Покорное человечество. Как ковидные карантины должны изменить мир?

Вот уже второй год человечество живет в условиях новой реальности. Коронавирус, к которому можно относиться по-разному, изменил мир, и эти изменения налицо. Исследователи до сих пор не могут объяснить, как это заболевание появилось у человека. Сложность вируса, мутации и распространение заставляют экспертов все чаще говорить о его искусственном происхождении.

Вместе с этим в России некоторые анонимные Telegram-каналы и крупные СМИ («Независимая газета», «Московский комсомолец», «Газета.ру») выпустили ряд материалов, авторы которых не хотят вести интеллектуальную дискуссию по существующей проблеме, а предлагают поверить им на слово, что ситуация очень проста и выглядит следующим образом.

Коронавирус — это наш враг, который хочет захватить территорию и установить новый порядок, при котором он будет забирать наши жизни, когда захочет. В ответ мы, как в классической войне, должны разработать оружие и победить врага, чтобы отвоевать привычный образ жизни. Именно эту позицию почему-то защищают российские СМИ.

Но может быть, ситуация всё же более сложная? Может, коронавирус и вакцинация — это инструменты войны, которые используются для определенных целей? Тогда нужно сказать, что есть агрессор, планы военных действий и планы по послевоенному обустройству мира.

А почему этого не может быть? Разве в истории не было похожих процессов? И разве эти процессы не являются частью современной истории?

К человечеству не сразу пришло понимание того, что у фашизма есть оккультное ядро, цели которого намного шире, чем захват территорий и порабощение народов. Всерьез и много об этом начали говорить только через несколько десятилетий после войны. К этому времени уже стало ясно, что нацисты не ушли в небытие, а готовятся к реваншу.

К чему же это привело? К тому, что нацизм возродился и захватывает Европу. Сегодня это уже факт. Процесс нацификации зашел очень далеко не только на Украине и в Прибалтике, но также и в Швеции, Дании, Польше, Германии, Франции и других странах. Нацизм возродился, потому что гитлеровский проект имел, конечно же, темную, но очень глубокую оккультно-философскую основу. Сложность врага, которую мы не смогли сразу распознать, помогла ему выжить.

Теперь нам говорят, что коронавирус — это просто очень тяжелое заболевание, и нужно вакцинироваться, чтобы его победить. Но не является ли это упрощением? И не стоит ли нам задуматься о сложности происходящего, памятуя о вовремя не замеченной сложности фашизма, без которой действия Гитлера и его приспешников нельзя до конца объяснить?

В конце июня на 89-м году жизни скончался бывший министр обороны США Дональд Рамсфелд. Его роль в ковидной эпопее обсуждалась уже не раз.

Рамсфелд являлся одним из самых ярких представителей неоконсерваторов. Данная политическая группа на протяжении долгого времени говорила о необходимости трансформирующего события, которое поможет дестабилизировать мир и через хаос навести новый порядок (надо сказать, очень мрачный). Подобные обсуждения начались во время президентства Джорджа Буша — младшего, когда Рамсфелд возглавлял Пентагон. Тогда он заявил не только о трансформирующем событии, но также о связанной с ним биологической войне и о системе глобальных карантинов. Также известно, что Рамсфелд был очень плотно вписан в глобальные фармацевтические компании.

Политологи не отрицают всех этих фактов. Связь неоконсерваторов и процессов, изменяющих определенным образом мир в условиях распространения коронавируса, прослеживается. А раз неоконсерваторы имеют непосредственное отношение к данному вопросу, то стоит обсудить не просто политическую роль данного течения, а его философию. Да, именно философию, а не идеологию. И, может, тогда во всей этой ковидной истории мы сможем увидеть нечто большее, чем пандемию и даже больше, чем политический и экономический интерес.

Для неоконсервативных политиков очень важным является всё, что написал Лео Штраус. Штраус родился в 1899 году в Германии в еврейской семье. В 1932 году Штраус покинул Германию, а в 1937 году он оказался в Соединенных Штатах. С 1949 по 1967 год Штраус руководил кафедрой политической философии в Чикагском университете.

Несмотря на то, что сам он не называл себя неоконсерватором, именно для этого течения он считается буквально культовым мыслителем. Об этом не раз говорил лидер неоконсерваторов Ирвинг Кристол. А множество неоконсервативных политиков, среди которых, например, бывший глава МВФ Пол Вульфовиц, являются прямыми учениками Штрауса.

Однако приписывать Штраусу роль всемогущего злодея не стоит. Он был философом и преподавателем, имеющим очень большое влияние на реальный политический процесс. Хотя философия его действительно представляет собой нечто мрачное. Штраус считает, что благим существованием для человека является жизнь в покорности. Сейчас такую модель общества называют проект «Великий инквизитор». Что отсылает нас к произведению Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы».

В своей лекции «Прогресс или возврат? Современный кризис цивилизации», прочитанной в Еврейском современном университете, Штраус говорит о кризисе современности и деградации ценностей. Прежде всего, его не устраивают современные критерии хорошего и плохого. Штраус критикует современное общество за то, что оно всё оценивает прогрессом, и настаивает на том, что истинными критериями являются добродетель и справедливость. Казалось бы, с этим нельзя не согласиться. Но, как мы знаем, у философов трактовка справедливости и добродетели бывает очень разной.

