Чтоб творить им совместное зло потом, поделиться приехали опытом
Международный научно-практический семинар «Актуальные вопросы защиты прав детей в практике Российской Федерации и Финляндии» состоялся 24–25 октября с. г. в Москве. Организаторы мероприятия — Министерство образования и науки РФ и Российский университет дружбы народов. За два дня в работе семинара приняли участие руководители и специалисты органов управления образованием, опеки и попечительства обеих стран, уполномоченные по правам детей, преподаватели и правозащитники. Как было сказано во время семинара, он призван дать новые идеи и совместные проекты, которые будут успешно воплощены в будущем. Что же сулит нам новый рывок ювенального лобби?
Начиная свое выступление, представитель Общественной палаты Б. Л. Альтшулер особенно отметил важность Финляндии в плане обмена опытом. По его словам, в семейной политике, по примеру финских соседей, главный упор должен делаться «на первичное выявление и первичную профилактику». В качестве отечественного примера он привел Пермь, где подобное было организовано пять лет назад (а затем разрушено по неведомым ему причинам): по любому сигналу, реальному или ложному, поступающему откуда угодно, специалист из социального центра шел в семью, звонил в дверь, и дальше действовал безо всякого насилия, без каких-либо полномочий на отобрание детей, без карательных мер. Просто искренне, гуманно, можно сказать по-дружески, разбирался в ситуации. «Семейные конфликты развязывались, таким образом, на начальном этапе», — воспевает систему общественного контроля Альтшулер, по словам которого, двери опеке открывали 99,9 % людей. Что ж, очень плохо, что граждане открывали. Они еще не знали, что имеют полное право этого не делать (хотя бы до приезда уж если не адвоката, как в кино, так представителя общественной организации). Заодно был бы снят вопрос о том, на каком основании посторонний человек решает ваши семейные конфликты, и почему вдруг вы вообще прислушиваетесь к его мнению. Не потому ли, что в противном случае появятся и полномочия, и карательные меры?..
Почему же, по мнению Альтшулера, главное — это первичное выявление? Потому что это поможет семьям? Как бы не так! Всё потому, прямо говорит он, что это «всегда дешевле»! То есть вопрос всё же в цене, а не в качестве жизни российских семей? В «оптимизации» — или в том, что за ведение каждой семьи надзорные органы получают деньги? Сказочная схема шикарного распила! И на реальную помощь тратится меньше, и финансовый поток подконтролен.
На профилактической работе с каждой семьей, которая оказалась в кризисе и нуждается в помощи, подробно остановилась и А. З. Дзугаева (заместитель руководителя Департамента социальной защиты населения г. Москвы). Но опять же обширная всероссийская практика показывает, что семьям, оказавшимся в трудной ситуации, не помогают, а дают предписания! Ну, а в качестве стимула угрожают лишением родительских прав.
В продолжение темы финансирования Альтшулер настаивал на том, что в помощи семьям «должна быть равная конкуренция за госбюджет между неправительственными организациями, бизнес-структурами и государственными учреждениями. Эту систему надо вводить». Кому надо? Такая система организует поле тендера, которое очень легко фальсифицируется. Создается прослойка «экспертов», составляющих непрозрачные схемы выигрыша конкурса. С высокой вероятностью госбюджет в части, относящейся к семейной политике, будет пущен через «карманные» частные фирмы, принадлежащие заинтересованным лицам и неподконтрольные общественности. Для пиара будут выставлены самые вопиющие случаи, как это делается уже сейчас, когда в оправдание своей агрессивной деятельности ювенальные лоббисты выдают исключения за повсеместную практику (достаточно вспомнить подтасовку статистических данных по сексуальному насилию в семьях, которому якобы подвергается каждый пятый ребенок).
Статистика и социологическая часть ювенальной юстиции — это вообще богатая тема. Альтшулер оживленно витийствовал о мониторинге и независимой оценке качества социальных услуг. «Я сейчас фактически цитирую определенный пункт Указа Президента от 7 мая 2012 года №597, где прямо написано, что правительству к апрелю 2013 года надо разработать такой механизм. В Финляндии постоянно проводятся опросы клиентов! И результаты этих опросов являются важным критерием при принятии решения о том, кто дальше будет поставщиком услуг, то есть кто получит финансирование. Кто проводит эти опросы?»
С учетом только что описанной схемы борьбы за бюджетные деньги очевидно, что опросы проводят те, кто заинтересован в их определенных результатах. Самое время вспомнить слова Марка Твена о том, что есть три вида лжи: просто ложь, наглая ложь и статистика. И по желанию заказчика эта метафора превращается в руководство к действию. В конце концов, раз уж речь идет о соцопросах, то нельзя забывать, что социология — вообще крайне ангажированная наука, и социсследования могут оборачиваться хуже любого закона: куда поверни, туда и вышло. Что и подтвердили эмпирически Министерство труда и «Высшая школа экономики», работавшие над выполнением этого поручения. Они создали такой остапо-бендеровский порядок «независимой» оценки, при котором ее осуществляют как раз те органы, которым подчинены оцениваемые учреждения. Фактически они сами себя и проверяют, что признал даже Альтшулер — видимо, такая «лобовуха» не устроила даже его: тоньше надо действовать! А то народ опять потребует пересмотра решения, а время — деньги. Тут же он добавил «в виде оптимистического замечания: две недели назад было совещание в администрации Президента, где этот разработанный порядок вызвал дискуссию». Словом, есть еще надежда, что народ получится объегорить.
