Трансконтинентальная ось Берлин — Пекин. Так далеко, так близко?

Экономические отношения Китая и Германии переживали периоды сближения и напряженности, причем вне зависимости от того, кто был у руля германской государственной машины. Вне зависимости от политических эксцессов, случавшихся в отношениях двух стран, Берлин и Пекин неуклонно стремились к сближению и сотрудничеству.

Такое желание носило сугубо прагматический и взаимовыгодный характер, поскольку Китай был заинтересован в доступе к германским технологиям (нередко без зазрения совести просто копируя их), а Германия видела в стремительно развивающемся, а значит богатеющем, Китае огромный рынок сбыта для своей высококачественной, дорогостоящей продукции.

Единственным «третьим лишним» в этой истории отношений являлись США, для которых кооперация Германии и Китая, да еще и, упаси бог, с участием сырьевых ресурсов России, была попросту недопустимой. Не для того американцы при помощи плана Маршалла помогали немцам восстанавливать промышленность, чтобы Германия в итоге нашла себе другого «партнера».

История сближения ФРГ и КНР: плоды трудов Шрёдера и Меркель

Германия и Китай установили дипломатические отношения в 1972 году, пройдя долгий путь развития сотрудничества вплоть до «всеобъемлющего стратегического партнёрства».

Однако до конца 1990-х годов какого-либо сближения в отношениях двух стран не наблюдалось. После событий на площади Тяньаньмэнь в 1989 году ЕС так и вовсе ввел санкции против КНР.

Сближение двух стран началось в 1998 году стараниями федерального канцлера ФРГ Герхарда Шрёдера. Политик совершил свой первый визит в Китай 12 мая 1999 года, причем проходил он на фоне бомбардировок Югославии войсками НАТО.

Шрёдер в ходе своего визита выразил от лица Евросоюза соболезнования председателю КНР Цзян Цзэминю в связи с уничтожением в результате американских бомбардировок китайского посольства в Белграде, в результате чего погибло трое граждан КНР, включая двух журналистов.

Уже в ходе второго визита Шрёдера в КНР, состоявшегося в ноябре 1999 года, политик выступил с заявлением, в котором всецело поддержал намерение КНР вступить во Всемирную торговую организацию (ВТО). Как отмечают аналитики, именно в это время Германия приобрела репутацию «проводника интересов» Китая в Европе.

В 2001 году Шрёдер снова нанес визит в Пекин, а в 2002 году, когда Китай и ФРГ отмечали тридцатилетие установления дипломатических отношений, политик вновь прибыл в Китай, однако на этот раз уже во главе крайне представительной делегации немецких предпринимателей.

В ходе этого визита был подписан ряд важных торговых соглашений, поскольку годом ранее Китай был принят в ВТО. Итоги данного визита оказали огромное влияние на дальнейшее развитие китайско-германских отношений, как в экономической, так и в политической сфере.

Таким образом, за период с 1998 по 2005 год Шрёдер пять раз посещал Китай. Результаты такой деловой активности германского канцлера не заставили себя ждать — за эти годы товарооборот между КНР и ФРГ вырос почти в четыре раза, а именно — с $14,3 млрд до $63,2 млрд.

Симптоматично, что на прошедшей в 2003 году в Пекине встрече канцлера ФРГ и председателя КНР Ху Цзиньтао последний назвал Шрёдера своим «старым другом», что для Китая значит очень многое, поскольку китайская дипломатия придает крайне серьезное значение подобным эпитетам и зря ими не разбрасывается.

После ухода Шрёдера с поста федерального канцлера Германии отношения КНР и ФРГ временно ухудшились. Катализатором возникновения политических трений стала встреча нового германского канцлера Ангелы Меркель в сентябре 2007 года с Далай-ламой.

Однако, несмотря на встречу, Меркель подтвердила, что Германия придерживается политики «одного Китая» в Тибетском и Тайваньском вопросах.

Период охлаждения отношений длился недолго, и после того как мир накрыл тяжелейший экономический кризис 2008 года, Германия вновь вспомнила о своем азиатском экономическом партнере.

Уже в 2010 году Ангела Меркель и Ху Цзиньтао подписали «Совместное коммюнике о всестороннем продвижении отношений стратегического партнёрства между КНР и ФРГ», в котором Берлин среди прочего заявил, что признает китайскую экономику рыночной, обосновав тем самым для себя и для своих западных союзников правомерность вступления с Пекином в глубокое экономическое сотрудничество.

Настало время Меркель совершать визиты в Пекин и в 2012 году политик дважды посещала КНР. Теперь главным мотивом сближения с КНР для Германии стало стремление купировать последствия экономического кризиса, нанесшего тяжелейший удар по Евросоюзу, от которого, по сути, ЕС так и не смог оправиться (американские партнеры вдобавок «помогли» Европе запуском «Арабской весны», в результате чего ЕС наводнили миллионы беженцев, тяжким бременем легших на и без того потрепанный бюджет союза).