Выход из сложившегося кризиса современного мира Штраус видит в уходе от концепции прогресса. Вот что он говорил в своей лекции в Еврейском университете в Иерусалиме: «…прогресс стал проблемой. Складывается впечатление, что прогресс привел нас к краю пропасти, и потому необходимо рассмотреть его альтернативы. Например, остановиться там, где мы находимся, или, если это невозможно, вернуться. Возврат является переводом еврейского слова «тшува». Оно имеет как обычное, так и особое значение. Его особое значение передается словом «раскаяние». Раскаяние есть возврат, означающий возвращение с неправильного пути на правильный. Это подразумевает, что мы уже были когда-то на правильном пути, но после оставили его. Изначально мы были на правильном пути; отклонение или несовершенство не являются изначальными».

Ради этого «изначального, справедливого и добродетельного» Штраус нападает на прогресс, на историческое движение вперед. В поисках «чистых» истоков он обращается к Библии и греческой философии, которые, по его мнению, являются двумя источниками Западной цивилизации. Он заявляет о наличии конфликта между этими двумя началами и стремится их примирить.

Точку примирения он находит в том, что и греческая философия, и библейская традиция имеют сходное представление о человеке. Вот что он говорит в той же лекции: «У Аристотеля вы найдете отрывки, в которых он говорит о существовавших в Греции неких очень грубых представлениях, в основе своей указывавших на то, о чем, согласно Библии, мы знаем в более развитой форме, то есть представлениях о том, что затевать философский бунт против Бога нехорошо… Человек не предназначен, чтобы быть познающим, созерцающим существом; человек предназначен для жизни в детской покорности». (Выделено мною. — Ф.К.)

Штраус буквально предлагает то же самое, что и Великий инквизитор в произведении Достоевского. Напомним, как звучали в рассказе Ивана Карамазова мечты инквизитора о будущем человечества: «Они будут расслабленно трепетать гнева нашего, умы их оробеют, глаза их станут слезоточивы, как у детей и женщин, но столь же легко будут переходить они по нашему мановению к веселью и смеху, светлой радости и счастливой детской песенке. Да, мы заставим их работать, но в свободные от труда часы мы устроим им жизнь как детскую игру, с детскими песнями, хором, с невинными плясками. О, мы разрешим им и грех, они слабы и бессильны, и они будут любить нас как дети за то, что мы им позволим грешить».

Разве эти два текста не об одном и том же?

Итак, гуру неоконсерватизма Лео Штраус открыто заявлял, что человек должен быть введен в состояние покорного ребенка, над которым, конечно, будет стоять мудрый воспитатель. Вот только о воспитателе этом, в отличие от Достоевского или Шиллера, он не говорит.

Штраус в своей лекции недоговаривает или же прибегает к некоторым манипуляциям ради того, чтобы получить необходимый ему интеллектуальный результат. Когда он говорит «Библия», он имеет в виду только Ветхий Завет. А когда он, рассуждая о необходимости создания покорного человека, говорит о греческой философии, он апеллирует лишь к Аристотелю.

Это выглядит странно, если учесть, что Штраус прекрасно знаком со всей классической греческой философией, которая была главным предметом его научных интересов. Однако его подход объясним. Дело в том, что Штраус просто не может опереться на Сократа и Платона, потому что для них разум является главной добродетелью, неотделимой от красоты и морали. А Штраус ищет другую добродетель, которая уведет его с пути прогресса, развития и равенства. Ведь разум и покорность нельзя совместить. Он прекрасно это понимает и в другой своей лекции под названием «Проблема Сократа» вслед за Ницше откровенно и страстно обрушивается с критикой на учителей Аристотеля.

Штраус говорит о необходимости возвращения на верный, но потерянный путь. То есть речь идет о некоей потерянной традиции, согласно которой человеком должен управлять не разум, а инстинкт. Точкой отхода от этой традиции, по мнению неоконсервативного философа (как и по мнению Ницше), является Сократ. Сократ, как и Платон, для Штрауса — это декадент. Штраус недоволен Сократом, потому что из-за него человек перешел от «трагического» понимания мира к рациональному оптимизму, что позволило ему поверить в то, что «этот мир может быть превращен в лучший из всех вообразимых миров».

Наиболее откровенно Штраус высказывается о Сократе в начале своей лекции: «Загадка Сократа состоит в идиотском сочетании разума, добродетели и счастья — сочетании, противоположном всем инстинктам древних греков, греческому здоровью и благородству. Ключ к раскрытию этой проблемы обеспечивается сократовским открытием диалектики, т. е. поиском первопричин. Древние и благородные греки пренебрегали поиском и выявлением первопричин собственного поведения. Оставаться верными традиции, по собственному велению или по велению богов, для них было вопросом хороших манер. Лишь те, кто не мог добиться признания и славы иными методами, прибегали к диалектике. Этому виду мести черни благородным».

Стоит обратить внимание на то, что Лео Штраус всё время говорит о некоей добродетели и справедливости, но ни слова о любви. Кстати, нелюбимый Штраусом Сократ утверждал, что, если он в чем и разбирается, так это в любви. И, конечно, Штраус не может говорить о любви еще и потому, что любовь несовместима с покорностью так же, как и разум. Проект «Великий инквизитор» — это мир без любви. А мир без любви — это ад.

Вот такая философия является идеологической базой политических групп, разрабатывающих идею глобальных карантинов и обсуждающих применение биологического оружия. И разве не по этому печальному сценарию развивается ситуация с коронавирусом и вакцинацией? Разве не возникает ситуация диктата одного мнения?

Может быть, видение ситуации с этого ракурса поможет нам понять странные решения политиков и неуверенное поведение большинства экспертов?

Так не стоит ли включить в обсуждение данный компонент, чтобы понимать, каковы планы субъекта, который заявляет, что все происходящие процессы лишь простая эпидемия, а на деле стремится превратить человечество в покорных детей?