ и поколений — давайте не играть в жмурки! Давайте ставить вопрос ребром!
Если наука — фундаментальная в том числе — это всего лишь часть рыночной системы, то о каком участии государства в деятельности науки вообще идет речь? Тогда добро пожаловать в корпорации и другие бизнес-структуры. В наши «локхиды» и «дженерал электрик». Пусть они развивают науку с тем, чтобы завоевывать новые рыночные возможности.
Государство необходимо лишь в одном случае — если отменяется самодостаточность рынка. Государство имеет право сказать от имени народа: «Да, наверное, не удастся с ходу выйти на мировой рынок медикаментов. Но мне, государству, нужны отечественные медикаменты. И тут мне в каком-то смысле наплевать на рынок. Потому что я, государство, отстаиваю те судьбоносные параметры жизни моего народа, которые находятся по ту сторону рыночной целесообразности. И потому я, государство, формирую госзаказ.
Да, в течение какого-то времени наши самолеты не будут востребованы мировым рынком. Но я, государство, от имени народа заявляю, что они нужны. И требую, чтобы в кратчайшие сроки были созданы самолеты наилучшего качества.
Это свое требование я, государство, подкрепляю государственным заказом. И адресую этот заказ Академии наук. Я не занимаюсь административной рутиной, не ковыряюсь в проблемах собственности академии и в кадровых назначениях. Я, государство, контролирую выполнение моих государственных заданий. И если задания не будут выполнены, я, государство, накажу и рублем, и административно. Но вначале я эти задания сформулирую. И подкреплю ресурсами.
Мне, государству, ясно, что есть какие-то обязательные выплаты, позволяющие жить той науке, которая находится по ту сторону госзадания. Но как только госзадания станут носить наступательно-целевой стратегический характер, прозябание науки закончится и начнется живая научная жизнь, в которую втянется в итоге вся наука. Даже та, которая не охвачена государственными целевыми заданиями».
Таков должен был бы быть подход государства. Но с чем же на самом деле сталкивается Российская академия наук? Все знают, с чем именно.
Лаборатории и отделы тех или иных институтов Академии наук сами себе формируют задания по принципу «по одежке протягивай ножки». Затем эти задания приглаживаются руководством институтов. И в итоге Академия наук сама себе выдает заказ на прозябание. Он же — то, что называется государственной программой.
Эта толстенная программа никем из чиновников не прочитывается. И рутинно одобряется, превращаясь в основу продления этого самого прозябания. И пока не будет государственного органа, способного проанализировать процессы, протекающие в науке, выдвинуть стратегические приоритеты, внятно и аргументировано показать, как наше государство в его нынешнем состоянии сообразуется с нашей наукой в ее нынешнем состоянии — наука будет прозябать. И лучшие ее представители будут всего лишь отстаивать это прозябание.
По сути, мы будем иметь дело с борьбой между несколькими силами.
Первая сила — это обороняющиеся от атак так называемых реформаторов охранители.
Вторая сила — это так называемые лжереформаторы. Эта сила многолика.
Да, ее первый и может быть, наиболее очевидный лик — это элементарные утилизаторы. То есть представители описанной мною выше агрессивной среды, для которых РАН — это большие материальные активы, правильному использованию которых препятствуют заполонившие эти активы ничтожные научные муравьи. Муравьев надо изгнать (то бишь реформировать), активы распилить (то есть опять же реформировать).
Но разве вся та сила, которую мы именуем лжереформаторской, сводится к подобным утилизаторам?
Нет. Есть у лжереформаторской силы еще и второй — вестернизаторский — лик.
Разве не сказал советник министра Ливанова, проректор по образованию МИСиСа Тимоти О’Коннор: «если бы я был царем и богом, я бы упразднил Академию наук»?
Вы слышали такую фразу? Это официальное заявление, оно было сделано в мае 2010-го года. Прошло 3 года. Кто позволил Тимоти О’Коннору стать этим царем и богом и фактически упразднить Академию наук? А есть и более умные люди, которые прекрасно понимают, что как только начнется эта вестернизация, рухнет всё. Значит ли это, что я хочу переложить ответственность на Академию наук за оборонительную стратегию? Нет и еще раз нет. Академия наук России — это великая научная сила, это сокровищница, и поныне имеющая национальное и мировое значение, но эта сила находится на голодном пайке, она погружена в агрессивную, несовместимую с ее сутью криминально-буржуазную среду и может только прозябать и разлагаться, медленно или быстро, с полной или частичной патологизацией. РАН ведет себя блестяще в этой фундаментально губительной ситуации, но РАН обороняется и не более того. И позвольте мне объявить это народное собрание началом перехода от обороны к наступлению! Согласны с такой стратегией?
Митинг: Да!
Ведущие деятели науки бьют тревогу, они говорят: «Мы знаем Россию, мы знаем качество физико-математической культуры, взращенной на русской земле с 30-х годов XX века. Мы считаем это качество вкладом в мировую сокровищницу. Да, наука едина. Но есть разные способы делания науки, разные стили, разные методы организации научного процесса. То, что сделали в России по линии развития физико-математического образования, — бесценно. Нобелевские лауреаты говорят: «Мы завидуем вам, что вы получали такое образование!». Это говорят Нобелевские лауреаты, иностранцы, потому что они не лжереформаторы, не ублюдочные вестернизаторы, а подлинные ученые. А чем занимаются господа Тимоти О’Конноры и те, кто их слушает? Они пускают это всё под нож, в угоду какой-то преступной Болонской и прочей системе, в угоду этому ЕГЭ и прочим пакостям, разрушающим наше образование.
Нам говорят, что теперь уже поздно переходить к наступательности. Нет, не поздно, сейчас самое время сказать правду, сказать о том, что настоящая рефлексия на научный процесс, на роль науки в жизни отечества пока отсутствует в научной среде! Что ученые гениально или талантливо действуют в сфере своей специальности, но взгляд на науку в целом, на управление наукой и на научную политику не превращен в сегодняшний день, в четкое целевое самозадание. Пока этого не произойдет, О’Конноры и их союзники будут продолжать побеждать! Так давайте лишим их такой возможности! Для этого мы собрались на Второе Народное собрание! Объявляю его открытым!
Митинг: Да!