Как это ни парадоксально, но именно при Меркель, которая выстраивание отношений с Китаем начала на конфликтной ноте, трансконтинентальная экономическая ось Берлин — Пекин стала приобретать вполне реальные очертания.

Уже в 2014 году Меркель встретилась в Берлине с новым председателем КНР Си Цзиньпином. В ходе встречи главы двух государств заявили об установлении «отношений всеобъемлющего стратегического партнёрства» между КНР и ФРГ. Причем на тот момент ни с одной из стран Европы Китай отношений в таком статусе не имел, что намекало на эксклюзивные отношения между Берлином и Пекином.

В 2015 году Меркель нанесла ответный визит в Пекин, причем прибыла она в составе огромной и крайне представительной делегации бизнесменов и финансистов, представляющих германские компании, в том числе с президентом Volkswagen Group (WAG) Маттиасом Мюллером.

«Медовые годы» китайско-германского брака по расчету

С 2014 года начинается резкий рост торговых связей между двумя странами и уже в 2016 году происходит эпохальное событие — Китай становится главным торговым партнером ФРГ. Годом ранее эту позицию занимали США, а до этого на протяжении периода с 1975 по 2014 годы главным торговым партнером Германии была Франция. В итоге вот уже шесть лет подряд — вплоть до 2021 года, Китай остается главным торговым партнером для Берлина.

Таким образом, за несколько десятилетий Китай поднялся в рейтинге важнейших импортеров Германии с 35-й позиции в 1980 году до 14-й позиции в 1990 году и до первой в 2016-м.

В знаменательный для двусторонних торговых отношений КНР и ФРГ 2016 год объем китайских инвестиций в германскую экономику составил почти $13 млрд, что в 24 раза больше уровня 2015 года ($530 млн).

В течение нескольких последующих лет Китай вкладывал колоссальные средства в немецкие активы, стремясь за любые деньги получить доступ к вожделенным немецким технологиям. Например, в 2017 году китайский концерн Midea Group установил контроль над немецкой роботостроительной компанией Kuka. В 2017 году китайский конгломерат HNA Group Co стал крупнейшим инвестором Deutsche Bank, приобретя 9,9% его акций. Кроме того, основной владелец китайского автомобильного гиганта Zhejiang Geely Holding Group Ли Шуфу купил почти 10% акций немецкого автопроизводителя Daimler.

Результатом такой китайской политики стало то, что по итогам 2021 года Китай остается крупнейшим направлением экспорта для электротехнической и цифровой промышленности Германии. Экспорт отрасли в Китай в 2021 году вырос на 7,5% и составил 25,1 млрд евро. США оказались лишь на втором месте с показателем в 19,1 млрд евро.

Здесь все же стоит отметить, что не все в отношениях двух стран было столь безоблачным, случались и неприятные эксцессы. Так, в 2016 году Вашингтон, по сути, принудил власти ФРГ отозвать ранее выданное разрешение на поглощение немецкого производителя полупроводников компанию Aixtron китайским инвестором Fujian Grand Chip Investment (FGC). Схожая ситуация произошла и с рядом других немецких компаний, таких как Leifeld Metal Spinning и 50 Hertz.

То есть США уже в 2016 году обеспокоились стремительным развитием торговых связей между КНР и ФРГ, начав противодействовать росту китайского влияния в Европе.

Несмотря на отдельные эксцессы, экономическая ось Пекин — Берлин продолжала стремительно развиваться. Причем такое развитие касалось не только инвестиционных аспектов, но и вопросов логистики.

Так, еще в 2014 году в ходе визита в ФРГ Си Цзиньпина было принято решение об активном включении Германии в китайскую глобальную экономическую инициативу «Один пояс, один путь» (ОПОП). Одним из ключевых транспортных «хабов» этого проекта в Европе решено было сделать немецкий портовый город Дуйсбург.

В рамках ОПОП был запущен регулярный трансконтинентальный железнодорожный маршрут «Китай — Европа», ставший курсировать между китайским Чунцином и немецким Дуйсбургом. Данный маршрут позволяет доставлять грузы из Китая в Европу всего за 16 дней, тогда как традиционный морской путь из Шанхая в Дуйсбург занимает порядка 36 дней и более.

По этому и ряду других маршрутов Китай экспортирует в Германию текстиль, одежду, мебель, сельскохозяйственную продукцию, обувь, электронику, солнечные батареи, а из ФРГ завозит автомобили и автозапчасти (по данной статье экспорта ФРГ опережает Южную Корею и Японию), приборы для обработки металлов, фармацевтическую продукцию, медицинское оборудование, микросхемы, текстильное оборудование.

Экономическое сотрудничество КНР и ФРГ достигло таких масштабов, что постепенно стало напоминать зависимость. Китайский рынок стал настолько значимым для немецких компаний, что в 2018 году порядка 15% продаж концернов, входящих в индекс DAX-30 (важнейший фондовый индекс Германии), приходилось на Китай, на территории которого расположены более 700 их дочерних предприятий. Особенно глубоко завязли в китайском рынке германские автопроизводители. Так, процент продаж продукции в Китае для Volkswagen составил 39%, для BMW — 25%. Дошло до того, что в какой-то момент каждый второй автомобиль Volkswagen продавался в КНР. Столь же значимым китайский рынок стал и для германского производителя полупроводников Infineon, доля продаж которого в Китае достигла 34%.