В своем выступлении Альтшулер многократно ссылался на опыт Финляндии. Этим опытом с готовностью делилась финская гостья — Юлирука Лаура, ведущий социальный работник и научный сотрудник Института Хейкки Вариса. Институт создан для разработки методов ведения социальной работы, осуществляет деятельность в сотрудничестве с вузами и социальными службами, разрабатывает парадигму, в соответствии с которой осуществляется исследовательская работа (к вопросу об ангажированности исследований). Словом, главный ювенальный институт страны. Причем актуальное исследование в сфере защиты детей институт провел совместно с Университетом Хельсинки и Санкт-Петербургским государственным университетом. «В этом исследовании, — рассказала Лаура, — говорилось, в том числе, о государственной деятельности по обеспечению солидарности общества. Индивидуальный опыт человека в качестве клиента этой системы должен быть обязательно услышан и принят во внимание в процессе принятия касающихся его решений».
Оставим пока вопрос о желании россиян становиться «клиентами» этой системы и обратим внимание на «обеспечение солидарности общества». Безусловно, этот аспект ювенальное лобби игнорировать более не может: слишком накален протест. Поэтому можно с уверенностью сказать, что скоро нас ожидает новый шквал рекламной информации о том, какие варварские у нас родители и как нам нужна спасительная европейская система. Уже на конференции А. Дзугаева начала выступление с того, как на каждом углу страшной смертью умирают дети в российских семьях.
Лаура с готовностью поделилась «лучшими международными практиками». Так, по ее словам, в работе с ребенком нужно учитывать то, каким образом дети принимают участие в решении касающихся их вопросов. Лауре с трибуны конференции вторил отечественный правозащитник А. И. Головань: «В Национальной стратегии уделяется внимание участию детей в решении вопросов, их затрагивающих. Это связано с предоставлением ребенку права свободно выражать свое мнение». В качестве примера Головань привел принцип, «использующийся в ряде европейских стран»: «Ни слова обо мне без меня». В пределе логика ювенальщиков рождает не такой уж и абсурдный вопрос: если мнение детей в вопросах, их затрагивающих, настолько важно, то почему не проводится референдум среди детей, согласны ли они с принятием ювенальных законов, которые их «затрагивают» в максимальной степени? Потому что понятно: никаких политических решений они принимать не будут, а будут иметь дело с тем, что есть. Потому что на деле детей никто не слушает и слушать не хочет! И все многочисленные свидетельства самих детей, которые умоляли не забирать их из семьи (желающие могут ознакомиться со статьями и видеороликами в интернете), не принимаются ювенальщиками во внимание. Более того, чуть ниже Лаура дала понять, почему так происходит: «Довольно часто мы встречаемся с тем, что ребенок не хочет рассказывать о проблемах в семье, хочет остаться в семье, — он страдает от этого, это тоже надо учитывать». В переводе на русский обиходный это означает, что ребенок может говорить что угодно, но вывод всегда один и тот же: в родной семье ему априори плохо. Знаток детской психологии Лаура объясняет отказ уходить из семьи тем, что просто дети слишком терпеливы, — утверждение, изумляющее любого, кто хоть раз и имел дело с обычными живыми детьми, а не объектом мечтаний ювенальных фашистов.
При этом она не без гордости сообщила: «Что касается оказания услуг по защите детей, в Финляндии и взрослые, и дети могут почувствовать, что они сами принимают участие в решении своих проблем, а не являются предметом, над которым проводится какое-то действие». И ведь это — обученный специалист!
К слову, соцработник в Финляндии обязан иметь высшее образование по специальности, и такое образование можно получить в 17 вузах, а всего вузов в Финляндии 41, включая чисто технические. Система подготовки ювенальных кадров вербует новых членов по всей стране, чуть ли не в каждом втором вузе. Получаемое ими образование, говорит Лаура, подразумевает научные знания, профессиональное мастерство и этические принципы социальной работы. «В практической работе, — сообщает она, — основные компетенции — умение работать с детьми, умение воздействовать на людей и вести документацию». Вот так, через запятую, перечисляются методы психологического воздействия на детей и родителей и — составление отчетов по проделанной работе. Бюрократизм? Нет, прагматизм со стойким нацистским запахом.
Говоря о самой больной теме — отобрании детей, Альтшулер заверил, что формальный подход неприемлем. Это — крайняя мера. «Но повторю то, что я говорил не раз. Когда возникла жизнь на Земле? Примерно 4 миллиарда лет назад. Человеческая цивилизация возникла — условно — 10 тысяч лет назад. Когда принята Конвенция ООН о правах ребенка? В 1989 году. Да! Это — новая, принципиальная вещь — защита прав ребенка. Никогда не было такого, чтобы права ребенка защищались в семье! Раньше у нас как было: «Не лезь в семью, это крепость». Ничего этого сейчас нет. Но возникают перегибы, как всегда, когда появляется новое. Поэтому социальный патронат должен быть правильно организован».
Это высказывание вызывает много вопросов, главный из которых — сколько лет уйдет на эту «правильную организацию»? Еще тысяч 10, согласно эволюционным метафорам докладчика? А может, это всё к тому, что слишком уж зажилось человечество, пора и честь знать? Достаточно хотя бы год прожить в стране с действующим ювенальным законодательством, чтобы убедиться: когда через 10–15 лет обработанные ювеналкой дети и подростки вырастут и займут взрослые места в обществе, общество долго не протянет. И заявленная всё той же ООН (ратующей за детство) «проблема перенаселения планеты» решится сама собой. Ибо эти люди, исковерканные ювенальным фашизмом, не будут обременены ни способностью защитить себя, ни желанием рожать детей и отдавать их потом всё той же карательной машине. Среди рядовых немцев уже сейчас можно слышать: «А зачем рожать детей, их всё равно отнимут». Те, кто выживут в этой моральной катастрофе, предпримут попытку собраться вместе. И на нашей земле мы окажемся вынуждены создавать «зоны выживания» — только вот с какой стати мы должны готовиться выживать на собственной земле?