Кроме того, один из ведущих мировых поставщиков технологий — компания Robert Bosch GmbH, объявила в 2018 году, что Китай стал крупнейшим зарубежным направлением концерна.

COVID-19 и глобальная неопределенность

Бурный рост экономических связей КНР и ФРГ естественным образом застопорила пандемия COVID-19. Жесткие коронавирусные ограничения в Китае и в самой Европе, вместе с блокировками целых городов в КНР, крайне негативно сказались на торговом сотрудничестве.

Вместе с этим после ухода Меркель с поста федерального канцлера и формирования нового германского правительства, ставшего куда более проамериканским (а значит антикитайским), в ФРГ на довольно высоком уровне стали все активнее проблематизировать чересчур близкие экономические связи с Китаем.

Например, в апреле 2022 года министр финансов ФРГ Кристиан Линднер так прокомментировал экономические связи с КНР: «Эта чересчур сильная двусторонность отношений ориентированной на экспорт Германии и Китая — это тоже нездоровое явление».

По мнению германского министра, вместо Китая ФРГ следует более активно налаживать экономические связи с США, Канадой, странами Латинской Америки, а также странами АСЕАН (то есть, по сути, с теми странами, которые находятся либо в существенной зависимости, либо под сильным влиянием Вашингтона).

Вместе с этим медленно, но верно падает объем китайских инвестиций в германскую экономику. Причин здесь много, однако не в последнюю очередь это происходит из-за того, что Китай, получив и скопировав необходимые ему технологии, начинает теснить на международном рынке уже самих германских промышленников.

К примеру, в 2020 году произошло знаменательное событие — согласно исследованию Ассоциации немецких машиностроителей (VDMA), Германия впервые уступила первое место Китаю в качестве мирового поставщика машин и систем.

Доля Китая в международных продажах промышленного оборудования составила около 165 млрд евро, или 15,8% рынка, тогда как ФРГ поставила за границу машин и систем на сумму 162 млрд евро, что соответствует доле в 15,5% от этого рынка. Третье место по этому показателю занимают США, четвертое — Япония и пятое — Италия. Однако другие крупные страны-экспортеры машин и систем, в отличие от Китая и ФРГ, демонстрируют тенденцию к сокращению своей доли в мировой торговле. То есть в этой высокотехнологичной сфере главными конкурентами стали именно Германия и Китай.

Разумеется, германских политиков не может не раздражать тот факт, что в погоне за сиюминутными прибылями немецкие предприниматели сами же поспособствовали развитию своего конкурента.

Кроме того, и сам Китай, освоив (зачастую просто скопировав) те или иные западные технологии, начинает самостоятельно производить соответствующую продукцию, в связи с чем потребность в импорте отпадает. Даже наоборот — Китай начинает теснить западных партнеров на международном рынке своей более дешевой продукцией, созданной на базе западных образцов.

Сам же Китай не горит желанием отдавать слишком большую долю внутреннего рынка зарубежным компаниям и в рамках госпрограммы инновационного развития Made in China 2025 вообще планирует увеличить долю китайских производителей на внутреннем рынке до 70%.

Российские аналитики отмечают, что Китай не заинтересован в массовом привлечении иностранных инвестиций и широком допуске зарубежных компаний на локальный рынок, на что рассчитывает, например, Германия, а скорее использует последнюю в качестве кальки для копирования инновационно-технологических достижений и их последующего применения на собственных производственных мощностях.

Таким образом, будущее китайско-германских экономических отношений является крайне неопределенным. Помимо пандемии COVID-19, на эти отношения существенно будет влиять и обострение украинского кризиса, а также все более явное стремление США задействовать НАТО в своей политике военного сдерживания Китая в Азиатско-Тихоокеанском регионе по украинскому сценарию.

Несмотря на то, что китайский рынок, первым в мире оправившийся от удара пандемии, по-прежнему представляет для Германии огромный интерес — в 2021 году объем импорта Германии из Китая вырос на 20,8% в сравнении с 2020 годом, а объем экспорта в Китай увеличился на 8,1%, тучи над «всеобъемлющим стратегическим партнёрством» ФРГ и КНР сгущаются.

В формируемом США в духе антиутопий Оруэлла глобальном блоковом противостоянии демократий и автократий, места прагматичным и взаимовыгодным отношениям между свободными и равноправными странами не остается. Германия же, как один наиболее опасных конкурентов Вашингтона, по определению не заслуживает такого права, особенно если его реализация угрожает глобальной мощи США.

Получить трансконтинентальную экономическую ось Берлин — Пекин вместе с выглядывающей из-за их спин Россией для США смертельно опасно. Даже если формированию такой оси не помешает пандемия COVID-19 или украинский кризис, то Вашингтон вряд ли оставит процесс на самотек.